Совершенно выдохшаяся, я притащилась обратно в женскую башню, мечтая пожаловаться Джен на свою тяжелую судьбину — вряд ли Безмагический факультет гоняли так жестоко, как нас — и завалиться спать, не раздеваясь.
Но Джен в комнате не оказалось.
Я задумалась. В общей гостиной ее тоже не было. А ведь скоро уже закрывают — сестра не стала бы шататься не пойми где после того случая с моим исчезновением, да и на улице уже темнеет…
И тут меня осенило. Она, скорее всего, не уходила из башни. Просто устала меня ждать и отправилась в гости к «подруге». Я ведь не успела ей рассказать, что за змея эта Солейн.
Но это мы сейчас исправим.
Гнев — жаркий, испепеляющий, затопил меня всю. Эмоции, которые сдерживала весь день, вылились в одну лавину злости на девчонку, которая хочет забрать у меня все — и моего мужчину, и мою сестру.
Не тратя время на расспросы, я прямой наводкой отправилась сразу к двери в комнату, которую видела приоткрытой минувшей ночью. И не прогадала. Когда я распахнула ее, стукнув об косяк, увидела мирно-идиллическую картину того, как Сол и Дженни болтают, сидя на одной кровати, поджав ноги, и поедают шоколад.
При виде меня в зеленых глазах Солейн вспыхнуло что-то вроде удовлетворения пополам с мрачной злостью. Она явно ожидала моего прихода. Наверняка и развлекала Джен нарочно, тянула время. Ей хотелось побольше зрителей своему спектаклю, а внизу все уже разошлись по комнатам. Ну так она его получит!
Я на секунду застыла, собираясь с мыслями. Так много хотелось ей высказать, что нужные слова никак не находились. Я не очень-то умею скандалить. А если честно, то и вовсе не умею.
И зря я так задержалась — дала противнику возможность нанести первый удар.
— У него очень красивые рисунки на теле. Ты знала, что они есть не только на видимой части?
И все равно я не была готова к такому безошибочному попаданию в цель — самое незащищенное место. Какая же она дрянь.
— Не трудись! Он все рассказал мне первый. Ничего не было. Когда ты успела его рассмотреть — когда он пришел из душа?
Душ и туалетная комната были свои на каждые несколько студенческих спален. Магия Замка пурпурной розы подавала и нагревала воду и помогала с другими бытовыми проблемами. Да, маги древности определенно использовали и бытовые чары, создавая Замки роз. Во всем Королевстве больше не было такого чуда — воду таскали обычно из рек и колодцев, а потом грели на дровах для крохотной ванной или лоханки.
Я вспомнила влажные волосы Морвина, он не успел их высушить. Его раздражение и отвратительное настроение, которые пытался от меня скрыть. Такие, как он, вряд ли сторонятся красивых девушек, тем более голых. Но очень не любят, когда им ставят ловушки.
Я снова ощутила его поцелуй на кончиках пальцев и приободрилась. Тем более, кипящие яростью глаза Солейн подсказали мне, что моя догадка верна.
Джен пялилась на нас — то на одну, то на другую — раскрыв рот от удивления.
— Так что я знаю, что ты подло врешь! — торжествующе закончила я. — Дженни, пойдем скорее отсюда, я тебе потом все объясню. Вряд ли после этого ты захочешь дружить с такой подлой гадиной.
Солейн вскочила и подошла ко мне. Остановилась почти на предельной границе — так близко раньше осмеливалась только Дженни. Моя Сфера немедленно, с готовностью отреагировала — почти потрескивая от злых искр, готовых с радостью вцепиться в обидчицу.
Сол вцепилась в камень на шее, сжала его побелевшими пальцами. Ее красивые губы исказила ярость.
— Ложь? Здесь кто-то говорит про ложь? А глупенькая доверчивая Эмма верит всему, что говорит красивый мужчина, ведь так? Ну так давай я тебе помогу, дурочка. Раскрою немного глаза. Хочешь узнать, что я подслушала сегодня? Хочешь знать, о чем он разговаривал с другим миром — по ма-аленькому такому стеклянному шарику?
Меня словно в грудь ударили. Стеклянный шар. Артефакт перемещения. Солейн о нем знает. Она действительно могла подслушать.
