пришла в себя, начала дико сопротивляться, выдирая свою руку из его стального захвата. Дракон на секунду остолбенел, избегая смотреть мне в глаза. Только стиснул зубы и несдержанно перекинул на плечо, крепко держа меня за ягодицы.
Голова загружалась, к горлу подкатил ком. Я старалась глубоко дышать, подстраиваясь под его шаг. Билась лбом об широкую спину, руками царапая его голые ноги. А когда он стал спускать по крутой лестнице, и в нос ударил запах сырости и плесени, я забилась как бабочка в паутине, чувствуя, что еще чуть-чуть и сознание покинет меня. Дракон остановился, мешком скидывая меня на холодный каменный пол. Отползая от него подальше, с силой прикусывая ладонь, я не выдержала и разревелась, совершенно не понимая, что происходит.
Веррион медленно присел на корточки, равняясь с моим лицом. Его не волновали слезы, наоборот, я видела торжествующий блеск в глазах и улыбку наслаждения на его безупречном лице. Он упивался моим страхом, моей болью.
— Какая же ты подстилка. — каждое слово как удар под дых. — Не гнушаешься никем. Все равно под кого ложиться…
Я широко открыла рот, глотая затхлый воздух. Но вместо возражений, давясь звуками, получилось только покачать головой.
Дракон грубо взял меня подмышки и притянул к себе…
— А под меня брезгуешь? Или это какой-то, млять, план?
Прижал к влажной стене, вдавливая меня своим телом. Широко расставил мои ноги, втискивая между ними острое колено. Распластанная, обездвиженная, я ненавидела себя за предательские мурашки, которые, вороша короткие волоски на коже, бежали сверху вниз, замирая в животе. Я боялась его такого, умирала от ужаса и возбужденно дышала, упиваясь его близостью. Он заметил каждый мой вздох. Схватил за подбородок, приковывая безумным взглядом.
— Сколько рук трогало тебя вот здесь?
Как удар плетью его руки на моей груди. Сжимая полушарие пятерней, нарочно делал больно. Я замычала, стараясь ослабить его хватку, а еще не дать заметить сжимающийся от его прикосновений тугой сосок.
Проклятье.
— А вот этими губами… сколько ты, сука, ублажила членов?
Руку от груди убрал, но большим пальцем, словно стирая следы невидимых поцелуев, надавил на губы. Тело пронзило молнией, я выгнулась, пораженная до глубины души запретными желаниями.
Мне нужно до него достучаться, иначе…
— Я не понимаю тебя…
Он толкнул, зло и намеренно. Моя голова ударилась об каменную кладку, выбивая из меня воздух. Перед глазами все поплыло. Боль толчками зашумела в висках.
— Не понимаешь? Ты… шпионка, подосланная дикими. Специально вскружила голову мне, императору, чтобы… что?
Голос, до краев пропитанный ненавистью. Закрыв глаза, успокаивая выпрыгивающее из груди сердце, поняла, что все бесполезно. Что-либо говорить бесполезно. Уверенный в своей правоте, он сейчас не в состоянии услышать меня.
Усмехнулся и со всего маху, в миллиметре от моего лица, врезал кулаком в стену, измельчая камень в крошку. Я зажмурилась.
— Смотри на меня, сука. М-н-е в г-л-а-з-а!
Отрицательно замотала головой.
— Я сказал: смотри… — зарычал в лицо.
Подчинилась, врезаясь в черные глазницы. Он, раздувая крылья носа, тяжело дышал, смотря хмуро и холодно. Я всхлипнула, чувствуя соленую влагу, стекающую по моим щекам, обжигающую мою душу. Кусала губы, пробуя на язык свои слезы, которые на вкус казались горче жгучего перца.
Нет больше Верриона, да и не было никогда. Это все моя истинность дурманит голову.
Дракон отошел, я, обессилив, рухнула на пол, поджимая под себя израненные ноги. Его обнаженное тело блестело в полумраке, подсвеченное одинокой свечой. Напряженное, с тугими набухшими мышцами. Неприступная гора, бесчувственная глыба, через которую мне никогда не пробиться.
Медленно развернулся и ушел, с грохотом закрывая за собой дверь. Зашевелился замок, постанывая от поворачивающегося в нем ключа. А я еще сильнее заплакала, обнимая себя за плечи, понимая, что теперь заперта в этом низком, темном пространстве без малейшего шанса на помилование.
Глава 47
Воющий ветер забирался в мои всклокоченные волосы, хлестая ими давно небритые скулы. Я стоял и смотрел на границы. Глаза слезились от черного едкого дыма, несущегося на высокую стену со стороны леса. Легкие забивались его горькими на вкус частицами. Я медленно вдыхал и так же плавно выдыхал, наслаждаясь воздухом прошлой битвы. Там, где горели леса, я и мои люди перехватили диких, что пытались прорваться на нашу территорию. Никто не уцелел. Вернее я всех лично изрубил без разбору. И ни капли об этом не сожалел.
В обличии человека, не дракона.
В последнее время тот не реагировал на мои призывы. Я знал причину. Но упрямо молчал, не желая вступать в бессмысленные споры.
Сколько дней я не спал? Два, пять? Неделю… хотя кому я врал, я точно знал до гребаной секунды, сколько не появлялся дома. Сколько провалялся без сна на жестком армейском тюфяке, чувствуя, как ее запах пробирается в ноздри, камнем оседая на мозге, пуская в нем свои корни.
Да я дышать не мог, стоило вспомнить бархат ее кожи, когда касался ее там, на празднике.
Когда узнал, что пошла одна к людям… думал раздавлю собственными руками, как я орал на Грету, что посмела отпустить… злился и боялся за нее. Бежал сломя голову, воображая, что навредят или обидят. А когда увидел в блике огненного пламени… Прекрасную, манящую. Ее волосы, спускающиеся до поясницы, гибкое тело с, мать ее, ТАКИМИ формами, что я захлебнулся от слюны, давясь ею, не способный отвести взгляд.
Тогда я окончательно пропал. Как никогда раньше. Ни от одной женщины настолько не терял голову. Не думая, не соображая, поддаваясь единственному непреодолимому желанию чувствовать ее, танцевать с нею. Ее движения, эти робкие вздохи. Думал, глупец, что читал ее как открытую книгу, ловя дрожь там, где сам дотрагивался до нее.
Хотел же уйти… вырывал себя из ее желанных объятий, оставляя рядом с ней свою проклятую душу. А когда наконец вырвался и побежал, пораженный тем, насколько все остро ощущается, когда она рядом… То почувствовал себя опустошенным внутри… одиноким.
Дракон ревел, поворачивая меня обратно… он ломал кости, грыз зубами, лишь бы я вернулся… вернул его к своей истинной. Я легко поддался… поддался как мальчишка, решив на все наплевать и позволить себе чувствовать ее, чувствовать к ней.
Лучше бы я ушел. Или нет — лучше бы сдох на месте.
Потому что увидел в чужих объятиях.
Сука-а-а!
Я сначала не понял. Даже не поверил глазам, моргая как сумасшедший. Вдруг это иллюзия или плод моего больного воображения. Я помешался на ней, заболел ею и сейчас в агонии брежу.
Но сколько бы я ни
