Предсказуемая реакция: аристократия Европы, в свою очередь, князя ДеЛара боялась и ненавидела — но это, большей частью, по результатам второй мировой войны. Там ДеЛара славно поработал по караванам снабжения противника, которые двигались под нейтральными флагами Ганзы — экая наивность — внеся немалый вклад в победу. Рядом с ним в той же мере отличился и князь Давыдов — приставленный к деду, чтобы ДеЛара случайно не сжег собственные войска…
— Разрешите представить вам княжича Василия Ухорского! — Продолжал Давыдов заниматься тем же, что во вторую мировую.
Еще через половину часа знакомство подошло к концу — все вольноопределяющиеся получили слова напутствия и участия, ныне переживая это волнительное чувство в общем строю. Дамам давалось послабление: для них вдоль стены были расставлены кресла, но они так и остались на ногах, выстроившись в дорожных костюмах чуть ли не стойке смирно рядом с братьями. Кроме Ее высочества, разумеется — ее представили первой и никакого пиетета она перед ДеЛара не испытывала, хоть и догадалась не показывать этого явно, доброжелательно улыбаясь присутствующим из мягкого кресла. Она продолжала видеть клинок, который выковала жизнь из ДеЛара, в грязных следах от чужих рук. Оттого, не изменяя улыбке, с превосходством смотрела на тех, кто мнил, будто клинок этот с драгоценными камнями на рукояти и лихим девизом гравировкой на лезвии. С негодованием обращала свой взгляд на меня — родственники которого заточили этот клинок ради собственных целей.
А клинок желал резать — грязным или чистым, острым или тупым. Для клинка нет разницы, кто его украсит его путь небылицами, титулами и богатым наследством. Рано или поздно клинок либо сломают, либо он перережет глотку последнего своего врага. Смотрела бы на него Его высочество столько высокомерно, узнав, что ДеЛара чуть не уничтожил весь мир со всем его золотом, наследиями и крепостями, чтобы достигнуть желаемого? Где в этом пепле, что должен был покрыть всю планету, интересы Юсуповых?
Клинок тянется к шее Ганзы — и свора монархов всего мира уже тянет с пока еще живого одежду и сапоги, будто нищие. Они не боятся — знают точно, что клинок заржавеет еще в ране, рассыплется пылью. Слишком много одержимости в пути мести — настолько, что вне него клинку нет смысла существовать. Общая беда Силы, взращенной на достижимой идее — что делать, если враги умрут?.. Все это знают — и Ее высочество, что ни словом не обмолвилась о Михаэле, рассказывая о грядущем конфликте за наследство Ганзы. И все они: кто пожимает руку в этой гостиной, деликатно пряча за уважением во взгляде — сочувствие к обреченному старику…
Господа гусары, раскланявшись и вновь заверив в глубочайшем почтении, согласились с тем, что князю ДеЛара следует отдохнуть с дороги и покинули нас, оставив в почти семейной обстановке.
— Какой подлец посмел засунуть грязный рюкзак в морозильник?! — В краткий миг, когда тишина должна была смениться секундами неловкой дедовской заботы, раздался громогласный женский вопль с кухни.
— А это жена управляющего отелем, — широким жестом указал я в сторону двери. — Фрау Марта.
Опередив явление бешеной фурии с рюкзаком в левой руке буквально на секунду. Закрытый рюкзак, потекший чем-то бурым и испачканный землей с травой, фрау держала чуть брезгливо, отстранив от себя вбок, но ярости на ее лице было куда больше.
— Кто посмел испортить морозильник?!
— Йорг. — Твердо заявил я, отведя подозрения от всех присутствующих.
— И где этот мерзавец? — Взгляд Марты чуть смягчился, но губы оставались поджаты.
— Частично в рюкзаке.
Фрау с недоумением посмотрела на поклажу в своей руке. Замешкалась, но все-таки потянула застежку молнии и с любопытством заглянула внутрь.
Рюкзак с глухим звуком шарахнулся об пол, а сама Марта, посерев и прихватив себя рукой за живот, поспешно зашагала в сторону коридоров.
— Дорогая, а я тебя искал! — Встретили ее там обрадованным возгласом Йохана и, видимо, попытались обнять.
Ответные звуки радости встречи не содержали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я настолько вам противен?!
Ее высочество с бесстрастным лицом подошла к двери в коридор и изволила ее закрыть, отсекая лишние звуки.
