Что забавнее всего, менее чем через час входная дверь хлопнула и раздался встревоженный знакомый голос:
— Николай! Николай! Здравствуйте, где я могу найти Николая?
Затем застучали каблучки по лестнице и в комнату ворвалась раскрасневшаяся Варвара Кузьминична. Видно торопилась, даже фартук чуть-чуть съехал. Из-за ее плеча с любопытством выглядывала тетя Маша.
— Так он жив?! — удивленно и вместе с тем рассерженно топнула ногой Варвара Кузьминична.
— Конечно жив, — теперь настала очередь изумляться тете. — Ногу только чуть не оторвали на этом дурацком футболе.
— В таком случае я вынуждена откланяться, — пытаясь скрыть гневные нотки сделала легкий реверанс лекарь. Видимо, оторванная нога являлась не самым веским доводом для визита.
— Так, Илларион, не выпускать никого из комнаты! — крикнул я.
— Что Вы себе позволяете?! — Варвара Кузьминична не смотрела, а сверкала молниями.
А я понял, что ведь и действительно сможет запустить хорошенький разряд. Хоть Эгиду на себя накидывай.
Я сел на кровать, с трудом опустив ногу.
— Вы не выйдете отсюда, пока не выслушаете меня. Уж простите. Вы почему-то всегда поспешно делаете выводы обо мне на основании слухов. Хотя самое простое — спросить меня!
Сам не заметил, как стал распаляться.
— Я услышала все, что мне следовало, — холодно отрезала Варвара Кузьминична. — В том числе про Ваши походы в бордель. Да не просто бордель, а какой-то клоповник на отшибе!
— Вас возмутило то, что я отправился в публичный дом, или что выбрал не совсем подобающее Вашему ожиданию место? — не удержался я и ввернул шпильку.
— Так, дети, ну-ка, всем молчать! — пришла в себя тетя. Сделала это так решительно, что даже девушка проигнорировала слово «дети» в свой адрес. — Николай, что еще за бордель?!
Полным именем тетя называла меня только в одном случае. Когда я ее чем-то сердил.
Блин, да когда же это закончится? Я победил несколько иномирных тварей, но никто не называет меня Николай-победитель. Приручил кьярда, но никто не называет меня Граф-дрессировщик. Я придумал спортивные состязания на манер Ристалища, но никто не зовет меня Фантазер-Ирмер-Куликов. Но стоило один раз зайти в бордель…
— Если Вы сделаете невозможное и помолчите минуту, то я все расскажу!
— Ровно минута! — сказала Варвара Кузьминична постучав пальчиком по запястью, хотя никаких часов там не было.
Я и рассказал. Справедливости ради, времени ушло намного больше, однако после повествования о полете на кьярде в чужие застенные земли, лекарь даже не напоминала о тайминге.
— А теперь, чтобы тетя получила дворянство и, соответственно, могла без опасения жить здесь, мне нужно выиграть турнир. Вот только с этим есть одна небольшая опухшая проблема, — указал я на ногу.
— Тоже мне, проблема, — фыркнула Варвара Кузьминична. — Тут любая «шестерка» справится.
— Простите великодушно, но других знакомых лекарей у меня нет.
— В следующий раз можно так и сказать, честно, — присела рядом девушка и провела ладонями над голеностопом не касаясь кожи. — А не врать про смертельное ранение.
Как раз в это мгновение в проеме мелькнула физиономия Иллариона. Я показал ему кулак, а он только плечами пожал. Мол, чего такого сделал-то? А в самом деле, чего? Ему сказали — приведи. Он и привел.
— Думаю, в иных обстоятельствах и локациях Вы бы меня не слушали, Варвара Кузьминична.
Девушка тряхнула головой, но не ответила. Что означало лишь, что я прав на все сто.
Тем временем лечение началось. Я первый раз видел подобное. Варвара создала не одну большую форму, а множество мелких, крошечных. Они ложились на ногу словно доминошки.
— Крохотная трещина в кости и гематома, — заключила она. — Я сделаю все, что смогу. Вы даже сможете играть, но я бы рекомендовала поберечься и взять небольшой перерыв. Пара сильных ударов, и кость может сломаться.
— Главное, об этом никому не говорить, — улыбнулся я. — Спасибо, Варвара Кузьминична. — И у меня есть еще одна тема для разговора. Илларион, поставь, пожалуйста, чайник.
