точно зеленое море, раскинулись просторы Джавахетии, изрезанные квадратами пашен. За плоскогорьем тянулись высокие горы. А там, за горами, Турция…
На тучных пастбищах Кции паслись овцы. Перекинув через плечо сумку, мальчик-пастушок наигрывал на свирели, состязаясь с жаворонком. Глядя на эту идиллическую картину, трудно было поверить, что где-то совсем недалеко гремят орудия и идет бой. Завидев солдат, пастушок перестал играть. Через зеленеющие поля узкой лентой протянулась дорога, ведущая в Ахалкалаки.
Солнце стояло уже высоко. Было жарко и пыльно. Солдаты сняли шинели, подложили под папахи носовые платки. Дорога проходила мимо небольшой армянской деревни Гадо с глинобитными лачугами и кривыми улочками. Через деревню протекала маленькая речка. Под ивами в воде плескались загорелые ребятишки. На деревенской площади у лавки толпились крестьяне. На плоских земляных крышах сидели женщины в красных передниках и головных уборах, украшенных серебряными монетами. Склонив головы над пряжей, они тихо переговаривались между собой.
Дети, игравшие на берегу речки, встретили солдат радостными криками.
Сандро остановил лошадь. Крестьяне окружили двуколку. Они сообщили, что батарея еще вчера прошла через деревню. Сандро разыскал кузнеца и попросил его подковать лошадь. Тем временем Петре Цхомелидзе сообразил насчет продовольствия — они позавтракали вареными яйцами, сыром и хлебом, купленными у крестьян.
Деревня Гадо осталась позади. По пути им попался брошенный дорожный каток. Потом повстречались фургоны армянского полка, который вместе с приданной ему батареей был выдвинут для защиты Ахалкалак. Аспиндзу оборонял полк грузинских добровольцев, сформированный из жителей деревень Хизабавра и Саро. Командовал этим полком штабс-капитан Болквадзе.
Встречные фургонщики рассказывали о бесчинствах турок, о резне и погромах в занятых ими деревнях.
Через некоторое время невдалеке от дороги показалась еще одна деревня. Сандро свернул с шоссе и подъехал к дому с плоской земляной крышей.
Двуколку мигом окружила целая свора овчарок, поднявших бешеный лай. Вышел хозяин и, сердито размахивая палкой, разогнал собак. Потом пригласил солдат войти в дом.
Это была грузинская деревня Котелия.
Солнце уже клонилось к западу, когда солдаты вышли из дома гостеприимного крестьянина. Он хорошо их накормил и распил с ними не одну заздравную чашу. Корнелий достал деньги, чтобы расплатиться за угощение. Но хозяин даже побледнел от обиды.
— Каждый гость, — говорил он, нервно теребя седой ус, — дается нам богом. Ведь вы в дом ко мне зашли, а не в духан.
Корнелий извинился и крепко пожал хозяину руку.
Сандро запряг отдохнувшую и накормленную овсом лошадь. По совету крестьян солдаты направились к Хизабавру напрямик. Овчарки, вскочив на плоские крыши, провожали их громким лаем.
Но оказалось, что батарея Алексидзе ушла из Хизабавры в село Тамалу. Корнелия и его друзей это известие очень огорчило.
Сбившись с пути, Сандро долго кружил по дорогам, среди зеленевших пашен, пока наконец встречный аробщик не указал ему, как проехать в ближайшую деревню. Сандро снова погнал утомленную лошадь. Зелеными волнами колыхалась пшеница. Перекликались перепела. Колеса двуколки и копыта лошадей глубоко уходили в рыхлую землю.
Наконец показалось селение Варевани. Возле деревни протекала бурная речка. По берегам ее росли тополя. Недалеко от селения, в поле, стояла ольха, расщепленная молнией. На обугленной вершине виднелось гнездо. Над ним кружил аист. Сделав несколько кругов, он опустился в гнездо и застыл, как изваяние. Корнелий спрыгнул с двуколки, вскинул карабин, прицелился и выстрелил. Аист попытался было взлететь, но только беспомощно взмахнул крыльями. Из гнезда повисла, его голова на длинной шее.