— Йорг? — После некоторой паузы спросил князь ДеЛара, неотрывно глядя на рюкзак.
— Йорг Латтнер, — кивнул я, заложив руки за спину.
А господин полковник уже шагнул к рюкзаку, чтобы раскрыть его пошире, и с возмущением воззрился на меня:
— Ротмистр, какого демона? Вы опять не позвали меня с собой!
— Ваше сиятельство, прошлой ночью вы и без того одержали победу. — Подмигнул я ему. — Как я мог вас от нее отвлекать?
— Да, но это совсем другое дело! Это же голова сеньора Бремена! — С торжеством обвел взглядом Давыдов всех присутствующих, остановившись на напрягшемся князе ДеЛара.
— Которую Максиму принесли, — вставила слово Ее высочество, не иначе как из вредности.
Я только руками развел и постарался улыбнуться, елико возможно, обаятельно.
— Голова подлинная? — Обманчиво мягко уточнил дед и стал приближаться к рюкзаку по широкой дуге, вышагивая очень неспешно.
— Тот, кто ее принес, еще ни разу не нарушал договор. — Выразительно посмотрел я на принцессу, а та недовольно отвела глаза, но промолчала.
— Ни малейших сомнений, он и есть. Я этот ожог над виском из тысячи отличу. Моих рук дело! — Уверенно кивнул Давыдов, вновь глянув на содержимое рюкзака и уважительно отступая, чтобы к нему мог подступиться Михаэль.
Князь ДеЛара присел рядом, отодвинул расстегнутую горловину и совершенно небрезгливо подвинул там что-то рукой. Замер, вглядываясь в видимое одному ему. В комнате ощутимо — на пару градусов вверх — скакнула температура, а рюкзак с содержимым рассыпался черной сажей по паркету. Как пепел из камина — забиваясь в неплотные щели между наборной доской. Расскажу Йохану, а тот успокоит Марту — теперь в этот зал можно водить экскурсии…
— Это второй. — Кашлянул я.
Дед недоуменно посмотрел в мою сторону.
— Первым умер Конрад Аденауэр. Господин полковник мастерски разбил интригу Ганзы, и ей пришлось выдать одного из своих с головой! — Поклонился я в сторону начальства.
— Это когда я успел? — Нахмурился князь Давыдов.
— Вы уничтожили «Пелену» и под камерами спутников освободили высокородных заложников из тюрьмы Ганзы. После такого провала, Золотым поясам пришлось назначить виноватого. Тело Конрада Аденауэра опознано достоверно.
— Прямо как по наградному листу читаете, ротмистр! Ежели бы не они, никогда бы не догадался, за что орден! — Важно выпятил Давыдов грудь.
— Моя благодарность, ваше сиятельство, — поднялся дед на ноги.
Ладонь его на секунду полыхнула огнем, очищая кожу.
— Это что же получается, двоих за два дня! — Крутанул господин полковник ус. — Троих за месяц, — с уважением качнул головой он в сторону ДеЛара.
— Еще трое, — эхом ответил Михаэль, распрямляя плечи.
— Михаэль, нам нужно провести дуэль быстрее, чем пройдут еще три дня. — Забеспокоился Давыдов и с опаской посмотрел в мою сторону. — Иначе я знаю этого молодого человека, он испортит нам все удовольствие! И не только нам! Что там по повару ротмистр, он будет? — С намеком смотрел на меня князь Давыдов.
— Увы, — развел я руками.
— Что, Юсупов не приедет? — Раздосадовано уточнил господин полковник, хлопнув себя ладонью по бедру.
Взгляд его на мгновение остановился на лице Михаэля и, смущенно, тут же скользнул обратно ко мне.
— Наверняка, князь Юсупов слишком уважает своего товарища, — вновь посмотрел я на окно, не желая встречаться ни с кем взглядами. — Как можно доверить главное дело всей жизни? И как об этом просить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Постойте, ротмистр, — возмутился князь Давыдов, апеллируя всем своим видом к старому соратнику. — А я, по-вашему, не уважаю? Вы, эдак, за князя решите, нужна ли ему помощь или нет!..
Тишина ему была ответом, разбавленная редкими звуками с улицы. Когда я вновь посмотрел на полковника, выглядел тот растерянно — даже великолепные его усы грустно смотрели кончиками вниз.
