В дверь смущенно постучали.
– Прочь! – рычит принц Тигверд. Будь я на месте кого бы то ни было за дверью – не просто удрала бы из дома, но и сменила бы страну проживания. Во избежание, так сказать.
– Милорд, – голос у Джона был очень-очень несчастный, – к вам… пришли.
– Гони всех, – продолжил гневаться хозяин поместья.
Если бы у меня были силы, я бы согласно кивнула.
– Простите, но к вам делегация военных.
– И что им понадобилось?
– Старшие офицеры прибыли по поручению армейских частей. Узнать, живы вы или им поднимать восстание, чтобы отомстить за вашу кончину.
– Они там что – совсем озверели? – вскочил Ричард.
Посмотрел на меня.
– Иди, – проговорила я одними губами.
– Ирвина сейчас нет в поместье. Покушение на тебя было не единственным. Маги не стали дожидаться арестов – устроили охоту на тех, кто поддерживает моего отца. Милфорд и Швангау занимаются поимкой мятежников. Удо Либревер сбежал, или его убили – выясняем. Я пришлю к тебе Феликса. У него открылся талант – мальчик будет целителем.
Я вспомнила. Мой сын умудрился в одиночку, чисто на интуиции, остановить мне кровотечение и поддерживать во мне жизнь до тех пор, пока не пришла помощь. Мне хотелось спросить Ричарда, что он об этом думает, – но говорить было еще слишком тяжело.
Ричард коснулся моего лба губами – и стремительно вышел.
Мое семейство пробралось в полном составе. Отец окинул меня внимательным взглядом, поцеловал и, пробормотав: «Надо парню помочь, а то у них тут один сплошной бардак», – отправился догонять Ричарда.
Мама взяла меня за руку и попыталась улыбнуться. Получилось не очень, но я оценила, растянув пересохшие растрескавшиеся губы в ответной улыбке. Рэм и Паша расположились на диванчике. А Феликс стал меня лечить, потихоньку вливая силы – я почувствовала нежное тепло.
– Прошло уже два дня, – тихо говорила мама. – Ирвин не давал тебе прийти в себя. Но ты металась. Я чувствовала, что тебе очень страшно. И только рядом с Ричардом, когда он обнимал тебя и говорил, что все хорошо, ты успокаивалась.
Феликс смочил мне губы и приказал:
– Мама, спи.
На этот раз сон был без сновидений. Еще одно пробуждение – рядом Ирвин.
– Как вы, миледи?
– Хорошо, – шелестю я.
– Замечательно. Тогда давайте попробуем выпить глоток водички.
Я делаю этот самый вожделенный глоток – пытаюсь набрать воды в рот как можно больше. Ирвин смеется:
– Не жадничайте!
Вода придает силы, и я спрашиваю:
– Ричард… военные?
– Все в порядке, – кивает Ирвин. – Только в столице волнения.
Я вздрогнула.
– Нет-нет. Это не бунт против императора, – поспешил успокоить меня целитель. – Просто редакцию «Имперского вестника» и типографию, что принадлежала этому печатному… органу… все-таки спалили.
– Они? – спросила я.
– Да. Это они напечатали статью о том, что по приказу императора Фредерика был казнен его старший сын, командующий Тигверд. По счастью, военные сначала явились сюда – поговорить с Джоном. Они убедились, что принц Тигверд жив, это их успокоило. Но, к сожалению, узнали также и то, что на вас было покушение. Так что… Спалили все. – Ирвин беспечно махнул рукой.
– Однополчане?
– Они как раз не успели. Ветераны присоединились к военным чуть позже, когда все уже пылало.
– И что теперь будет? – поинтересовалась я.
– Император пожурит военных, – пожал плечами целитель. – Но не больше.
– А маги?
– Арестованы. Идут допросы.
– А Либревер?
– Не знаю, миледи. По одной версии, главный маг императорского двора, наследник рода самих Либреверов – сбежал. Если это так – скандал будет неслыханный. Не одно поколение этой уважаемой фамилии было предано императору и его семье… Позор. Но также говорят, что, возможно, Удо Либревера убили мятежники. Не знаю, не знаю… Но одно могу сказать – очень много пострадавших. А у меня, сами понимаете, – много работы.
Он разрешил выпить мне еще глоточек воды. Распорядился, чтобы возле больной не сидели все кучей, велел выдавать мне чайную ложечку воды каждые полчаса и ушел.
Со мной остался Паша. Потом его сменил Рэм. Мама. Феликс.
А когда я открыла глаза в очередной раз – рядом был Ричард.
– Ника, – прошептал он.
