— Весьма благородно с вашей стороны, — мямлит Вуди.
— А какое отношение это имеет к мировому соглашению? — интересуется Мосс.
— Самое прямое. Я забываю об этом иске, продолжаю жить своей жизнью и внимательнее приглядываю за сыном. Но я хочу, чтобы вы заплатили Ренфроу на миллион больше.
Мэр трет глаза костяшками пальцев, а Мосс съеживается еще больше. Они потрясены и никак не могут сообразить, что на это сказать.
— Твою мать! — наконец выдавливает Вуди.
— Это вымогательство, — заявляет Мосс.
— Совершенно верно, но только обсуждаем мы сейчас не его, а убийство и похищение. Или хотите со мной поспорить?
Мэр наконец расправляет плечи и говорит:
— И где нам взять еще миллион, чтобы передать его вам с мистером Ренфроу и пресса ничего не пронюхала?
— Вы уже занимались подобными транзакциями, и пару раз даже вспыхивали скандалы, так что найдете способ.
— Я не делал ничего противозаконного.
— Я не журналист, так что не трудитесь меня в чем-то убедить. Ваш бюджет в этом году составляет шестьсот миллионов долларов. У вас есть резервные «фонды черного дня», средства на депозитах, «смазочные фонды» для темных делишек, фонды для того и для сего. Вы изыщете источник. А лучший способ, возможно, — это решение городского совета на закрытом заседании о конфиденциальном мировом соглашении с Ренфроу и перечислении денег через какой-нибудь офшор.
Вуди смеется, но не потому, что ему вдруг стало весело.
— Вы и в самом деле считаете, что городской совет сохранит это в тайне?
— Это ваша проблема, а не моя. Моя задача добиться справедливого соглашения для своего клиента. Два миллиона — это несправедливо, но нас устроит.
Мосс, пошатываясь, поднимается на ноги. Подходит к окну и смотрит в него невидящим взглядом. Потом выпрямляется и начинает мерить кабинет шагами. До Вуди наконец доходит весь ужас его положения.
— Ладно, Радд, сколько у нас времени?
— Немного, — отвечаю я.
— Нам нужно время, чтобы все проверить, Себастиан, — вступает в разговор Мосс. — Вы приходите сюда, ошарашиваете нас и рассчитываете, что мы поверим вам на слово? У нас есть возможности все выяснить.
— Само собой, но любое расследование обязательно обернется утечкой. И чем вы улучшите свое положение? Пригласите сюда Кемпа и спросите, похищал ли он моего сына? Я могу вам сразу сказать, что он ответит. Вы будете месяцами докапываться до правды, но так ничего и не выясните. А я не собираюсь ждать. — Я подвигаю стопку листов с показаниями и иском в сторону Вуди, потом поднимаюсь и беру портфель. — Вот мое последнее слово. Сегодня пятница. У вас есть выходные. В понедельник в десять утра я приеду, чтобы все оформить. Если вы к тому времени ничего не надумаете, я направлюсь прямо в редакцию «Кроникл» с этими листочками. Только представьте, какой разразится скандал. Это будет самая горячая новость на всех кабельных каналах двадцать четыре часа в сутки.
Вуди снова бледнеет и говорит, заикаясь:
— Но в понедельник я должен быть в Вашингтоне.
— Так отмените встречу. Заболейте гриппом. В десять утра в понедельник, джентльмены, — говорю я, открывая дверь.
12
Наоми не выказывает особого восторга при виде моей «мазды». По дороге на спортивную арену я рассказываю, что случилось с моей машиной. Она потрясена тем, что в Городе на свободе разгуливают негодяи, способные заминировать мой фургон, чтобы запугать меня и убить Напарника. Она хочет знать, насколько быстро полиции удастся схватить этих ребят и отдать под суд. Она не понимает, когда я объясняю, что, во-первых, полиция не очень заинтересована в их поимке, потому что я — это я; и во-вторых, не может их поймать, потому что эти ребята не оставляют следов.
Она спрашивает, не опасно ли ей находиться в моем обществе. Когда я сообщаю, что под левой подмышкой нашу кобуру с пистолетом, она делает глубокий вдох и отворачивается к окну. Я заверяю, что с нами все будет в порядке. Решив ничего не скрывать, рассказываю ей о своем последнем офисе и о том, как в него швырнули бутылку с зажигательной смесью. Нет, полиция тогда тоже не нашла злоумышленников, причем не исключено, что копы сами приложили к этому руку. Или они, или наркоторговцы.
— Неудивительно, что ты отпугиваешь женщин, — замечает Наоми.
