Скоро впереди появляется большая, как стадион, огороженная площадка, где как раз выгуливают пару лошадей. Одна из них, гнедая и тонконогая, заметно прихрамывает. Я опасливо озираюсь по сторонам в поисках посторонних, но поблизости нет никого, кроме обслуживающего персонала. А им вообще как будто нет до нас дела.
— Расслабься, — слегка посмеивается Вадим. — Я не настолько отбитый, чтобы приглашать на шпионскую сходку парочку свидетелей с телефонами.
— Прости, что предпочитаю верить своим глазам.
— Хорошее качество, но раз мы решили быть партнерами — тебе придется научиться мне доверять.
Мы останавливаемся около заграждения и я, взобравшись на верхнюю часть забора, наслаждаюсь тем, как другой жеребец, молодой, горячий, серый «в яблоко», лихо берет одно за другим сразу несколько препятствий. Я ни черта не разбираюсь в лошадях и породах, почти ничего не знаю об их экстерьере, но этот конь выглядит очень дорогим.
— Готовишь его на скачки? — не могу удержаться от вопроса. Хотя с трудом представляю, есть ли в наших краях что-то подобное.
— Мои лошади не участвую в скачках.
— Сейчас ты скажешь, что просто наслаждаешься их видом, а деньги на содержание всего этого рая просто падают с неба.
Даже очень, очень богатые люди не могут позволить себе роскошь содержать гектары земли, покупать корма, оплачивать работу обслуживающего персонала — и не иметь с этого абсолютно никакого финансового выхлопа. А у Вадима здесь просто море земли, почти в буквальном смысле, и около десятка лошадей. И сам он вряд ли подпольная звезда первой десятки мирового списка «Форбс».
— Вот эта лошадь, — Вадим показывает на хромую кобылу, которая просто ходит кругами по стадиону, и работающий с ней мужчина только очень ненадолго пускает ее аллюром, — принадлежит одной женщине. Подарок мужа на их юбилей. Лошадь повредила сустав, ей требуется лечение и мои люди как раз этим занимаются. Один мой жеребец готовится встретить кобылу для вязки. Вчера привезли кобылу, которой тоже требуется лечение. А еще у меня арендуют загоны люди, которые могут позволить купить себе лошадь, но у которых нет финансовой возможности — или желания — выстраивать им отдельный лошадиный рай. Все это, как ты понимаешь, я не делаю за «спасибо».
— И оно правда окупается?
— И даже с небольшим бонусом, — подмигивает Вадим, становится рядом и уверенно берет меня за талию двумя руками. — Спокойно, Лори, я просто тебя страхую.
Только после этих слов я замечаю, что слишком наклонилась вперед, и если бы не поддержка Вадима — мое безобразное сальто вперед было бы просто вопросом времени.
Я быстро спускаюсь на землю и делаю так, чтобы расстояние между нами снова стало безопасным, прекрасно отдавая себе отчет, насколько глупо сейчас выгляжу.
— Есть хочешь? — Вадим никак не дает понять, что мое поведение его смешит или раздражает. Он просто вежлив и проявляет заботу, которую в некоторых самцовых сообществах, почему-то именующих себя «Движениями настоящих Альфа», принято считать «рабским».
— Хочу. — У меня был тяжелый день, а после встречи с Завольским я почти силой заталкивала в себя еду.
Вадим предлагает пройтись еще немного, за здание, которое, видимо, служит чем-то вроде главного офиса. На заднем дворе — хорошо бетонирована площадка, столик, стулья, навес от дождя. Все довольно просто, но, на этот раз я не даю обмануть себя видимой «дешевизной». Уверена, что даже эти простые на вид стулья из ротанга, стоят почти как крыло от «Боинга».
— Садись. — Вадим отодвигает для меня стул, предлагает плед, от которого я отказываюсь. Погода отличная и на улице тепло даже в закатное время.
Я молча наблюдаю за тем, как он сам приносит еду — две доски с огромными ребрышками «томагавк», еще одну доску с разнообразием овощей на гриле. Два стакана и еще один полный графин с соком. Интересуется, нет ли у меня аллергии на гранаты. И в конце — еще одно блюдо с разнообразием сыров. Не могу удержаться и все-таки воровато хватаю один ломтик, в котором угадываю свой любимый сорт с трюфелями.
