Всплеск интереса к апокалиптике в современной России имеет свои социальные основания. Прослеживается каузальная связь популярности эсхатологических сюжетов с разрушением традиционного уклада и потерей общественной стабильности. В определенном смысле апокалиптическая рефлексия являлась деформированным отражением модернизационных процессов. Турбулентный распад сложившихся общественных структур и механизмов вызывал эсхатологические ассоциации. Метафизическое направление общественной мысли при этом непосредственно апеллировало к профетизму конца света, научное – обращалось к исследованию самого хилиастического сознания и апокалиптических концептов[358].
Апокалипсис и теория катастроф
Как и в прежние эпохи, особо чувствительно, в плане апокалиптической рефлексии, общественность реагировала на различного рода катастрофы. Сформировалось целое направление «катастрофизма», соединяющее традиции естественно-научного и эсхатологического дискурсов. Эсхатология, будучи прежде феноменом экзистенциального свойства, укладывалась теперь в формат космогонических закономерностей. Актуализация апокалиптических мифологем в рамках естественно-научного направления моделирования истоков земных катастроф была связана с очередным околоземным виражом планеты Галлеи в 1986 году[359].
Еще более акцентированные эсхатологические ассоциации породила авария на Чернобыльской АЭС. Ее апокалиптическая экспликация определялась словами откровения: «…и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки». «Чернобыль», указывалось, в частности, в книге «Национальная идея, или Чего ожидает Бог от России», по-украински, как раз и есть «полынь». Потрясшая весь мир атомная катастрофа была предсказана за девятнадцать столетий прежде. Следовательно, делают вывод авторы книги, и все остальные события из Откровения Иоанна Богослова, сопровождающие появление роковой звезды, должны происходить в наше время. «Апокалипсис, – заявляют они, – это уже сегодня!»[360].
Крушение СССР как конец света
Глобальная деструкция перестроечной эпохи обусловило приложение логотипа Антихриста к фигуре М. С. Горбачева. Прозвище «меченый» оказалось закреплено за ним на уровне массового восприятия. Характерно, что атеистические воззрения большинства советского населения не препятствовали обращению к апокалиптической символике. Теоретически идеомиф о М. С. Горбачеве – Антихристе был обоснован лично контактировавшим с генеральным секретарем по роду службы Борисом Олейником. Для доказательства данного постулата бывший советский номенклатурный работник апеллировал к святому писанию и пророчествам отцов церкви. Последний из лидеров СССР преподносился автором в качестве олицетворения планетарного зла. Он ставит его в один ряд с такими нарицательными в инфернальном смысле фигурами, как Каин, Прокруст, Герострат, Нерон, Юлиан-Отступник. Массовое доверие к М. С. Горбачеву в первые годы перестройки Б. Олейник соотносил с предсказываемым в Откровении «антихристовым прельщением»[361].
Магии горбаческого обольщения не избежал тогда и сам автор. Процессы деструкции, сопровождающие политическую биографию М. С. Горбачева, объяснялись им мистическим образом, как действие энергии аккумулированного зла. К таким проявлениям Антихристовой ауры М. С. Горбачева автор относил расстрел на площади Тяньанмынь, свержение руководства государств Восточной Европы, столкновения в Лос-Анджелесе – события, совершившиеся вслед за посещением советским лидером соответствующих стран[362].
