было чувство, будто у меня отбирают важные отношения, но согласна, это не все, что я ощутила. Получается, я – плохая сестра! Что я вообще за человек такой мерзкий? Ведь я замужем!
– Ты человек, который столкнулся с проблемами и пытается найти решение. Ты такая же, как и все мы. – Слова Виолы задержались в воздухе библиотеки вещей вместе с запахом кедровой полироли для мебели, которой она натирала стол каждый вечер. – Дэвид любит тебя всем сердцем, и ты это знаешь. Вы созданы друг для друга.
Дженнифер растягивала между пальцами растерзанную салфетку.
– Он всегда был рядом. Пусть в последнее время и на заднем плане, но все равно рядом. Он надежный.
– Позволь спросить вот о чем… Ты любишь Дэвида? Когда ты на него смотришь, в душе просыпаются прежние чувства? Может, они погребены под грудой повседневных забот, но все еще живы? Закрой глаза, сосредоточься… – Обе женщины засмеялись. – А теперь подумай о нем – не о вашей вечной загруженности, а о ваших общих мгновеньях за последние несколько лет. Смотри на него как на мужчину, а не только как на добытчика и отца семейства. Смотри как на человека, в которого ты когда-то влюбилась.
Дженнифер зажмурилась, тихо посидела и наконец заулыбалась:
– Да, я его люблю. Я хочу, чтобы мы вместе преодолели этот этап.
– Он все еще тот самый Дэвид, которого ты полюбила. Тот самый мужчина, который делал тебе предложение, опустившись на одно колено, в самую сильную грозу, какая гремела над Великобританией лет за сто.
Лицо Дженнифер просветлело при этом воспоминании.
– Мне не хватает спонтанности, которая была вначале. Свободы, которой мы оба наслаждались. Я смотрела, как он катался на серфе…
– А сама морозила себе задницу на песке, – засмеялась Виола. – Ты и меня однажды вытащила на пляж, чтобы познакомить с его приятелем, как его?
– Чувак-серфер, больше я о нем ничего не знала.
– Вот именно что чувак-серфер: дреды и полный комплект. Ты можешь меня представить рядом с человеком, который не моет голову, считая, что кожный жир смывать вредно?
– Нет, не могу. Айзек тебе куда больше подходит.
– Да. Рядом с его вальяжным спокойствием я становлюсь не такой взвинченной, а серьезности в нем как раз столько, чтобы мы не ссорились. – Она познакомилась с Айзеком лишь через несколько лет после свадьбы Дженнифер и с первой же минуты поняла, что́ подруга нашла в своем Дэвиде. А заодно Виоле стало ясно, как глубоко оскорблена была Дженнифер ее выходкой на свадьбе. – Слушай, прости меня.
– За что?
Ответ читался во взгляде Виолы.
– Нет никакой необходимости ворошить прошлое.
– А мне кажется, пора в нем пошурудить. Ты меня не простила, и мне тебя не хватает, недостает нашей дружбы.
Дженнифер улыбнулась:
– Мне тоже. Мне давно хотелось с кем-то поговорить… Айла давеча меня отчитала, сказав, что я не даю тебе забыть о том случае.
– Тогда давай я извинюсь по всем правилам. То, что я натворила на твоей свадьбе, было чудовищно. Я должна за счастье почитать, что ты со мной вообще разговариваешь. – Виола глубоко вздохнула. – Я завидовала тебе, я так тебе завидовала! У тебя в жизни начался новый этап, а я осталась одна.
– Да почему ты завидовала? У тебя вон до сих пор всё при тебе! Ты высокая, длинноногая, красивая – мужчины головы сворачивают. У тебя острый ум и блестящая карьера, твои родители давали тебе все, что ты хотела. Это я тебе завидовала. Тебе на восемнадцатилетие купили новешенький «мини-купер», а я каталась на автобусе и по-страшному хотела накопить на что-то хоть вполовину такое красивое. Ты каждый год улетала кататься на лыжах в Колорадо, а я прозябала в унылой английской зиме! Я тряслась от холода и сырости, как сегодня, а ты под солнышком радостно рассекала блестящий снег!
– Какое там радостно… Конечно, лыжи я люблю и отдых тоже, но я всегда хотела расти в семье вроде вашей, потому что у тебя было гораздо больше, чем у меня. – Голос Виолы дрогнул. – Мои родители дали мне многое и научили добиваться успеха, но я жила в постоянном страхе облажаться. Я так хотела заслужить их одобрение, но до сих пор не уверена, что я им угодила. Брат чувствовал то же самое, поэтому и уехал черт-те куда, от них подальше. Он не хотел стать таким, как они. Мы оба не хотели. Я пыталась завести с мамой разговор о том, как она нас воспитывала…
– И что?
– Она только отмахнулась. Сказала, что я избалована и в этом вся проблема. Я хотела их внимания, их времени, но они вечно были заняты работой, карьерой, и нам с братом осталось смириться. Хорошо, что хоть мы друг у друга были.
– Ты должна еще раз поговорить со своей матерью.
– Не хочу. Я говорю с братом, он выслушивает мои печали. Все, о чем я мечтаю, – чтобы история не повторилась.
– Не повторится. Ты – мама двоих детей, ты твердой рукой управляешь семейной лодкой и осыпаешь дочек любовью и вниманием.
Виола многозначительно кашлянула:
– Айзек говорит, что я перегибаю палку.
– Ну…
Виола через силу улыбнулась:
– Я стараюсь не давить, особенно на Аву. Я не хочу ее потерять, как мама потеряла меня; я хочу дружить с дочерью, когда она вырастет. Хочу, чтобы она охотно общалась со мной.
– Так и будет. Изначально твоя позиция правильная, но я вынуждена согласиться с Айзеком. – Пришла очередь Дженнифер высказать осторожный совет: – Может, тебе действительно ослабить прессинг?
– Ничего не могу обещать. Нет, ну гляньте, какое безобразие! – Из глаза выкатилась слеза, и Виола сразу промокнула под ресницами, чтобы не расплылась тушь. – Надеюсь, Ава знает, что она всегда может со мной поговорить. У меня такой возможности не было, а вот ты бежала к своим родителям, когда хотела. Знаешь, я однажды призналась отцу и матери, что меня увлекает дизайн интерьера.
– Недавно?
– Еще когда в школе училась! А они ответили, что надо иметь нормальную работу, а не какое-то фальшивое, претенциозное подобие карьеры. Я бы смолчала, но недавно они втридорога заплатили за переделку своей парадной гостиной, а потом подрядили этого же дизайнера заниматься и столовой.
– Иронию они не уловили?
– Они такие зашоренные… В любом случае я научилась хотя бы отчасти отпускать свой гнев и бессилие в отношении родителей. Они ведь едва не отреклись от меня, узнав, что я сделала на твоей свадьбе.
Голос Дженнифер прозвучал неожиданно тоненько:
– Они знают об этом?!
– Слухи-то и до них дошли. Мне было велено все исправить, извиниться и немедленно прекратить
