понимает, ради чего она должна, просто обязана все выдержать. Она и ее крошка, с которой она расстанется, как только придет новый день.
Давно наступила ночь, а она все продолжала стоять у окна, всматриваясь в темную, непроглядную даль.
Еще два часа до рассвета, и для нее как для матери все закончится.
Она уже распорядилась, чтобы ее дочь доставили в целости и сохранности к дверям проклятого На’йло.
Сама тоже собралась, точно зная, куда пойдет.
Это тоже поведал кристалл.
На земли диких, где найдет, нет, не покой, но настоящую любовь и безграничную нежность, безусловную преданность и возможность быть матерью для другого очень нуждающегося в ней малыша, не забывая ту девочку, которую будет каждый день мечтать прижать к груди и назвать дочерью.
Глава 50
Вот уже несколько часов я методично, монотонно выбивал признание у метаморфа.
Его тело дергалось от сильных ударов. Я прекрасно знал, как это адски больно. Он шипел, но пощады не просил.
Вот уж упрямец!
Лицо давно превратилось в кровавое месиво. Но, несмотря на это, он продолжал говорить о чем угодно, кроме самого главного — роли Дары в заговоре против государства.
Меня удивляла его твердость. Она свербила в мозгу своим… да… правдоподобием.
Но я ни в коем случае не позволял себе быть обманутым, на радость своим врагам, потерявшим голову от желанной, но все же юбки. Хотя глубоко в душе я страстно, до жгучий рези в груди, жаждал, чтобы все оказалось вымыслом и она… да, она ни в чем не виновата. Поэтому и злился, вкладывая в каждый удар холодную ярость и злость.
Парень не сдавался, даже выдавливал из себя кривую и жуткую ухмылку, от которой у меня, бывалого воина, волосы на голове шевелились и кожу окатывало проникающим до мозга жаром.
— Млять, черный… я буду плясать на твоей могиле. Уже скоро… — окровавленные, порванные в нескольких местах губы выплевывали слова.
Удар по ребрам, он напрягся, шумно выпуская воздух. А я не мог… и не хотел его слышать. Ведь ни слова о ней. Только редкие просьбы не трогать ее… ее. Су-ка!
Я, конечно, его понимал как мужчина мужчину. Обвела вокруг пальца, пленяя обоих. Читал по глазам его страсть. Да я и сам чувствовал то же самое, теряя рассудок от мысли, что ее сердце, холодное как лед, стучит просто в невероятном теле. И никак не мог развидеть, вытрясти из памяти ту ее, манящую у костра.
— Так и будешь пороть чушь? — схватил его за волосы, поднимая заплывшее от моих ударов лицо. Но он и не думал отвести взгляд.
— Да пошел ты… зря тратишь время на меня.
Я откинул его голову назад.
Он прав. Я трачу свое время, а толку ноль.
Совсем.
Пока он не поймет самого главного — все пустое.
— Тебе не выбраться отсюда живым… применить магию ты не можешь, — я не без удовольствия окинул взглядом специальные браслеты, блокирующие его силу. Под ними просматривалась свернувшаяся черная кровь. Их металл разъедал кожу ублюдка. Знал, что больно… невыносимо больно…. но характер у него такой… Что он ни разу не закричал, как бы я ни старался. Это могло бы у меня вызвать уважение, если бы я обладал обостренным чувством совести и гребаной моралью… Но я давно избавился от излишних предрассудков и не страдал всякой херней, зная наверняка, что его нежелание сотрудничать ничего не изменит. Для меня. Только сделает хуже. Ему страдать. Не мне. Не он, так другой расскажет, как замешана в этом деле моя блудливая женушка.
И снова прицельный удар. Метаморф дернулся, шипя себе под нос…
В венах разгорелся привычный адреналин, но не более. Я готов к новым пыткам, но вот готов ли к ним он?
Спросить не успел. Отвлекли быстро приближающиеся шаги. Кто-то бежал сюда, намереваясь прервать меня.
— Генерал… — дверь открылась. На пороге один из моих парней. Я раздосадованно вскинул голову, вопросительно поднимая бровь. Ужасно не люблю, когда меня прерывают. Но… — Вам нужно это услышать.
Я поднял с пола небольшой отрезок ткани. Раньше он был кипенно-белый. А сейчас полностью заляпанный кровью метаморфа. И вытирая об него свои кулаки, молча кивнул воину, оставляя пленника так и висеть, окровавленного и истерзанного.
— Началось, — услышал брошенное в спину слово. Медленно развернулся, не до конца понимая, что метаморф имел в виду. Но тот больше ничего не сказал, буравя исподлобья страшными зелеными глазами. Я сбросил его взгляд, закрывая за собой тяжелую дверь.
Но в ушах все равно звучал тихий тембр его голоса.
Я тряхнул головой, быстро поднимаясь в зал для совещаний. Делая размашистые шаги, никак не мог отделаться от плохого предчувствия. Что-то нехорошее концентрировалось в воздухе. Но что именно, понять не мог.
Зашел в пахнущее потом и дымом помещение. Там в полумраке уже находились три моих командира и разведчик, которого я пару дней назад тайным патрулем отправил на дикие земли. Не одного. Их было пятеро. Истинных профессионалов в своем деле. Но вернулся только один.
Поморщился от горечи, ядом растекающейся в горле. Обвел всех присутствующих недовольным взглядом и остановился на сильно потрепанном разведчике, подмечая даже случайные детали. Вся его одежда в крови. Грудь его тяжело поднималась и со свистом опускалась. Лицо бледное, с впалыми и какими-то тусклыми, даже безжизненными глазами.
— Что произошло?
Разведчик попытался встать, но ноги от потери крови не удержали усталое тело, он снова сел назад, в кресло, силясь хотя бы держать взгляд.
— Дайте ему попить и наконец сообщите, что тут, млять, происходит?
В руках раненого появился кувшин. Пить он не мог, самостоятельно удержать даже такую легкую тару не давали трясущиеся руки.
Ему помогли. И он, жадно сделав пару глотков, снова предпринял попытку встать.
— Да сиди ты уже! Так, рассказывай, без этих уставов, — почему-то я, злясь на его неуместное в данном положении поведение, повернул голову к командиру его подразделения, который буквально нависал над своим солдатом, мрачно оглядывая его с головы до ног. — Я надеюсь, послали за целителем?
Тот кивнул.
Удовлетворенно присел на корточки рядом с раненым воином и терпеливо ждал. Он облизнул свои губы и, немного заикаясь, наконец выговорил:
— Там… в трехстах километрах отсюда стоит огромное войско.
Я грозно сощурил глаза.
Предчувствие меня не подвело.
— Насколько огромное? — по коже медленно, сантиметр за сантиметром, поднимается ледяная волна.
Зачем ждал ответа, затаив дыхание, когда уже наверняка прочитал его по глазам.
— Больше восьми тысяч.
Я стиснул зубы.
Проклятье…
— И они идут на
