class="p1">
– Я не нарушал правил. Видео сфабриковано, и мои юристы уже обратились по этому вопросу в ФИДЕ. Я поеду в Венецию и надеру Сойеру задницу. Нолан за моей спиной мягко фыркает.
– О, он запостил еще один, – говорит Тану. – Давайте посмотрим, как низко он пал.
– Не удивлюсь, если за всем этим стоят люди Сойера. Он очень боится сыграть против меня, потому что знает, что, скорее всего, проиграет. Он пытается не допустить этой встречи. Например, не только пропихнул свою пассию на Турнир претендентов, но и оплатил ее стипендию в «Цугцванге». Очевидно, он пытается поменять своего соперника, чтобы не играть против меня, самого сильного игрока, и сохранить титул чемпиона мира.
Я возмущенно усмехаюсь:
– Мы вообще можем обвинить его в клевете? Я имею в виду юридически.
Бросаю взгляд на Тану, которая как раз учится на юриста, ожидая услышать что-то типа: «Да к черту его». Но замечаю лишь виноватый взгляд – и внутри меня замерзают остатки тепла.
– Он неправ, – я наполовину утверждаю, наполовину задаю вопрос. – Это неправда. Нолан не имеет никакого отношения к моей стипендии. Он ничего не сделал, чтобы я попала на Турнир претендентов. Он…
Я поворачиваюсь. Нолан молчит, темный взгляд темнее, чем обычно. Я трясу головой.
– Нет, – я сглатываю и как будто ощущаю в горле осколки стекла. – Нет.
– Мэл. Нолан, мне так жаль, – выпаливает Тану.
– Ты не оставишь нас на минутку? – просит ее Нолан.
– Я не знала, что он скажет об этом… Я не знала, что он вообще был в курсе…
– Тану, – повторяет Нолан, и через мгновение она исчезает.
Дверь закрывается, и я чувствую, как кипит мой мозг. Все это… нет. Нетушки. Да пошло оно все.
– Дефне была в курсе? – спрашиваю я. – Что деньги от тебя? Потому что она упоминала, что у клуба есть разные спонсоры и…
– Она знала, – спокойно отвечает он.
Я сжимаю зубы:
– Ну да. Что ж, и Тану знала. Предполагаю, Эмиль тоже, раз уж информация дошла до Коха…
– Мне пришлось сообщить о своем пожертвовании в ФИДЕ. Предполагаю, именно так он и узнал. Но это не имеет никакого отношения к тому, что между нами происходит, мы…
– Это имеет самое прямое отношение к тому, что между нами происходит. – Последние шесть месяцев внезапно становятся вечеринкой, на которую я пришла последней. Или была здесь все это время – но сидела в чулане с завязанными глазами. – Тебе ведь нравилось приходить к нам домой и знать, что свет горит только благодаря тебе?
Возможно, я должна быть благодарна, но не могу перестать чувствовать себя обманутой. Он манипулировал мной. Совсем как отец, когда поцеловал женщину в комнате для арбитров и сказал, что это ничего не значит.
Ты солгал мне. Как ты мог?
– Ты реально думаешь, что мне в голову могут прийти такие мысли, Мэллори? – Нолан сжимает и разжимает кулак. Затем проводит рукой по волосам. – Твоя игра была самым прекрасным из всего, что я видел в жизни. Я хотел дать тебе возможность…
– Откуда ты вообще знал, что я приму это предложение?
– Я не знал. Просто надеялся. Ты работала в дерьмовом месте, и тебе нужно было выбираться оттуда.
– Что ты вообще знаешь о дерьмовом месте, где я работала?.. О боже. – Я делаю шаг назад, будто он ударил меня в солнечное сплетение. – Ты каким-то образом уговорил Боба уволить меня?
Нолан раздраженно вскидывает руки:
– Да кто такой Боб?
Я ему не верю. Больше не могу верить.
– Ты имеешь какое-то отношение к тому, что я потеряла работу?
– Нет, но, твою мать, я бы хотел, Мэллори. – Он резко выдыхает. – Хотел быть тем, кто вытащит тебя из той жизни, которую ты для себя выбрала.
Я возмущенно хриплю:
– Я содержу семью, Нолан! Я не выбирала такую жизнь – мне просто нужно было обеспечить им финансовую стабильность. – Я даже не пытаюсь быть вежливой.
