К примеру, я не представляю, как теперь жить без нее. Казалось, стану попросту бытовым инвалидом. Дар — это та же власть. И чем больше тебе ее дается, чем дольше ты живешь с ней, тем тяжелее от всего этого отказываться.
Оставшийся день прошел в угоду одному из смертных грехов, как выразился Илларион — чревоугодию. По словам тети Маши, мне нужно есть, потому что я растущий организм. Иллариону по другой причине: — «Он мужчина. А они мало вообще не едят». А Пал Палычу… тут я объяснение пропустил. Но судя по аппетиту, с которым соседушко наворачивал третью тарелку солянки, аргументация была железобетонная.
Утро следующего дня началось с проверки тети на дар. Если бы она была каким-нибудь термометром, то я бы заключил просто — заполненность ниже середины. Решил оставить передачу сил на сегодняшнюю ночь. Тогда все пройдет намного проще, тетя заснет и не будет дергаться из-за непонятного магического феномена.
Я надел чистую выстиранную форму (все-таки в совместном проживании с любящей тебя женщиной есть определенные плюсы), вышел на улицу и замер. Хотя бы потому, что здесь собралась вся команда.
— Это что тут за несанкционированный митинг?
— Мы проведать тебя пришли.
— Можно в дверь постучать, — усмехнулся я. — Не всегда, но довольно часто ее кто-нибудь откроет. Давно стоите?
— Чуть больше часа, — ответил Никитка. — А стучать неудобно было, нас вон сколько.
— Я говорила, что мы все внутри не уместимся, — поддакнула Лиза. — Лучше скажи, как ты?
— А как я выгляжу? — ответил вопросом на вопрос.
— Хорошо выглядишь, — честно признался Никитка. — Я вот футболку не догадался постирать. Мама обычно по воскресеньям стирает, а сегодня…
— Да заткнись ты уже, холера, — ткнул его кто-то.
— Ну что, так и будете мяться или пойдем на стадион? Там должны «Чекуши» доигрывать.
— Да там неинтересно, — махнул рукой Фима. — В три мяча вели, когда мы уходили.
Мы медленно двинулись к проспекту. Постепенно первая робость футболистов прошла, а разговор оживился. Хотя я периодически и ловил на себе косые взгляды, мол, все ли в порядке, не хромает? А если честно, хромать очень хотелось. Нога противно ныла. И ведь обезболивающего никакого не выпьешь, и «заморозку»[14] в этом мире еще не придумали.
Но ничего, несмотря на легкую боль нога постепенно расхаживалась. И правильно. Пусть она хоть на части разлетится после, но матч отыграть я должен. Иначе быть не может.
На подходе к стадиону мы встретили полицейских. Они вежливо разворачивали дворян, досадливо разводя руками: «Прощенья просим, сударь, мест больше нет». Простолюдинов порой отгоняли банальными пинками и угрозами. Но что важно, ни тех, ни других на стадион больше не пускали.
И когда я оказался внутри, то понял, что стало тому причиной. Все было забито до отказа. Даже проходы внизу заполнены стоячей публикой. Никитка вытаращил глаза и ткнул куда-то пальцем, указывая в сторону центральной трибуны. И тут же получил по вытянутой руке от Фимы.
Я друга понял. Тыкать в человека некрасиво. А тыкать в Государя-Императора — хорошая возможность остаться без пальца. И это у них еще телесные наказания отменили.
— Не знал, что Его Величество футболом увлекается, — протянул Вадим.
— Угу, с очень недавнего времени, — хмыкнул я.
Аккурат посередине центральная трибуна была огорожена Конвоем, а затем еще оцеплена жандармами. Чтобы ни одна муха не пролетела. Его Величество был в компании брата, Разумовского, Максутова, какого-то толстого дядьки в очках и Вестника.
Недолго продлилась опала Игоря Вениаминовича. Что интересно, я встретился с Максутовым взглядом, и он кивнул мне с легкой улыбкой, как старому доброму приятелю. Пришлось ответить тем же.
— Покупай калачи, чудо как горячи!
— Блины румяны, тонки да пряны!
— Пирожки с жареным маком! Позвольте, господа, пирожки с жареным маком!