— Ловко ты его! — крикнул Корнелию Сандро и пустился бежать к дереву.
Он быстро вскарабкался на него и снял убитую птицу.
Деревня всполошилась. Трое вооруженных сельчан в датских шинелях окружили Сандро. Один из них пытался вырвать у него из рук убитую птицу. Сандро отскочил в сторону. Петре и Джвебе поспешили к нему на помощь.
— Зачем вы убили его? — кричали рассвирепевшие крестьяне. — Ведь аист — божья птица. Он охраняет деревню от змей. Мы сами устроили ему это гнездо.
— Простите, мы этого не знали, — отвечал огорченный Корнелий.
Поняв, что солдаты настроены мирно, не желали им зла, крестьяне понемногу успокоились. Один из них, тот самый, который наседал на Сандро, пригласил Корнелия и его друзей переночевать в его доме. По дороге в деревню он беспрестанно проклинал турок, поднимая то и дело винтовку, и грозил ею невидимым врагам.
В Варевани были такие же, как и в Котелии, кривые улицы и глинобитные дома. Жили здесь грузины и армяне-католики. Все они высыпали на улицу и удивленно поглядывали на солдат. Крестьяне сообщили, что какая-то батарея прошла накануне через деревню и направилась в Тамалу.
— Давайте спать. Завтра с рассветом двинемся в Тамалу, — сказал Сандро товарищам.
АСПИНДЗА
Гром орудий, ружей грохот
Гулко в небе отозвался…
Бесики
1
Деревня Тамала расположена на лесистом склоне горы, в пяти километрах восточнее Аспиндзы. Капитан Алексидзе выбрал для батареи позицию на Тамальской возвышенности. Сам он остался на наблюдательном пункте по другую сторону ущелья. Вместе с ним там находились поручик Двали, еще несколько офицеров, телефонисты и связные.
С наблюдательного пункта хорошо просматривалась Тамальская возвышенность, раскинувшаяся перед ней равнина, село, развалины крепости Аспиндза и Рокетское шоссе, ведущее в Ахалцых. Оно круто сворачивает у Аспиндзы, расположенной на правом берегу Куры.
Перед отрядом, в который входила батарея Алексидзе, была поставлена задача перерезать Рокетскую дорогу и преградить туркам путь на Ахалцых. Ротой, прикрывавшей батарею, командовал Зауташвили. Полк Болквадзе находился на передовой линии, преграждая путь турецким войскам, двигавшимся со стороны Аспиндзы.
Батарея заняла позицию ночью. Лошадей выпрягли и отвели в лощину, где стоял обоз. На окраине деревни был устроен санитарный пункт. Там уже с рассвета суетился врач Ладо Ишхнели с фельдшером Епифаном Урушадзе и сестрой милосердия Ольгой Церетели. Лихорадочная суета, царившая перед боем, передавалась и жителям деревни. Возле глинобитных домов толпой стояли пестро одетые женщины. Они со страхом и тревогой наблюдали, как их мужья и сыновья уходили вместе с солдатами на передовые позиции.
Артиллеристы установили орудия, выложили из зарядных ящиков лотки с патронами. Перед фронтом батареи прохаживался помощник Алексидзе, поручик Андро Бережиани, высокий, худощавый блондин с продолговатым лицом и серыми глазами. Он был призван в армию вскоре после окончания университета и носил на груди вместе с боевыми орденами синенький университетский значок. Человек нервный, вспыльчивый, Бережиани не пользовался любовью среди солдат. Недолюбливал его и Григорий Цагуришвили, которому однажды попало от поручика.
— Он мне жизнью заплатит за обиду! — вспылил тогда Цагуришвили.
— Брось, — остановил его Корнелий. — Зря ты обижаешься на него. Бережиани — человек неплохой, нервы только