Так и есть. Большинство моих знакомых пугаются уже на ранней стадии и предпочитают найти кого-нибудь другого. У самой же Наоми глаза блестят, ей, похоже, нравится чувство опасности. Да и на бои без правил она попросилась сама.
Используя связи, я беру билеты на хорошие места в третьем ряду от ринга. Потом покупаю два пива, мы усаживаемся и начинаем разглядывать публику. В отличие от зрителей в театре или кино, в опере или консерватории, и даже на баскетбольном матче, сюда посетители приходят уже изрядно заведенными и многие — навеселе. Народу сегодня много, тысячи три-четыре, и я удивляюсь, как быстро завоевывают популярность смешанные единоборства. И еще я думаю о Тадео, талантливом парне, который сейчас сидит в тюрьме, а должен упоминаться в первой строчке сегодняшней программки. Суд над ним состоится совсем скоро, и он по-прежнему ждет от меня чуда и верит, что мне удастся вытащить его и он будет свободным человеком. Я подробно рассказываю Наоми о том вечере, когда Тадео напал на рефери и завязалась массовая драка. Старчер считал, что это было круто, и хочет опять прийти сюда.
Она считает это плохой идеей.
Тренер узнает меня и останавливается поболтать. Его подопечный весит 150 фунтов, дерется во втором поединке и победил в последних шести. Разговаривая, он не сводит глаз с Наоми. Ее удивительная красота и элегантный наряд притягивают множество взглядов.
Тренер говорит, что у его парня есть будущее, но ему нужна поддержка. Поскольку я считаюсь крутым адвокатом с большими, во всяком случае для этого мира, деньгами, меня рассматривают как человека, способного устроить карьеру бойца. Я обещаю вернуться к этому разговору, когда посмотрю пару его боев. Тренер спрашивает о Тадео и печально качает головой. Какая потеря!
Когда зал забивается до отказа, свет гаснет и публика приходит в неистовство. В клетке появляются два первых бойца.
— Ты знаешь этих ребят? — возбужденно спрашивает Наоми.
— Да, они без особых талантов, обычные драчуны.
Звучит гонг, бой начинается, моя маленькая темпераментная учительница подается вперед, и ее восторженный крик утопает в реве толпы.
13
В полночь мы сидим в тесной кабинке дешевой пиццерии. Мы несколько раз дотронулись друг до друга, держались за руки и, похоже, испытываем взаимное притяжение. Во всяком случае, я надеюсь, что оно взаимное. Наоми грызет ломтик пеперони и без умолку болтает о главном поединке — кровавой схватке тяжеловесов, которая завершилась впечатляющим удушающим захватом. Побежденный долго не мог подняться с татами. Наконец она переходит к похищению и пытается выяснить, что мне известно. Я объясняю, что ФБР продолжает копать и я пока ничего не могу сообщить.
А было ли требование о выкупе? Пока не могу сказать. Есть ли подозреваемый? Не в курсе. А что Старчер делал на стоянке грузовиков? Ел мороженое. Мне хочется рассказать ей подробнее, но сейчас еще не время. Может, позже, когда все успокоится.
Мы подъезжаем к ее дому, и она говорит:
— То, что ты носишь оружие, вряд ли способствует развитию отношений.
— Понятно. Я могу его потерять, но оно всегда будет под рукой.
— Не уверена, что мне это импонирует.
Мы молчим, пока я заруливаю на стоянку возле ее дома.
— Мне очень понравился сегодняшний вечер, — наконец говорит она.
— Мне тоже. — Я провожаю ее до двери. — А когда мы снова увидимся?
Она чмокает меня в щеку и отвечает:
— Завтра в семь вечера. Здесь. Я хочу посмотреть один фильм.
14
Напарник забирает меня в новеньком взятом напрокат фургоне с яркой надписью, выведенной на обоих бортах зеленым и оранжевым: «$19.95 в день за любой пробег». Прежде чем забраться в салон, я внимательно осматриваю его со всех сторон.
— Впечатляет.
— Я знал, что тебе понравится, — с ухмылкой отзывается он. Одежда скрывает бинты, и о его ранах ничто не напоминает. А сам он слишком горд, чтобы говорить о боли.
— Похоже, нам придется к этому фургону привыкнуть. Страховая компания тянет резину, да еще месяц уйдет на то, чтобы оборудовать новую машину под себя.
Мы едем по центру Города и похожи на обычных грузчиков, доставляющих мебель. Он останавливается перед зданием мэрии и паркуется в неположенном месте. Арендованный фургон с такими яркими надписями наверняка привлечет внимание целого отряда дорожных полицейских.
— Я разговаривал с Мигелем, — сообщает Напарник.