— Я ничего не хочу знать. Все, что мне надо, он и сам расскажет.
— Нет, ты послушаешь! — прошипела Сол.
Следующие несколько минут прошли для меня как в тумане, душном мареве, который словно вошел через уши и отравил мою душу. Я не хотела этого слышать, не хотела верить. Но противный внутренний голос нашептывал, что это слишком похоже на правду. Потому что это бы все объясняло.
Через плотную пелену пробился растерянный голос Дженни:
— Это наверняка неправда! Он бы с тобой так не поступил. Эмма, куда ты? Что ты собираешься делать?! Ты же не хочешь наломать дров?! Эмма, уже поздно, скоро закрывают башни!
— Я… просто должна его увидеть. Прямо сейчас — до утра я не доживу. И посмотреть в глаза.
Глава 35
Я шла, не видя пути перед собой. Коридор, поворот, лестница, лестница, коридор…
Все равно, что уже поздно. Что скоро закроют дверь. Что это скандал — девушке идти на ночь глядя в мужскую башню.
Сейчас. Я должна увидеть его прямо сейчас.
В мужской башне тоже есть общая гостиная, оказывается — все как у нас, только запах другой, более густой и терпкий воздух. Мебель стоит по-другому, хаотично, свет приглушенный, но пока еще горит — не все разошлись. Кто-то играл на гитаре, горланил на два голоса песни — они замолчали, когда я рванула дверь и остановилась на пороге, пытаясь отдышаться и прижимая руку к груди. В ближайшем кресле развалился Медведь Малкольм в белой рубашке навыпуск — его удивленное «Эмма?», когда он выпрямляется и оборачивается в мою сторону, скользит на краешке моего сознания, не затрагивая его. Здесь еще человек десять парней. Но мой взгляд прикован лишь к одному человеку.
Он тоже здесь. Мне не нужно бегать по этой идиотской башне разыскивать его.
Морвин лежит на диване, водрузив длинные ноги на один из поручней — не помещаются. Руки под голову, снова о чем-то думает. Форма и рубашка опять непринужденно распахнуты на груди. Меч аккуратно прислонен к дивану — почему-то даже здесь он с ним не расстается. При моем приближении медленно поворачивает голову, и мы скрещиваем взгляды.
Пожалуйста… пожалуйста, скажи, что это все неправда! Что она мне соврала.
Его напряженный взгляд, дрогнувшие ресницы. Слишком осторожно встает, слишком подозрительно смотрит — и этот его внимательный взгляд вцепляется в мое лицо. А я… мне просто нужно ближе. Огненные вихри в его глазах — я хочу в них увидеть правду.
Иду через всю эту замершую, запутавшуюся в паутине молчания комнату. Отмечаю каждую черточку его красивого лица — и то, как хмурятся снова его брови, и напряженную линию губ, и тонкий-тонкий белый шрам на левой скуле, которого я не смогла рассмотреть раньше.
— Ледышка, что стряслось? Зачем ты сюда…
— Я просто решила, что должна отдать долг.
Пролетаю оставшиеся метры между нами, тянусь к нему — тянусь на цыпочках, легко, невесомо, как будто от меня осталась лишь пустая оболочка, как будто выжжено все внутри. Хватаю за лацканы сюртука его темно-серой студенческой формы, тяну к себе, потому что даже так мне отчаянно не хватает роста. Пользуюсь его удивлением — это удается.
На одно бесконечно долгое и бесконечно малое мгновение касаюсь его губ своими. Мимолетное прикосновение — слишком короткое, чтобы стать настоящим поцелуем, слишком длинное, чтобы не вонзиться отравленным шипом мне в сердце, мне в память, мне в душу.
Когда я отклоняюсь, он в безотчетном движении тянется за мной губами и руками — не пустить, сберечь, продлить это проклятое мгновение, где наши пути еще пересеклись, где так легко забыться и поверить, что все вокруг исчезло. И никто не смотрит сейчас на нас, и никто… не ждет на других дорогах.
— Больше я тебе ничего не должна. А теперь скажи мне. Скажи… Это правда, что у тебя есть невеста?
Мне даже не нужно слышать его ответ — я все поняла по изменившемуся лицу.
— А ты говорил, что я могу тебе доверять…
