казались чёрными, а не бежевыми. Что уж говорить про ночь, когда эти вечно открытые, зловонные рты серого монстра с сотнями жёлтых глаз, источая гнилостный запах сырости и мочи, чернели на фоне освещённой улицы и пускали холодок по коже каждого, вынужденного свернуть в них.
Не привыкший к темени взгляд цеплялся за спасительный круг фонарного света, виднеющийся на другом конце арки. Шаг сам собой переходил на бег. Совершенно неизвестно было, кто ждёт тебя в этой мгле. Грабитель, убийца? Насильник? Даже если просто прохожий. Вы оба будете невольно думать о худшем, ведь тьма страшит неизвестностью, а безнаказанность покрытого мраком лица даёт свободу животным мыслям, и кто знает, на что способен случайный встречный…
Вдруг где-то в тёмной глубине арки послышался визг, крик, шум, волною выплеснувшийся во двор, и, отразившись от его пластиковых окон, наполнил всё пространство между китайкой и домами вокруг. Арка выплюнула на освещённую дорогу толпу, заключившую кого-то в кольцо и кому-то в этом кольце дружно что-то кричавшую.
Мы подскочили к дороге, чтобы поглядеть, что происходит, и сразу заприметили внутри кольца белобрысую макушку Рыжего, подскакивающего выше стоявшей вокруг толпы. Слышался его визгливый крик, всеобщее улюлюканье, шлепки, хлопки и брань. Мы бросились к кольцу, втиснулись между людьми: знакомыми с района, старшими, явно не местными тёлками. В центре всего этого Рыжий скакал по кругу, словно в кольце ринга, «махаясь» с каким-то парнем коренастей, крепче и явно старше него. Лёха, сжав кулаки, оголтело вертел руками большие круги, как девчонка, наскакивая на коренастого и пытаясь нанести удары, ни один из которых не причинял тому совершенно никакой вреда.
«Блин, он же босой!» – заржал Саня, и я заметил, что Лёха прыгает в белых носках прямо по пыльному рыжему асфальту. «Где ботинки прое**л, Рыжий?» – кричит кто-то из толпы. Парень, с которым у рыжего разборка, всё как-то странно пятится бочком, хотя физически он явно превосходит Лёху…Действо выглядит странно, комично, все ржут, как вдруг у коренастого ОТЛЕТАЕТ РУКА.
Я аж подскочил на месте от удивления. Над собравшимися повисла тишина, но чёрные немые стеклопакеты всё ещё отражали эхо только что разносившегося по улице гомона. По тишине всеобщего удивления прошла волна робких смущённых смешков. «Блин, он инвалид, что ли?» – озадаченно прошептала Аська у меня за спиной. Какой-то парень выбежал в круг, подхватил отлетевший протез, старшие с нашего района оттащили Рыжего, который всё норовил пнуть растерявшегося соперника, и поволокли к скамейке, на которой мы только что сидели, скомандовав нам следовать за ними.
Толпа рассосалась так же быстро, как и возникла, не оставив ни единого напоминания о себе, кроме нескольких любопытных лиц, высунувшихся из окон поглядеть, что происходит, и оставшихся в чёрных глазницах дома докурить свои сигаретки.
– Лёша, где твои кроссовки? – строго спросилаМарго.
– Да иди ты!
– Ты офигел?!
– Да пошла ты!
– Лёша! – обиженно вскрикнула она, но Лёша даже не мог сидеть прямо, не то что связно отвечать. Он валился то в один бок, то в другой.
– Где его обувь? – не менее строго спросила она у единственного оставшегося парня из компании старших, сидящего напротив нас на корточках, затягивающегося сигаретой и смачно сплёвывающего на засохшую летнюю землю.
– Да про**ал я их, тупые, поняли? По-те-рял! – язык Рыжего заплетался в зубах, то растягивая, то проглатывая гласные звуки.
