— Я должна узнать, что с ним случилось, — произнесла она.
— Я не знаю, что с ним произошло, — ответила я.
— Тогда расскажи что знаешь, — попросила она.
Так я и сделала. Я рассказала все, что знала — осторожно и дозировано преподнося информацию. Я поведала, что агенты «Блэкуордса» схватили меня при попытке к бегству. Я объяснила, что они рассматривали меня как своего рода ценный актив и товар.
— Они все рассматривают в таком качестве, — заметила Элаис Каторз. — Ах, Блэкуордсы. Они — древний род, пожалуй, самый древний из всех. Во всяком случае, точно древнейший в секторе. Как зовут того молодого высокомерного придурка, который у них сейчас за старшего?
— Балфус? — подсказала я.
Она кивнула.
— Впрочем, у меня нет на него времени. Последние восемьсот лет наши семьи мирно сосуществовали в Геликане и окрестностях. Блэкуордсы всегда могли оказывать услуги, на которые был неспособен никто другой. Они были великолепными торговцами и поставщиками, и всегда могли достать самые редкостные и необычные предметы.
Она вновь устремила на меня взгляд своих прекрасных глаз.
— И я не удивлена, что они пошли на такие затраты, чтобы получить тебя, моя прелесть.
Я пожала плечами.
— Когда-то, — продолжала она, — очень давно, Блэкуордсы отлично служили моей семье.
— Вашей семье… в смысле, Гло?
— Да. На Блэкуордсов всегда можно было положиться — они могли найти все, что заказывали мои предки, и доставить это в любое место в трех окрестных субсекторах. Но их отношение к делам изменилось. Похоже, они больше не хотят удовлетворяться безупречной службой и отличной репутацией, которую получили благодаря этой службе. Они хотят власти, которой можно распоряжаться единолично, не прибегая к косвенному влиянию и интригам. Они стараются вывести семейный бизнес на новую ступень. Что ж, полагаю, именно с тех пор, когда мы впервые заметили эти амбиции, моя семья стала вести с их торговым домом все меньше и меньше дел.
— А какого именно влияния они хотят? — не поняла я.
— Влияние бывает только одного рода, Падуя, — ответила она.
Она налила в стакан воды из хрустального графина, стоявшего на маленьком приставном столике и сделала глоток.
— Продолжай, — попросила она.
Я оглядела собравшееся общество: Реннер, сидя у камина, глядел на огонь и слушал; Шадрейк прикладывался к бокалу и делал наброски, изображая меня, пока я рассказывала; Лукрея свернулась на кушетке рядом с ним; Юдика выглядел безучастным ко всему.
Я рассказала, как Балфус Блэкуордс привел меня в церковь с — именно так я и выразилась — намерением продать меня Экклезиархии. Но я не сказала ей ни о записной книжке с заметками Лилеан Чейз, которую, насколько я знала, Лайтберн до сих пор носил с собой, ни об Ордосе, ни о Когнитэ. Но, из чистого любопытства, упомянула «Короля» и «восемь» — в том же контексте, в котором их упоминали при мне.
— Еще тот человек Блэкуордса, Лупан — говорил о «программе», — сообщила я.
— И все эти слова незнакомы тебе? — поинтересовалась Элаис Каторз.
— Мне кажется, это не совсем обычные названия для знакомых мне вещей, — предположила я. — На мой взгляд, «программа» — это то, чем занималась Зона Дня, развитие способностей парий и подготовка из них высококлассных агентов для служения человечеству.
— Думаю, ты права, — произнесла она.
— И всем этим занимаются Король и Восемь, они — часть тех властей, что контролируют Зону Дня, — продолжала я.
Она кивнула.
— Эти названия вам знакомы? — спросила я.
— Орфей — это другое имя Короля, так же известного как Король в Желтом или Желтый Король, — сообщила она. — Он почетный титул, если угодно, обрядовое имя, которое носит глава тайных агентов в субсекторе Ангелус. Насколько помнит моя семья, Желтый Король был всегда. Впрочем, сомневаюсь, что это был один и тот же человек.
— А Восемь? — спросила я.
— Его ближний круг. Соратники и конфиденты Короля. Его советники. Его приближенные. Те, кто посвящен в его тайны. Я не знаю, сколько их.
— Думаю, восемь? — предположила я.
Она взглянула на меня с заметным удивлением, потом улыбнулась, словно я произнесла нечто, что никогда не приходило ей в голову.
— Конечно, ты права, — произнесла она. — Так оно и есть.
