исправить, это задумчивый взгляд. Даже если она и улыбалась, получалось довольно грустно, почти вымученно. И совсем не хотелось думать, что все это из-за мужа, его отсутствия. Конечно, где то наивно, но принять то, что Настя могла по-настоящему переживать за Саитова, упорно не хотелось. Хотя здравый смысл и пытался прорваться. Мол, почему же не может? Живет же с ним столько лет, наверное, не просто так, иначе бы вряд ли выдержала. Ведь наверняка все про него знает. Наивной она совсем не выглядит.
Едва снова подумав об всем этом, Артем невольно нехорошо хмыкнул про себя. А ведь он тоже не давал ей особо поводов для радости, а, напротив, только прибавлял в глаза грусти. Что уж кривить душой. Все время находил поводы для придирок. Да еще делал это, совершенно не стесняясь, при всех. Мог запросто вспылить практически на ровном месте, не выбирая при этом выражений. Видел, что, несмотря на внешнюю невозмутимость, это ее очень задевало, но остановиться не мог. И вроде как и оправдание у него было готово, сильно она его когда то обидела, в душу плюнула, да что говорить, жизнь его перевернула. До сих пор, все в ней, казалось, с ног на голову. И обратно становиться даже не собиралось. Ненавидел ли он ее все эти годы? Да. Артем готов был это честно признать, трусом точно не был. А еще безумно ревновал к Саитову. И едва тогда увидел ее в клубе, эта ревность проснулась с новой силой. Ведь на самом деле, он когда то до последнего надеялся, что у Насти возможно временное какое то помутнение. Даже, уехав в другой город, не смотря на нереальную, буквально сжигающую его, злость, периодически возвращался обратно, на что то все еще вроде как рассчитывая, пока не узнал, что Настя вышла замуж за Саитова. Вот тогда и возненавидел ее окончательно. А все женщины как на одно лицо стали и в этом он тоже обвинял ее. Словно порчу какую на него нагнала…
Какое-то время Артему беспрепятственно удавалось разглядывать Настю и думать при этом о своем. Все чувства в нем разом перемешались. Боль, гнев, злость и наконец, напротив, спокойствие. От того, что просто видит ее. Но затем она будто почувствовала чье-то присутствие, подняв при этом голову. И тут же вздрогнула. Он это хорошо заметил.
- Подобное рвение к работе похвально, - произнес с насмешкой, правда в ней не было обычной для него в последнее время злой иронии. И пройдя к соседнему столу, тут же уселся на него, достав при этом сигареты. Ну что поделать, не любил он стулья.
- Ты меня напугал, - призналась Настя без всякого кокетства. Он давно уже заметил, что ее поведение сильно отличалось от поведения других женщин. Она вела себя очень естественно, хотя и сдержанно при этом. Без всяких там загадочных взглядов, улыбочек или тем более, двусмысленных намеков. И говорила исключительно только то, что необходимо было по делу. А еще Артем удивлялся ее работоспособности. Ведь действительно странно. Это другие возможно ни о чем не догадывались, а они то оба знали правду. Она была под крылом Таирова. Даже, если бы Настя работала из рук вон плохо, ее бы никто не уволил. Но, тем не менее, она все делала с каким-то прямо таки нереальным упорством, словно от этих ее стараний чья то жизнь зависела, не обращая при этом внимания на его несдержанность. Хотя давно могла бы послать Артема к черту.
И только сейчас ему вдруг пришло в голову, что возможно просто таким образом пыталась сбежать, отвлечься от суровой действительности. Только лишь бы не сидеть в четырех стенах, которые непомерно давили и при определенных обстоятельствах могли просто напросто сломать. Как же ему это было знакомо. На себе очень даже хорошо прочувствовал все прелести настоящего одиночества, хотя по большому счету, один никогда не был в последнее время. Иначе бы точно свихнулся. Новые друзья, случайные связи… Разве не делал он тоже самое все эти годы без нее, стараясь на корню задавить любую мысль, всяческие воспоминания о ней, преследовавшие его и не дававшие покоя. Брался за любое трудное дело, загоняя при этом себя по полной, чтобы только забыться…
- Не ври. Насколько успел заметить, тебя сложно напугать, - возразил он, снова усмехнувшись, и выпустив при этом струйку дыма, слегка повернув голову. Но смотрел все равно на нее.
Настя, видно решив, что с работой на сегодня достаточно, едва заметно расслабилась и позволила себе откинуться на спинку кресла, открыто посмотрев при этом на Артема. Чем несомненно очень порадовала его, а то он никак не знал, как к ней подступиться. Потому как до этого, она упорно избегала его взгляда и говорила исключительно по делу, и убегала от него, едва завершив разговор, или, если встреча происходила у нее в кабинете, после того, как все вопросы были выяснены, сразу же погружалась в компьютер. Будто Артема рядом и вовсе не было. Другими словами, упорно игнорировала. А тут вроде как спокойно шла на контакт, позволила ему немного приблизиться к себе, чего никак нельзя было упустить.
- Тебя все опасаются. Больно уж ты грозный, - спокойно констатировала она. – И я не исключение.
- Странно, а я думал, жизнь с Саитовым приучила тебя ничего не бояться. Как говорится, куда уж страшнее. – Слова вырвались у него, прежде, чем он успел хорошенько подумать. Все-таки не так то просто справиться со злостью, особенно, если она живет в тебе годами. Выражение лица Насти вмиг изменилось. Она тут же замкнулась. Будто враз в коконе оказалась.
- Ты пришел поговорить со мной о моем муже? – спросила довольно холодно, и расстояние между ними снова выросло. А что еще он мог ожидать в ответ на свою бесцеремонность. Как говорится, получи, что заслужил. И он это понимал. Только вот сдерживаться оказалось, ой как сложно.
- Нет, прости, - поспешил Артем исправить свою оплошность. Вот же дурак. Так хотел сломать стереотипность их общения, а вместо этого все только усложнил. – Просто хотел поговорить, - произнес он покаянно, а в голосе без труда угадывались просительные нотки. И Настя очевидно это почувствовала. А возможно она также успела устать от этого противостояния, от которого никому очевидно не было легче. Оттого, кивнув головой, произнесла:
- Хорошо, извинения принимаются.
Артем после этого заметно выдохнул.
- Может быть кофейком угостишь? – спросил он, лукаво прищурив глаза.
