И это совсем не понравилось Виктору.
– Это еще зачем? – остановил он лаборанта.
Тот непонимающе выпучил глаза и ответил испуганно:
– Направляем материал для исследований.
– Это я понимаю. Я ведь уносил шестой образец.
– А! – Лицо парня озарилось рассеянной улыбкой. – Распоряжение сверху, образцы будут направлены в другую лабораторию для дополнительных тестов.
– В какую еще другую лабораторию?
Лаборант не ответил. Возникший в дверях лысоватый мужчина в очках прикрикнул:
– Эл, пошевеливайся! Я не буду торчать здесь до ночи!
Парень засуетился, защелкнул крышку контейнера, подхватил его и бегом направился к выходу. На боку ящика синим цветом была выведена маркировка: «FORSSA».
Что-то в этом слове казалось знакомым Виктору, но он никак не мог вспомнить, что именно. Одновременно живот словно обхватили мягкие, но очень холодные ладони, как всегда бывало в предчувствии беды.
Виктор был уверен, что распоряжение поступило от агента Динку. Догадывался ли он о чем-то? Или узнал, чем на днях занимались в отделе генетики? Видел результаты?
Виктору вдруг вспомнилось, как безутешно плакала на его груди Лиза, став свидетельницей нападения в Дорожном переулке. Как он ее утешал и уверял, что теперь все будет хорошо, и как всеми способами скрывал девушку от знакомства с Яном.
«Но ведь в этом мире от нас не зависит вообще ничего, не так ли?»
Роковая встреча случилась. И теперь вдруг Виктору опять стало страшно за Лизу. Если заключение о родстве действительно верное, ее может ждать что-то гораздо более скверное, чем допрос в полиции.
Что-то или кто-то сделает из нее безвольное, полубезумное существо, обреченное закончить свое существование в другой закрытой лаборатории.
Но тут же перед внутренним взором вставала картинка разметавшейся на диване Лизы и ухмыляющееся лицо Яна, а заживающие кости отзывались ноющей болью.
В конце концов Виктор постарался успокоиться и выкинуть это из головы. Но на следующее утро, и еще через день, и еще спустя два дня мысли о белых ящиках с синей маркировкой и о запертой в лаборатории Лизе не только не ушли, а полностью подчинили себе его сознание. Это было подобно распространяющемуся вирусу. Виктор просто не мог не думать об этом, как ученик мудреца не мог не думать о белой обезьяне.
«Надо что-то делать», – сказал себе Виктор однажды утром, почистив зубы и побрившись. Он взглянул на отражение в зеркале – и не узнал себя в этом бледном человеке с лихорадочным взглядом и волосами, которые уже давно следовало постричь.
Это был его двойник – такой же, какой жил сейчас в Лизе. Двойник с планеты Зима.
«Ты хочешь спасти ее после всего того, что она сделала?» – шепнуло из зеркала.
– А что она сделала? – с вызовом произнес Виктор.
«Ты забыл? – Голос двойника показался таким же реальным, как бормотание радио за стенкой. – Ты забыл, как она смеялась над тобой? Изменяла за твоей спиной с чудовищем?»
– Ее изнасиловали.
«И ты поверил в эти выдумки, не так ли?»
Голос двойника был тихим, вкрадчивым. Он промозглым туманом заползал в мозг и казался Виктору до боли знакомым.
«Она врала тебе. Всегда врала. Она заслуживает наказания».
Знакомый механический голос… Виктор вспомнил, где уже слышал его.
Зеркальный двойник говорил голосом Яна.
Пальцы ученого сжались, ногтями впились в ладони.
«Шлюха».
– Нет!
Он выкрикнул это, словно выплюнул всю накопившуюся в организме желчь. Даже почувствовал ее привкус – обжигающе-кислый.
– Довольно, – повторил он, и призрачный шепот умолк. – Хватит с меня безумия. Хватит экспедиций и экспериментов. И тем более хватит лелеять эту боль.
Он сунул голову под текущую из-под крана струю, ловя губами обжигающе ледяную воду. В горле сразу запершило, заскреблось острыми коготками. Но кисловатый привкус пропал, как пропал и шепот зеркального двойника.
Да и самого двойника не было – Виктор теперь видел это совершенно ясно: не какой-то монстр, не раздвоившийся вдруг безумец, лелеющий мечту отомстить своей девушке.
– Я не такой, – проговорил ученый и обрадовался тому, насколько твердо звучал его голос. – Я не стану таким, как…
«Это проявляется не сразу или не проявится никогда», – вспомнилось когда-то услышанное им в Выгжеле.
А что, собственно, проявляется?