Хотя я и старалась быть как можно более осторожной, желание задать следующий вопрос оказалось сильнее.
— Когда вы сказали «Глава тайных агентов», вы имели в виду Инквизицию, не так ли?
— Ну да, — ответила она. — …конечно. У тебя какие-то сомнения?
— Нет. — коротко ответила я.
— Хорошо.
— Еще я слышала слово «граэль», — сообщила я.
Никакой реакции. Она и глазом не моргнула.
— «Граэль» — особое понятие, — произнесла она без долгих размышлений. — С точки зрения древней эзотерической традиции человечества, это важный символ. Граэль. Точнее — «грааль». Буквально, это слово означает чашу или потир, который содержит некую вечную и неизменную сущность божественного происхождения. В древних верованиях, например, в Катерической Церкви, грааль считался священной реликвией, хотя и не был чашей в буквальном смысле слова.
— Вы говорите о верованиях и религии, которые существовали до Культа Императора? — спросила я.
— Да. До культа, до Экклезиархии, до Лектицио Дивинатус. Более того, до войны, которая объединила Терру и положила начало Великому Крестовому Походу. Тогда существовало множество верований, и миф о граале был частью многих из них.
— Значит, речь идет о символе? — уточнила я.
Она кивнула и сделала еще глоток воды.
— Это слово использовалось как закодированное определение для многих вещей. Например, считалось, что грааль — это чаша, из которой персонаж, олицетворявший мессию, пил во время церемониального ужина, и таким образом эта чаша обрела мистические животворные свойства. Также считали, что грааль был сосудом, в который собрали капли крови погибшего мессии, и, благодаря этому, он также был благословен. В других религиях это слово понимали менее буквально: грааль сохранял кровь в том смысле, в котором «кровью» называют «род» или «семью». Кровь как генетическая память потомков мессии. Таким образом, граалем мог быть даже человек.
— То есть все это символизировало генетическую память? — спросила я.
Элаис Каторз пожала плечами.
— Полагаю, речь шла скорее о наследовании. Наследовании и передаче всего, что ценно, от одного поколения к другому: неважно, идет ли речь о генетических признаках, информации, данных, практических умениях. В других традициях грааль олицетворял тайное знание архитекторов, которое они передавали друг другу среди своего братства. В древние времена знания и навыки архитекторов считались великой ценностью. Они называли себя масонами — теми, кто умеет строить здания из камня, а точнее, теми, кто в силах возвести дом для бога.
— Дом божий. A maison dieu, — заметила я.
Она улыбнулась.
— Вот именно. Зо-на Дня. — заключила она, и я заметила восхищенный блеск в ее глазах. — Прими мои поздравления, ты отлично знаешь Древнюю Франку. Строительство храмов было древнейшим актом веры, и те, кто знал, как его совершить, высоко ценились. Такие храм-овники, еще будучи новициями, послушниками, проходили тайное обучение в круге своих собратьев. И, конечно…
Неожиданно она умолкла и, казалось, задумалась о чем-то.
— И конечно — что? — произнес Лайтберн. Эти слова недвусмысленно свидетельствовали о том, что разговор гораздо больше заинтересовал его, чем он хочет показать. Я предположила, что человек, который когда-то жил в храме и подчинял всю свою жизнь установленным там порядкам, непременно должен был прислушаться к подобной беседе.
Элаис Каторз повернулась, чтобы взглянуть на Проклятого.
— Я собиралась сказать, что даже в таком контексте, отягощенный злом, слово «архитектор» можно также понимать аллегорически, — сказала она. — Не думаю, что следует понимать его буквально, как обозначение человека, который строит храмы. Скорее, это имя творца. Творца жизни. Строителя, создающего космос — мировой порядок. Речь здесь идет о тех редкостных существах, которые способны построить — создать величайшие творения, которые не под силу простому смертному.
— Бог-Император был из числа таких архитекторов, верно? — произнесла я.
— Верно, — произнесла она. — И благословенные примархи, Его первородные сыны. Они старались совершить то же, что и он — теми или иными способами, с большим или меньшим успехом. Если угодно, они искали Его грааль — но и сами были Его граалями.
— И что еще можно сказать об этом контексте? — поинтересовалась я.
— Субсектор Ангелус богат сокровенными знаниями, которые олицетворяет чаша грааля, — сказала она. — Обрати внимание на название нашего мира. Санкур. На Древней Франке это имя означает «Священное сердце». Этот мир всегда был священным сердцем — вожделенной целью, ради которой Желтый Король был готов на многое.
