— А я хочу знать, почему ты не оставишь меня в покое.
— По той простой причине, Радд, что мне нужен адвокат. А что, по-твоему, мне делать? Подняться на лифте на сороковой этаж и довериться франту в черном костюме, который берет по тысяче баксов за час? Или тем придуркам с рекламных щитов, что занимаются банкротствами и ДТП? Нет, Радд, мне нужен настоящий профи, такой сукин сын, что не испугается испачкать руки. И ты мне как раз подходишь.
— Нет, не подхожу.
— Поверни на съезд к Белой Скале и через две мили на восток будет круглосуточная забегаловка с рекламой бутербродов с говядиной и настоящим расплавленным сыром «Велвита». Ням-ням! Мне будет видно, как ты выйдешь и займешь место. Я должен убедиться, что ты один и за тобой не следят. Когда я появлюсь, ты меня наверняка не узнаешь сразу.
— У меня ствол, Свэнгер, с разрешением и всеми делами, и я умею им пользоваться. Так что никаких сюрпризов, ясно?
— Это все не понадобится, клянусь.
— Можешь клясться сколько угодно, но я не верю ни одному твоему слову.
— Значит, в этом мы похожи.
20
Вытяжка работает плохо, и в воздухе висит тяжелый запах жирных гамбургеров и картофеля фри. Я беру кофе и десять минут сижу за столиком в центре зала, наблюдая, как пара подвыпивших молодых парней в кабинке что-то обсуждает с полными ртами, постоянно хихикая, а пожилая пара набивает животы так, будто ест последний раз в жизни. Чтобы привлечь клиентов, хозяева забегаловки предлагают любое блюдо из меню за полцены с полуночи до шести утра. Ну и, понятно, настоящую «Велвиту».
Входит мужчина в бежевой форме служащего экспресс-доставки «Юнайтед парсел сервис». Он оплачивает лимонад, немного картофеля и неожиданно садится напротив меня. За круглыми стеклами очков без оправы я узнаю глаза Свэнгера.
— Рад, что ты приехал, — говорит он едва слышно.
— Не стоит благодарности, — отвечаю я. — Клевый прикид.
— Срабатывает. Дело вот в чем, Радд. Джилиана Кемп очень даже жива, но, уверен, совсем не в восторге от этого. Несколько месяцев назад она родила. Ребенка продали за пятьдесят тысяч долларов, по высшей ставке. Цена колеблется, как мне рассказывали, от двадцати пяти до пятидесяти тысяч за младенца белой расы с хорошей родословной. Дети с кожей потемнее идут дешевле.
— Кто предал?
— Мы поговорим об этом чуть позже. Сейчас она работает на износ стриптизершей и проституткой в одном секс-клубе за тысячи миль отсюда. По сути, она рабыня, а ее хозяева — очень нехорошие люди, подсадившие ее на героин. Поэтому она не может сбежать и делает все, что прикажут. Ты вряд ли имел дело с торговцами людьми?
— Не имел.
— Не спрашивай, как я оказался в этом замешан. История длинная и печальная.
— Мне это неинтересно, Свэнгер. Я бы хотел помочь девушке, но не собираюсь совать свой нос в это дело. Ты сказал, тебе нужен адвокат.
Он берет ломтик картофеля, долго его разглядывает, будто пытаясь понять, не отравлен ли он, и медленно отправляет в рот. Затем, блеснув линзами без диоптрий, переводит взгляд на меня и наконец произносит:
— Она еще немного поработает по клубам, а потом ее снова используют для родов. Ее пускают по рукам, а когда она снова забеременеет, снимут с наркоты и запрут. Важно, чтобы ребенок родился здоровым. У них всего около десятка таких девушек, в основном белых, но есть и смуглые, и все из нашей страны.
— И все похищены?
— Конечно. Ты же не думаешь, что они там по своей воле?
— Я не знаю, что думать. — Надеюсь, он врет, но что-то говорит мне: это правда. В любом случае история настолько омерзительная, что я только качаю головой. И перед глазами невольно возникают образы Роя Кемпа и его жены, в новостях умолявших вернуть их дочь.
— Все это очень трагично, — говорю я, — но моему терпению есть предел, Свэнгер. Во-первых, я не верю ни единому твоему слову. Во-вторых, ты сказал, тебе нужен адвокат.
— Почему ты рассказал копам, где она похоронена?
— Потому что они украли моего сына и заставили выложить все, что я узнал от тебя.
Ему это нравится, и он не может сдержать улыбки:
— Серьезно? Копы украли твоего сына?
— Да. Я сдался, все им выложил, они тут же помчались на то место и копали всю ночь, а когда стало ясно, что ты наврал, отпустили сына.
Он отправляет в рот три ломтика картофеля и жует с таким остервенением, будто это целая упаковка жвачки.
— Я был в лесу, чуть не умер от смеха. И заодно проклинал тебя за то, что ты выдал мой секрет.
— Ты настоящий псих, Свэнгер. Зачем ты меня позвал?
— Затем, что мне нужны деньги, Радд. Жить в бегах не так-то просто. Ты даже не представляешь, на что приходится идти, чтобы раздобыть немного бабла, и мне все это надоело. В полицейском управлении где-то лежат сто пятьдесят тысяч, объявленные в награду. Полагаю, если я помогу вернуть девушку родителям, то могу рассчитывать на часть этих денег.