Крушение Советского Союза, еще несколько лет назад казавшегося незыблемым, актуализировало идеомифы о конце света. Стремительность разворачиваемых событий обусловливала рост эсхатологических настроений, убежденности, что без вмешательства потусторонних сил ничего подобного не могло бы произойти. Во многих апокалиптических пророчествах приход в мир Антихриста относился к 1992 году. В составленной С. Фоминым антологии «Русь перед вторым пришествием» с этой датой связывались предсказания о начале последних времен целого ряда иериархов и преподобных: Нифонта Константинопольского, Нила Афонита, Косьмы Этолоса, Саввы из Колимпоса, Каллиниска из монастыря Черника[363]. Сам составитель полагал, что если с 1992 года ведется проповедь Антихриста, то его воцарение произойдет в 1995 году[364]. В записанной им беседе с одним из духовников Троице-Сергиевой лавры имелись следующие рассуждения: «Грядет воцарение Царства Антихристова… и все признаки этого уже налицо: государственный хаос, забастовки, нехватка продовольствия при небывалом урожае, отравление природы, в стране рвутся к власти новые силы. Затем, если Господь допустит новую власть, пройдет около 3,5 лет пока она начнет показывать свое истинное лицо, а до тех пор будет эйфория свободы, помощь властей Церкви и содействие духовному возрождению России… Далее могут наступить новые великие испытания для Церкви и для народа, которых не видела еще наша история»[365].
Помимо озарений православных мистиков, апокалиптическая дата определялась также по предсказаниям прихода Мессии в иных религиозных традициях, главным образом в иудаизме. Для представителей каждой из религий мира Антихрист будет позиционироваться как избавитель. Для иудеев он предстанет Машиахом, для христиан – Христом, для мусульман – Махди, для буддистов – Буддой и т. д.[366] В связи с этим экуменизм рассматривается в эсхатологической литературе в качестве антихристовой идеологии[367].
Геополитическое направление апокалиптики
Разрушение биполярной модели мира приводило к актуализации теорий об антихристовой сущности программы глобализации. Они являлись своеобразным откликом на курс со стороны «мирового жандарма» – США, особо наглядно обнаруживаемый в бомбардировках Ирака и Югославии. «Новый мировой порядок» преподносился как эсхатологический проект, превосходящий по масштабам другие исторические формы планетарных утопий. Принципы характеристики мондиалистской системы в антиглобалистской литературе возможно рассредоточить по четырем сферам.
1. В экономической: идеология «Нового мирового порядка» предполагает универсальное распространение либерально-рыночной системы, основанной на безусловном примате частной собственности. Все элементы этатистского регулирования экономики и социалистической эгалитарности, имевшие место в истории капиталистического мира в прошлом, окончательно искореняются.
2. В геополитической: «Новый мировой порядок» имеет абсолютный вектор ориентации на страны географического и исторического Запада. Природная семиотика заката Солнца экстраполируется в качестве эсхатологической проекции завершения истории.
3. В этнической: идеология мондиализма предусматривает тотальное расовое и национальное смешение, отдавая в культурологическом аспекте предпочтение космополитическим принципам бытия мегаполисов. Национально-освободительные сепаратистские движения, использованные мондиалистами в разрушении цивилизаций имперского типа, искореняются при «Новом мировом порядке».
4. В религиозной: создается квазирелигиозная концепция неоспиритуалистического суррогата, унифицирующего исторические формы национальных конфессий. Подготавливается пришествие некоего мистического персонажа, которого призваны обслуживать все разветвленные мондиалистические институты[368].
Установление моноцентристкой модели мира при сохранении дуальной структуры историсофского сознания не могло не катализировались эсхатологической рефлексии. Однополярность современного мироустройства вызывала ассоциации с единоцентрием антихристова царства. Антихрист, таким образом, обретал геополитические очертания.
Казалось бы, противоречие геополитической трактовки природы Антихриста и вполне определенная его личностная идентификация в Новом Завете более чем очевидны. Тем не менее, новый подход получил экзегетическое обоснование. Авторы книги «Национальная идея, или Чего ожидает Бог от России» предложили различать два апокалиптических образа – Антихриста и Зверя. Если первый из них – конкретный человек, то второй – «личность коллективная». Еще в «книге Даниила», указывают они, «мировые империи» олицетворялись через образы «зверей». Подчеркивалась более древняя, нежели в Откровении, даниилова зооморфная экспликация. «Вполне возможно, – резюмировался дискурс о библейской политической символике, – что и апокалиптический «Зверь» – не
