ей показалось, что сержант опять выдаст отрывистое «да», будто собака, отвечающая на команду.
Берит бросила ей на стол одну из коробок патронов и пустой магазин, который еще только предстояло заполнить.
– Слушай меня очень внимательно, Сульвай. Ты останешься здесь и будешь передавать координаты вызовов. – Она задумалась, пытаясь сообразить, как лучше поступить с парадными дверьми полицейского участка. – Как только я уеду, ты запрешься. На ночь останешься одна. Здесь мало места, а в убежище будут нуждаться многие.
– Как думаешь, это какая-то эпидемия?
– Эпидемия превращения в волков?
– Ты сама всё слышала, Берит Карсен.
Берит ощутила давление, возникшее где-то в горле. Будто проглотила ком наждачной бумаги. Да, она всё слышала, потому что вскочила, как только раздался первый телефонный звонок. Она добавила к автомату, лежавшему на столе Сульвай, одну шашку со слезоточивым газом и противогаз. Достаточно, чтобы неподготовленному человеку обезопасить себя.
Сержант закинула свой автомат на плечо и направилась к дверям, но ее остановил оклик Сульвай.
– А Эджил? Пока ты спала, я слышала, как он шумел в камере, а потом затих.
– Не ходи к нему, Сульвай. И спасибо за одеяло.
Берит сбежала по ступеням на тротуар и услышала, как опять зазвонил телефон.
– Полиция Лиллехейма, говорите, – произнесла Сульвай, и ее чуть дрожащий голос стих.
«Хавейл» Кристофера встретил Берит неизбывным запахом владельца. Аромат озона и моря по-прежнему сдавливал сердце. Она протянула руку к выносному манипулятору рации на плече.
– Арне, это Берит. Прием.
К ее облегчению, подросток ответил сразу, будто и не спал вовсе. Говорил он с едва скрываемым восторгом.
– Это один из тех взрослых разговоров, за которые нужно платить, сержант?
– Мы поговорим бесплатно, Арне. Как дела в муниципалитете?
– Всё спокойно. А что?
– Ты сейчас должен будешь отправиться в административную часть здания и включить систему автоматизированного оповещения. И сделать это нужно очень быстро.
– В Лиллехейме что-то происходит, да? До нас тут всякое доносится. Жуть. Что я должен сообщить жителям?
«Молодец, умница, – похвалила его про себя Берит. – Быстро соображаешь».
– Чтобы все нашли укрытие с хорошими замка́ми и по возможности изолировали себя от других.
Арне тяжело засопел и наконец спросил:
– Повторяется история с моим папой, да, Берит?
– Похоже на то, Арне. – Берит перевела дух и внутренне напряглась. Теперь предстояло поставить жизнь подростка и его матери под угрозу. – И передай еще кое-что: что убежище можно найти в муниципалитете. Но это небезопасно. Ты должен понимать это. Я не знаю, как это происходит, но вам придется самим определять, кого впускать, а кого нет. Знаю только, что не обращаются лишь дети.
Она не хотела говорить слово «обращаются», однако лучшего на ум не пришло. Со взрослыми действительно что-то происходило. Они либо слетали с катушек, либо были членами какого-то дрянного культа, предпочитавшего надевать звериные шкуры, либо просто обращались в волков по собственной или чужой воле. Берит одернула себя. Нет, не по собственной. Эджил, каким бы он прямоходящим бревном ни был, не напал бы на сына.
Повисла напряженная тишина.
– Что у тебя под формой, Берит? – наконец спросил Арне.
– Тебе бы понравилось, – ответила Берит и ощутила, как впервые за долгое время ее губы тронула настоящая улыбка.
Она вывела «хавейл» на дорогу и подумала, что сегодня впервые в жизни ей придется стрелять не по мишеням в тире.
69. Бегите со всех ног!
Арне выбрался из спальника, расстеленного на двух сдвинутых скамьях. Походный ночник затоплял часть зала холодным, хирургическим светом, придавая теням, собравшимся у стен и под высокими сводами, пугающую стерильность. Подросток нацепил кеды и повернулся к уголку матери.