– Ты, пьянь, вообще заткнись! С инвалидом дерёшься! – со смехом ответил ему Саня.
– Да он из тачки вышел уже без кроссовок. Кумар и Евген сказали, что где-то пр**бал, – раздался вдруг хриплый голос парниши, который всё это время молча, с прищуром разглядывал нас, а особенно наших девчонок. – Ладно, пацаны, спасибо за сижку… – он встал, бросил бычок в урну, ударил по ладони сначала мне, потом Сане, задержав его руку в своей в крепком рукопожатии, и, ещё больше прищурившись в темноте, даже чуть согнув колени, чтобы получше разглядеть Санино лицо, вдруг спросил: – Ты чечен, что ли?
– Ну чечен, х*ли, – борзо ответил Саня, взглянув парню прямо в глаза и оскалив зубы в широкой улыбке.
– Понятно, – коротко ответил тот.
– Чё тебе понятно?
– Да не…ничё…
– Ну, бывай! – Саня резко выхватил руку, отдал ему честь от виска двумя пальцами, закинул ногу на ногу, сплюнул и громко заржал.
Парень, ни на секунду не отводя прищуренного взгляда от Саниного лица, словно оценил потенциал победы в возможной драке, добродушно рассмеялся в ответ, хлопнул Сашу по плечу и, словно тут же забыв про него, повернулся к Рите:
– Это ты Марго, что ли?
– Ну я! – вальяжно ответила та, окинув персонажа с головы до пят презрительным взглядом, и её левая бровь по обыкновению (когда ей что-то не слишком нравилось) вытянулась дугой.
– Так это он, значит, про тебя всё в машине говорил… – тип кивнул на пьяное тело Рыжего, сползшее по скамейке: ноги вытянуты, голова на Асином плече, руки безвольно раскинуты.
– Да ну нах***й! – протяжно взвыло тело.
Мы засмеялись. Парниша ухмыльнулся чему-то своему и подмигнул Рите:
– А ты красивая… Понятно… – и удалился восвояси не попрощавшись.
– Хах, как мило – Марко пожала плечами, повернулась к Лёше, продолжая допытываться, точно сварливая жена:
– Лё-ё-ёша? Что за фигня? Что случилось?
– Слышь, это вообще не твоё дело, поняла?
– Боже, посмотри на себя!
– А ты на себя посмотри!
– Ну и что я? Я красивая, а ты как му**к.
– Может, я и му**к, – ответил Лёха, проваливаясь в сон, – а ты вообще ничего не можешь, кроме как голову морочить! – после этих слов он уткнулся носом в Аськино плечо, притянув её поближе к себе за локоток.
«Давайте домой его отведём», – предложил Саня, и мы всей дружной компанией поволокли еле идущего Лёху до его подъезда, нашли в кармане ключи, затащили домой, стянули с него джинсы, толстовку и грязные носки, уложили в постель, накрыли одеялом, оставив включённой прикроватную лампу, чтобы друг не убился, споткнувшись обо что-нибудь ночью, когда жажда заставит его пьяное сознание вспомнить о блаженстве холодной воды из-под крана.
На обратном пути мы решили набрать Захару и спустя двадцать минут уже варили плюшки на той же скамейке, с которой начался этот вечер. Бездарь, стремглав прибежавший и продавший нам грамм, конечно же сам остался его курить. Гашиш как-то резко всех заткнул, утомил и склонил ко сну. Мы обмякли на скамейке, замолчали, уставились на дорогу вдоль китайки – центральную дорогу нашего района, которую следует избегать, если не хочешь встретить чуть ли не всех местных. Ещё в школе, стоило закурить на ней сигарету, твоя мамка узнала бы об этом через пятнадцать минут. «Ребят, может, пива?» – предложила Рита. Хорошее решение душной летней ночью. Раздавить по бутылочке пива, пройтись туда-сюда и отойти на покой.
Всей честной компанией мы брели по вытоптанной в высокой дикой траве тропинке, и как-то так