— Все это — чтобы усыпить мою бдительность? — спрашиваю я, когда Вадим заканчивает «накрывать на стол» и садится напротив.
— А мне это нужно?
— Ты всегда теперь будешь отвечать вопросом на вопрос?
Он с легкой усмешкой приподнимает бровь вверх, и я сразу понимаю, насколько часто в действительности сама этим грешу.
Какое-то время мы просто едим, обмениваясь разными фразами обо всем — о погоде, о том, как он выбрал своего первого коня, о планах на выходные. Вадим не боится говорить, что в субботу забирает дочь до вечера воскресенья. Ни намека на то, что я могу к ним присоединиться или что-то в том же духе, он просто озвучивает это как данность, часть своей жизни, которую не собирается скрывать.
И я снова вспоминаю Сергея, который на определенном этапе наших отношений вообще перестал говорить прямо и однозначно. Даже чтобы выяснить, увидимся ли мы вечером или заберет ли он меня из библиотеки, приходилось буквально клещами тянуть из него каждое слово, потому что сам он предпочитал отделываться абсолютно размытым «посмотрим» или «я тебе потом скажу». В девяносто девяти процентах случаев его «посмотрим» и «потом» оказывались полным игнорированием меня. А еще позже он начал закатывать мне скандалы, обвиняя в том, что я пытаюсь его контролировать и что кольцо на моем пальце не делает меня его хозяйкой.
— Что ты планировал делать с Завольским до того, как всплыла я? — резко и без предупреждения перевожу разговор в более спокойное и понятное для меня русло. Мы встретились для дела, как партнеры, и чем скорее все это встанет на нужные рельсы, тем лучше для нас обоих.
Вадим откладывает вилку, снова уходит и на этот раз возвращается не с очередным блюдом, а с папкой. Предлагает ознакомиться с ее содержимым.
Внутри — счета и расписки от разных людей. Их много. Несколько… тысяч, возможно. Юридически заверенные документы, с показаниями и всеми необходимыми подтверждениями того, что в разные времена своей жизни люди вложили деньги в подконтрольную «ТехноФинанс» банковскую сеть «Олекс», а та в скором времени обанкротилась и все их долги передала другой банковской сети — «ЮнитиФорс», которая в буквальном смысле занялась рекетом, взымая с людей конские, буквально нарисованные с потолка проценты. С другой стороны, всех вкладчиков личных средств «Юнити» отправляли разбираться в «Олекс» (считай, просто посылали известным маршрутом), аргументируя это нормами закона, которые изначально создавались специально для таких финансовых махинаций.
— Он прикарманил несколько миллионов, — озвучиваю ту примерную цифру, которая первой возникает в голове.
— Умножь это на сто — и как раз не ошибешься, — шокирует меня Вадим. — С самого начала «Олекс» позиционировали себя строительным банком. Государство вливало в него ссуды для подрядчиков, начиналось строительство, а потом случался «удобный» акт по земле — грунтовые воды, риск оползня, нестабильная почва. Создавалась комиссия, сносился фундамент, начиналась новая разработка с целью «подготовки оптимального фундамента», и так по кругу бесконечное количество раз. В итоге банк получал сразу из двух рук — и долю вкладчиков, и долю государственного кредитования.
— И в один день все это просто обанкротилось без обязательств, — заканчиваю за него.
— Там действительно огромные деньги, Лори. Но самое ужасное — люди, которые отдали их этому мудаку, копили эти деньги всю жизнь. Некоторые продали свои «однушки», чтобы вложиться в долю.
Я прекрасно знаю, что такое ипотека. Снова перебравшись сюда, я взяла свою квартиру в кредит, и хоть у меня была стабильная работа с хорошим доходом и финансовая «подушка», мне все равно периодически снились сны, как меня посреди бела дня вышвыривают на улицу из-за того, что я на сутки просрочила выплату по кредиту. Я знаю сотрудников «ТехноФинанс», которые буквально сносят все моральные и трудовые издевательства, потому что бояться потерять работу и лишиться жилья, в котором живут, но которое не будет их собственностью еще лет десять.