Нолан подходит ближе, его ноздри раздуваются, лицо всего в дюйме от моего.
– Так проще, не правда ли? Прятаться у них за спиной, – говорит он. – Использовать семью как миленькую подушечку между тобой и реальным миром.
Я задираю подбородок.
– Да как ты смеешь? Моя мать больна, а сестры…
– С твоими сестрами все в порядке, о них заботятся. И уже довольно давно. А ты все продолжаешь использовать их как оправдание, чтобы ничего не менять в своей жизни. С твоим талантом, с тем, что происходит между нами…
– С тем, что происходит между нами? Ты имеешь в виду, что мы переспали? Для меня это ровным счетом ничего не значит. А то, что ты лгал мне целых четыре месяца? Что обманом заставил вернуться к шахматам, поехать на Турнир претендентов, стать твоим оппонентом на чемпионате мира? Не представляю, чего ты еще от меня хочешь.
– Я люблю тебя, – спокойно говорит Нолан.
Это не отчаянная попытка что-то изменить – просто безэмоциональная констатация факта. Его глаза так близко, что я могу пересчитать оттенки темноты и вижу среди них багряный.
Не в первый раз кто-то признается мне в любви посреди океана лжи.
– Нет, – отрезаю я, – ты не любишь. Потому что если бы любил, то сказал бы правду. Если бы любил, то понял, что семья всегда стоит для меня на первом месте. Если бы любил, не играл бы с моей жизнью, просто чтобы выбрать для себя следующего оппонента на чемпионате мира…
– Господи, Мэллори, я не… – Он делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – Послушай, я понимаю, тебе это не нравится, и уважаю твое мнение, но ты говоришь как сумасшедшая.
– Кому как не тебе знать, что это такое, – отвечаю я спокойно. Равнодушно. И даже когда вижу боль в его глазах, продолжаю: – Ты не любишь никого, кроме себя. Ты манипулируешь людьми, ты эгоист. Ты одинок, потому что семья ненавидит тебя. И теперь я тоже тебя ненавижу.
Внезапно дверь распахивается, но мне не нужно смотреть, кто пришел. Я удерживаю взгляд на красивом, лживом лице Нолана, полном страдания, и пытаюсь убедить себя, что навсегда запомню боль, которую испытываю в этот момент. Вот предательство и разочарование, которых я ждала.
Никогда не сбивайся со своего пути, Мэллори. Никому не верь. Никому не доверяй.
Мое сердце трепещет, но я сжимаю его в тиски так сильно, что оно почти перестает биться.
– Привет, Дефне, – говорю я, гордясь твердостью своего голоса. – Ты как раз вовремя. Я готова уезжать.
Глава 24
Я кладу замерзшие пальцы в карман, делаю глубокий вдох и пытаюсь говорить спокойно, но мне это, конечно, не удается:
– Честное слово, волосы лежат идеально, резинка сочетается с топом. Теперь мы наконец можем поехать?
Сабрина неторопливо пушит волосы, поправляет помаду, берет рюкзак и останавливается передо мной на пути к двери.
– Просто потрясающе. Тебя не было неделями, – она проверяет свои невидимые часы, – и мы прекрасно справлялись и опоздали в школу, – еще один взгляд, – ровно ноль раз. – Потирает подбородок. – Получается, нам не нужно, чтобы ты командовала. Пища для размышлений, не так ли?
Она проскальзывает мимо. Я вздыхаю и следую за ней, стараясь не наступать на скрипучий снег по пути к машине.
Похоже, Сабрина не очень довольна мной.
С другой стороны, мной не доволен вообще никто. С тех пор как Дефне три дня назад привезла меня домой, Дарси спит в комнате Сабрины. Судя по всему, она настолько злится на меня за то, что я решила не ехать на чемпионат мира, что было проще помириться с Сабриной, с которой они постоянно ругались последние несколько лет. Мама кажется уставшей, взволнованной и как будто подозревает меня в чем-то из-за того, что я вернулась со своих «ночных смен по двойной ставке в центре для пенсионеров» раньше, чем обещала. Даже миссис Абебе окинула меня странным взглядом, когда увидела, как я рано утром расчищаю снег перед нашей общей подъездной дорожкой, из-за чего проснулся ее ребенок.
Но меня все устраивает. Я бы даже сказала, что в этом есть смысл, потому что я тоже