Пахло сдобой, подсолнечным маслом, крепким табаком и потом. Всюду сновали люди, шла торговля, одни зрители ругались с лоточниками, другие, напротив, покупали нехитрую уличную закуску. Ходил даже мальчишка года на три младше меня. Он носил на голове огромную бутыль с чем-то темным, похожим на крепко заваренный чай. Что там внутри — я уж спрашивать не стал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С поля прозвучал финальный свисток. «Чекуши», которые в очередной раз решили не доигрывать в полном составе, кинулись обниматься. А я махнул остальным.
Мы спустились вниз, в подтрибунное помещение и нашли свою раздевалку. Сначала, словно кошку в новый дом, запустили Елизавету Павловну, а после переоделись сами.
— Я долго говорить не буду, — начал я. — Время есть, сейчас выходим, бегаем, растягиваемся, разминаемся и растягиваемся, все как обычно. Что до игры, будем отталкиваться от четырех защитников в линию, но я нахожусь ниже и ближе к центральным, чтобы страховать.
Я замолчал, чувствуя, как от волнения пересохло в горле. Ребята смотрели на меня внимательно и тревожно, точно на нового мессию.
— Не бойтесь и играйте в свой футбол. Да, будет тяжело. Но главное — вытерпеть, как мы вытерпели в предыдущем матче с «Пажами», и реализовать свои моменты. А они будут, это я вам точно говорю. Больше двигаться и с мячом, и без мяча. Мы сможем выиграть только за счет интенсивности. Если встанем на месте, нас сразу раскатают.
Я вытащил повязку, которую после матча передал Фима, и протянул голкиперу.
— Капитан сегодня Елизавета Павловна, она команду и выводит. Возражений, надеюсь, нет?
Судя по лицу девушки, которое пошло пятнами, возражения были только у Лизы. Но она их не решилась озвучить. Ну, и хорошо. Капитанская повязка — субстанция непознанная и особая. Иногда, действительно непонятно откуда, но дает очень много сил. А последние нашему киперу сегодня точно понадобятся.
— Ладно, говорить можно бесконечно, но лучше всего все показать на поле, — я протянул руку, ладонью вниз. — В футболе есть один закон…
На мою руку торопливо легли другие:
— Крылья новый чемпион!
Глава 17
Мои ребята заметно нервничали, с трудом пытаясь сосредоточиться на разминке. Никитка и вовсе секунд на двадцать завис, оглядывая забитый до отказа стадион. Эх, ему бы на Самара-арене побывать, когда на кубок какой-нибудь «Спартак» или «Зенит» приезжают.
Зрители серьезно отвлекали команду. Это при том, что простолюдины (которых оказалось большинство) все же болели за нас. Они кричали слова поддержки, какие-то шуточки про то, как надо разделать «Пажей» и прочее. Все понятно, обычно пролетариат не мог себе подобного позволить. Только попробуй, так тебе ребята из Третьего Отделения сразу объяснят, как себя вести. И ладно бы кулаками, а то ведь магией. Что пострашнее.
Но это спортивное состязание, где по условиям все должны быть равны. А простолюдинов подобное очень уж воодушевило. Надеюсь, беспорядков не будет, если мы проиграем? Так, отставить, Кулик, никаких проиграем.
— Чего уши развесили?! — прикрикнул я. — Частота где? По полю тоже так будете двигаться? Лиза, а ты чего молчишь, кто тут капитан?
Девушка виновато кивнула и начала раздавать словесных люлей. Что забавно, у нее вполне неплохо получалось. И это невзирая на хорошее воспитание. Того и гляди, после месяца тренировок с нами человеком станет.
Тем временем на поле со значительным опозданием появились «Пажи». Двигались они неторопливо, расслабленно, улыбались и о чем-то переговаривались. Словно на прогулку вышли. Серьезен был лишь Шелия, который на фоне присоединившихся к команде гигантов выглядел немного несуразно.
— Господа, — крикнул рефери. — Десять минут, и начинаем.
— Давайте еще раз по тактике, — собрал я всех вокруг себя. — Гриша, руководи внимательно защитниками. Длинные забросы не должны проходить. Как только они вешают, сразу сближайтесь с игроком. Не давайте принять мяч и скинуть его. Тем более развернуться. Каждый их заброс должен быть в борьбу. Наши контратаки исключительно через фланги и на скорости. Как только устали, честно признаемся, буду менять.