«Изменение, – так решил для себя Виктор. – Конечно же, это оно…»
«Вы удивитесь, когда узнаете, на что способен человек…»
Это проявляется только тогда, когда тебя предают близкие люди. Когда ты отравлен ядом чудовища и находишься с ним достаточно времени, чтобы перенять часть его сути, чтобы поверить в его реальность и примерить на себя его мораль, как маску, забывая, что под ней находится твое собственное лицо.
Виктор прошелся по самому краю и едва не сорвался. Осталось ли что-то от его личности? От него самого? Или все, что он делает, – только воля чужого нечеловеческого разума?
Ученый закрыл воду и начал поспешно одеваться. Ему вдруг показалось, что времени страшно мало. Что он может не успеть заказать билеты на поезд, а потом доехать до Лизы, прежде чем случится что-то невообразимое.
– Тебе надо уехать, – с порога сразу же заявил Виктор.
Лиза подняла на него непонимающий взгляд. В нем были боль, и надежда, и страх, но угроза катилась за Виктором, нарастая, словно снежный ком. И часы с механической холодностью отсчитывали секунды, приближаясь к тому страшному моменту, о котором Виктор пока имел лишь смутное представление. Что именно – он еще не мог объяснить, но интуитивно чувствовал, что это было связано с другой лабораторией, и восходящим над Даром новым солнцем, и почему-то с куколкой мотылька, прилепившейся между рамами в его квартире.
– Ты хочешь, чтоб я уехала? – переспросила она. – Прямо сейчас?
– Да. – Виктор достал билет до Славена. – Отправление через три часа. Я довезу тебя до вокзала.
Лиза всхлипнула, и он взял в ладони ее лицо и какое-то время смотрел в распахнутые глаза – два чистых изумруда в оправе рыжеватых ресниц. Потом наклонился и поцеловал в губы – мягко, едва касаясь. Поцелуй принес привкус карамели и молока, и в сердце тут же защемило, будто таяла сидящая в нем ледяная игла. Тело Лизы обмякло. Она вдруг быстро спрятала голову в складках его шарфа и заплакала беззвучно, лишь мелко подрагивая и стискивая пальцами его плечи. Виктор гладил ее по спине и волосам и утешал неумело. Потом она успокоилась и отерла слезы. И сразу стала рассудительной и прозорливой Лизой, которую Виктор знал всегда.
– Это из-за Яна? – спросила она.
– Возможно.
Она кивнула.
– Хорошо. Если ты считаешь, что так нужно, я уеду.
И перед тем как он ушел, она задала наконец вопрос, мучивший ее все это время:
– Ты ведь простил меня?
Теперь Виктор не мог врать, поэтому ответил только одним коротким словом:
– Конечно.
34
Рождение
Биение пульса отдавалось в голове таким гулом, словно барабанные перепонки были тамтамами и кто-то исполнял на них варварские мотивы. Оставалось лишь надеяться, что к тому времени, как Виктор попадет на территорию военной базы, Лиза уже будет ожидать прибытия поезда на столичном вокзале. В Славене она будет в безопасности.
Ровно до того момента, пока новое, поднявшееся из бездны солнце не протянет свои протуберанцы во все стороны света. Как писал когда-то Эрнест Лоуренс, описывая испытания ядерной бомбы: это был такой восход, какого никогда не видел мир.
Виктор без труда миновал пропускной пункт на базу – об этом позаботился Штефан Динку, снабдив ученого соответствующей карточкой. Однако на входе в восьмой блок, где все это время содержался Ян, стоял охранник.
– Ваш пропуск дает вам право на секретность класса «В», – пояснил он. – А этот блок помечен классом «Д». Сожалею.
Для Виктора это было новостью.
– Что это значит? – переспросил он. – Я уже был здесь с агентом Динку.
– Возможно, – не стал спорить охранник. – По личному распоряжению агента Динку вы сможете пройти. Но пока – извините.
Виктору захотелось выругаться. Слова уже вертелись на языке, но смысла в этом было не больше, чем в детской истерике. В конце концов, что мешало выяснить это раньше? Торий не интересовался судьбой Яна с того первого и единственного раза, когда забирал у васпы биологический материал для исследований. Тогда Ян произвел на него не только отталкивающее, но и удручающее впечатление – не свирепый монстр, не маньяк, а только галлюцинирующий, под завязку накачанный наркотой сумасшедший. Еще немного – и он перестанет соображать, превратится в овощ, и на этом бесславно закончит существование офицер преторианской гвардии Дара.
– Мне нужно пройти, – повторил Торий.
– Нет.
– Позвоните тогда Динку, черт возьми! – заорал Виктор.
Охранник подобрался и сделал предупредительный шаг вперед – еще не трогая профессора, но уже явственно показывая, что такое поведение здесь неуместно.