Сигни, приняв осанистую позу, сидела на скамье. Полная женщина, пытающаяся держать осанку, способна вызвать улыбку, словно в ее жизни, кроме еды, осталась еще прямая спина. Но Арне не улыбнулся: Сигни Петтерсон, его мать, опять раздирала ногтями собственные руки. Ее ночник не горел, и она, судя по всему, по-прежнему полагала, что занимается этим в темноте, словно мастурбирующий подросток.
– Мама! Ма! Прекрати! – Арне рванул к ней и коснулся, с трудом подавляя желание передернуться: руки матери были горячими и скользкими. – Мне нужна твоя помощь, хорошо?
– Арне?
– Да, это Арне! Пойдем, прошу тебя! Это важно!
– Что случилось? – Сигни с растерянностью огляделась.
Арне бережно помог ей встать и повел к парадным дверям. Отодвинул засов и приоткрыл тяжеленную створку. В зал сейчас же хлынул прохладный ветер, катавший по Мариес чьи-то далекие вопли.
– Пожалуйста, стой здесь и смотри за тем, кто появится на улице! – быстро проговорил Арне. Он выглянул и убедился, что снаружи никого не было. – Ты должна впускать детей! Любых! Ты меня понимаешь?
– Ты сегодня завтракал, Арне?
– Ма! Соберись! Люди превращаются, как папа! Как Эджил – твой муж! Заметишь волков, собак, любых зверей – запирай дверь!
Сигни кивала, создавая иллюзию абсолютно разумного человека, испытывавшего слабость к расчесыванию.
– А если придут обычные взрослые – не звери и не дети? – спросила она.
Арне и сам не знал, как лучше и правильнее поступить. Ему отчаянно хотелось думать, что те, кто должен был обратиться в волков, уже перешли на сторону зверя. Но он мог и ошибаться. Это было слишком сложное решение для нескольких секунд, которые у него имелись.
– Впускай всех, – наконец выдохнул он. – Я сейчас вернусь.
Арне бросился к выключателю и зажег в зале свет. Продольное помещение осветилось пергаментно-желтоватым сиянием.
Оставив у входа мать, с равнодушием оглядывавшую улицу, Арне помчался в административную часть муниципалитета. Вбежал в остекленный кабинет и прыгнул за пульт управления оповещением. Потратил сорок секунд на включение аппаратуры. Наконец мигнули сразу две зеленые таблички: «ИДЕТ ЗАПИСЬ» и «ПРЯМАЯ ТРАНСЛЯЦИЯ».
Арне откашлялся и притянул к губам микрофон. Ощутил себя диктором, объявляющим начало войны.
– Это Арне Петтерсон. Говорю по поручению одной красотки. Э-э. Привет, Берит. Передаю ее приказ. Она сержант полиции, если что. Запритесь где-нибудь и оставайтесь одни! Если вы уже оказались на улице – бегите со всех ног к муниципалитету! Здесь безопасно! – Затем для пущей важности произнес еще раз: – В муниципалитете безопасно!
Воодушевленный своим выступлением, Арне включил повтор записи и побежал обратно. К его облегчению, в зал не набилась толпа, готовая в любой момент нацепить шкуру. Сигни, очарованная ветерком, дежурила у открытых дверей, и Арне присоединился к ней. Его голос, казавшийся таким противным, звучал из громкоговорителей, расположенных над входом, и эхом отдавался по всему городку.
Темнейшая ночь в истории Лиллехейма только начиналась.
70. Тайна дома на улице Гренсен
В те же мгновения, когда Арне объяснял матери, что и как ей следует делать, стоя в распахнутых дверях муниципалитета, коттедж на Гренсен, некогда принадлежавший Магне Хеллану, готовился явить свою давнюю тайну.
Лео стучал по клавиатуре, заканчивая первую четверть чернового варианта нового романа. Он уже знал, как назовет его. «Бетонная река». Или «Дом ноября». Или «Пятый сезон». Или «Беспокойный пол беспокойного дома». Чёрт, он до сих пор не был