Я и сам не понимаю, чем именно шокирован. Казалось бы, уже ничто сказанное этим психом не может меня удивить. Делаю глубокий вдох.
— Позволь, я изложу все так, как понял. Год назад ты похитил девушку. Хорошие люди нашего Города жертвовали деньги, чтобы собрать приличную сумму в награду за информацию о ней. А теперь ты, похититель, хотел бы вернуть девушку и за этот глубоко гуманный поступок рассчитываешь получить часть наградного фонда, то есть тех самых денег, которые собраны для раскрытия совершенного тобой же преступления. Все правильно, Свэнгер?
— У меня с этим нет никаких проблем. Все останутся довольны. Они получают девушку, а я получу деньги.
— По мне, так больше смахивает на выкуп.
— Называй как хочешь. Мне до лампочки. Мне нужно бабло, Радд, и думаю, что адвокат вроде тебя может все устроить в лучшем виде.
Не в силах больше сдерживаться, я вскакиваю:
— По тебе плачет веревка, Свэнгер.
— Куда это ты собрался?
— Домой. А позвонишь еще раз, я тут же сообщу в полицию.
— Не сомневаюсь.
Мы уже орем друг на друга, и подвыпившие юнцы с удивлением на нас взирают. Я разворачиваюсь и выхожу, но Свэнгер догоняет меня на улице и хватает за плечо:
— Ты думаешь, я вру насчет девчонки, да, Радд?
Я выхватываю из наплечной кобуры «Глок-19» и сжимаю его в руке. Он замирает, не сводя глаз с пистолета, а я медленно отступаю назад и говорю:
— Я не знаю, врешь ты или нет, и мне все равно. Ты больной ублюдок, Свэнгер, и умрешь, я уверен, ужасной смертью. А теперь оставь меня в покое.
Он успокаивается и улыбается.
— Ты когда-нибудь слышал о местечке Ламонт в штате Миссури? Вряд ли. Крошечный городок с населением в тысячу жителей, час езды от Колумбии. Три дня назад там исчезла двадцатилетняя девушка по имени Хизер. Город в панике, все ее ищут, прочесывают лес, осматривают кусты. Никаких следов. Но с ней все в порядке, в смысле, она жива. Она на том же складе в одном из районов Чикаго, что и Джилиана Кемп. Посмотри в Интернете, Радд, сегодня утром газета «Коламбиа» дала об этом небольшую статью. Еще одна девушка, причем за пятьсот миль отсюда, но эти ребята знают свое дело и не шутят.
Я еще крепче сжимаю пистолет в руке и борюсь с желанием вскинуть руку и всадить ему пулю в голову.
Часть шестая. Признание вины
1
Отбор присяжных для суда над Тадео Запатой начинается в понедельник. Это будет настоящий цирк — пресса уже дрожит от нетерпения, а здание суда гудит от волнения. Видео, размещенное на «Ютубе», о том, как Тадео расправляется с рефери Шоном Кингом, уже набрало более шестидесяти миллионов просмотров. Наш бесстрашный канал «Экшн ньюс» постоянно прокручивает его в утренних и вечерних новостях. Одно и то же видео, одни и те же сетования, одно и то же недоумение, как такое вообще возможно. Впечатление такое, что все уже давно определились с вердиктом, и он явно не в пользу моего клиента. Я трижды просил суд перенести слушания в другой город, но все три ходатайства были моментально отклонены. На понедельник вызвано две сотни кандидатов в присяжные, и будет интересно посмотреть, сколько из них заявят, что ничего не знают об этом деле.
Но сегодня только пятница, около полуночи, и я лежу голый под простыней рядом с миссис Наоми Тэррант. Она спит, отрешившись от всего земного, дышит глубоко и ровно. Наш второй заход начался около десяти после пиццы и пива и, хотя длился менее получаса, был потрясающим и отнял все силы. Мы оба признались, что в последнее время вели сдержанный образ жизни и теперь с удовольствием наверстываем упущенное. Я не знаю, как наши отношения будут развиваться дальше, поскольку после разрушительной связи с Джудит теперь дую на воду, но сейчас я обожаю эту женщину и хочу видеться с ней как можно чаще, причем не важно, будет секс или нет.
Мне жаль, что я не могу спать так же, как она. Она совершенно расслабилась и отключилась, а я лежу с широко открытыми глазами, не испытывая никакого возбуждения — хотя тут удивляться нечему, — и думаю о самых разных вещах, не имеющих отношения к сексу. О судебных слушаниях в понедельник; о Свэнгере с его сказками о Джилиане Кемп; о залитых кровью телах Крепыша и Стилета, завернутых в ковер и выброшенных на свалку — не исключено, что Мигелем Запатой и его бандой наркоторговцев. Я думаю о детективе Риардоне и невольно содрогаюсь при мысли, что он или кто-то другой в полицейском департаменте заподозрят мою связь с убийством подручных Линка. Интересно, оставит ли Линк меня в покое, поняв, что стоит мне щелкнуть пальцами, как его люди отправятся на тот свет.