– Привет, – тихо ответила я – надо же, голос появился…
– Прости меня…
Я смогла кивнуть – и тут поняла, что… прощаю. Не было изматывающего гнева. Не было тянущей боли в сердце. Не было мерзкой, вкрадчивой злобы в душе. Глупая гордость больше не прорастала по всему моему существу жгучей обидой – разрывая и сжигая остатки здравого смысла… Только радость от того, что мы живы, только счастье от того, что он рядом… А все остальное, оказывается, просто несущественно.
Я с улыбкой посмотрела на Ричарда – и поразилась тому, каким бледным стало его лицо…
– Что с тобой?
– Ничего, – помертвевшими губами ответил он.
– Плохо? Ирвина?
Он лишь отрицательно покачал головой, дождался, пока ко мне пришел Феликс, поклонился и ушел.
– Что с ним? – спросила я у сына.
– Не знаю, – проводил он настороженным взглядом принца Тигверда. – Может, что-то с расследованием не так.
Пока лежала и приходила в себя, было время подумать. Я поняла, что жизнь моя и моих близких изменилась – и своим упрямством я просто-напросто подвергаю всех нас опасности. Поняла, что единственный мужчина, с которым хочу состариться, находится рядом со мной. Нравится мне это или нет… Подумала еще немного и поняла – нравится.
В конце концов, в империи тоже есть чем заняться. С публикациями в газетах, что выходили изо дня в день, надо было что-то делать. Метаться от типографии к типографии и палить все – не лучший выход. В результате энтузиасты могут перейти на подпольную печать – и развлекайся потом с листовками. Да если еще на подобную «романтику» подсадить молодежь… Беды не оберешься! Все-таки полезная штука – история… Пора действовать! Вероника, вперед!
– Да, – кивнула я своим мыслям и только потом поняла, что ко мне пожаловал сам император. И не просто так, а с гневной речью, к которой явно подготовился:
– Миледи – вы будете жить в империи! На этом все. Никакой работы, никаких путешествий, никаких машин. Никакой своей квартиры! Никакой дачи у родителей. Особенно дачи!!! И никаких возражений! Ни при каких условиях, слышите меня? Если ради вашей же безопасности мне понадобится вас арестовать и препроводить в замок Олден – я так и сделаю! И я больше не желаю ничего слушать!!!
Я попыталась сказать, что пришла к тому же выводу – но его величество не дал мне и рта раскрыть. Набрав в легкие воздуху побольше, он продолжил:
– Вероника, вы всегда представлялись мне женщиной разумной. Более того, мудрой. Вот откуда в вас сейчас это… ослиное упрямство? Придумайте, чем вы хотите заниматься, но живите! Слышите меня? Я не желаю видеть вас в луже крови со вспоротым животом. И не смейте мне возражать, это приказ! Приказ императора!
Что мне оставалось? Только покачать головой и дождаться, пока Фредерик выговорится. А его понесло…
– Я долго терпел ваше самоуправство. И глупое стремление к самостоятельности! А вы подумайте вот над чем… Все уже случилось. Ваша жизнь изменилась. Как только ненаследный принц Тигверд объявил о помолвке и представил вас мне как будущую жену. А уж тем более когда вас представили ко двору. Вы можете бесконечно цепляться за то, что было раньше. Но чем быстрее вы поймете, что возврата к той жизни уже не будет, тем больше у вас шансов выжить. А у нас – защитить вас.
Он на секунду остановился перевести дух. Понимая, что спич его величества далеко не закончен, я, пользуясь случаем, поспешила вставить пару слов:
– Мне бы хотелось навести порядок в имперской прессе.
– И постарайтесь на этот раз… Что? – Оратор замер, и я заговорила быстрее:
– Я говорю, что согласна с вашими доводами. И уже придумала, чем хочу заниматься.
– А просто печь блины?
– Любимого сына не жалко, ваше величество? Я же выну бедному Ричарду мозг чайной ложечкой… И съем. Если буду сидеть без дела. Блины – это скорее… смена деятельности, чтоб отвлечься, расслабиться, одновременно сохранить семейные отношения. Они довольно сильно зависят от блинов. По крайней мере, в нашем союзе.
– Вы… простили Ричарда? – расплылся в улыбке император.
Я кивнула и печально добавила:
– Только он, когда почувствовал это, почему-то не обрадовался.
– Теперь ему осталось простить себя самого…
– Не понимаю.
– Заклятие… Вы так и не догадались, при каком условии оно спадет и мой сын вспомнит все?
– Поцелуй? – предположила я, вспомнив сказку, которую любила в детстве.
Фредерик расхохотался:
– Что за вздор! Это-то здесь при чем?
Я лишь пожала плечами.
– Мне показалось, что вы догадались, Вероника.
– Нет… Не догадалась.
– Прощение. Вы прощаете его – он вспоминает все.