— Я схожу, — отозвалась тетя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет, пусть Илларион пойдет! — с нажимом ответил я.
А когда слуга скрылся, вкратце рассказал о ситуации с Ладой.
— Позвольте, как, говорите, фамилия врача из госпиталя? — нахмурила свой красивый лоб Варвара Кузьминична.
— Ботвинников, — сказал я. — Так он представился.
— Нет, — решительно отозвалась девушка. — Впервые слышу. Может, он…
— Не может, — прервал ее я. — Как только мне Илларион рассказал про случайно подвернувшегося доктора, я сразу понял — развод. Скорее всего, отсматривают родственников безнадежных больных и играют на чужом горе. Глупо только, в закрытом городе при довольно ограниченном населении. Вот, заработают они денег, и что потом? Все равно же не сбегут никуда. Да и нарвутся рано или поздно.
Я помолчал, не зная, как выразить свою основную просьбу. В конечном итоге решил сказать как есть. Чего юлить? Сможет помочь — хорошо. А на нет и суда нет.
— Варвара Кузьминична, есть ли какой-то способ перевести племянницу Иллариона к вам в госпиталь. Я понимаю, что она не из дворян. Да и сам госпиталь забит под завязку. Я готов заплатить столько, сколько потребуется.
Девушка открыла рот, чтобы возразить, но я лишь стал говорить быстрее.
— Это не взятка. Я готов потратить эти деньги на нужды госпиталя. Типа спонсорской помощи. Купить то, что вам необходимо. Не знаю, как в этом мире, но у нас больницам всегда что-нибудь нужно.
— Я поговорю с Климом Егоровичем, — потупив глазки, сказала лекарь, — если он что-то сможет придумать, то… Но ничего обещать не могу.
— Хорошо. Спасибо большое. И, Варвара Кузьминична, я жду Вас в воскресенье на заводе. Горчаков должен к тому времени закончить с новым лабиринтом. Думаю, понадобится Ваша помощь. Скажите, сколько я должен за ногу?
— Запомните, граф, не все измеряется в деньгах, — гордо ответила девушка. — Есть вещи, которые люди делают бескорыстно.
Ага, вот только для получения в дальнейшем собственной выгоды. Не то, чтобы я не верил в человечество, просто подобных примеров в жизни было не так много.
— Всего доброго, Николай… — она поколебалась, но добавила, — Федорович. До свидания, Мария Семеновна.
— Что же Вы, даже чай не попьете? — удивилась тетя. — У нас и шарлотка есть.
— Нет, прошу прощения, но я тороплюсь. Я ведь сломя голову сюда летела, а сама на дежурстве нахожусь.
Она ушла, а я довольно зажмурился. Угу, значит, сломя голову летела, когда узнала, что мне грозит смертельная опасность? И это несмотря на слухи о борделе. Интересно, очень интересно.
— Хорошая девочка, — вернула меня в реальность тетя. — Вы дружите?
— Сотрудничаем, — уклончиво ответил я.
— Мне кажется, ты ей нравишься.
— Тетя Маша!
— А что? Как есть, так и сказала. Меня только смущают все эти «вы» и обращения по имени-отчеству. Она же мне в дочки годится, а посмотри, Варвара Кузьминична.
— Ты еще со всякими Высокоблагородиями и Превосходительствами не сталкивалась, — ответил я. — И по правилам этикета мы должны были проводить гостью. Так и помрем дремучими застенцами.
А сам осторожно поднялся на ногу и прихрамывая прошел метров пять. Нога не то, чтобы болела, скорее, ныла, как после большой нагрузки. И еще у меня подсознательно сработал страх, как только я наступил на нее. Сама же сказала, что трещина. Варвара, понятное дело, подлатала, как смогла, но кто его знает…
— Куда соскочил? — встрепенулась тетя. — Лежи иди.
— Так иди или лежи? Ох уж этот противоречивый русский язык, — осторожно попрыгал я. Нога с нагрузкой справлялась. — Нормально все, ты же видишь. Опухоль вон сходит прямо на глазах. Варвара очень хороший лекарь.
— Никогда не привыкну к этой магии, — всплеснула руками тетя.
Я искоса поглядел на нее, но ничего не сказал. Ты даже не понимаешь, тетя Маша, что привыкаешь быстрее, чем тебе кажется. И меня это очень сильно пугает.
