Я была взволнована тем, что снова стою на маршруте, на 725 километров к северу от того места, где сошла с него. Снежных пиков и высоких гранитных скал Высокой Сьерры больше не было видно, но ощущения от тропы оставались теми же. Она во многом и выглядела так же. Несмотря на все бесконечные горные и пустынные панорамы, которые я повидала, именно зрелище лежащей передо мной тропы шириной в 60 сантиметров было самым знакомым. Той вещью, к которой чаще всего прилипал мой взгляд, высматривающий корни и ветки, змей и камни. Иногда тропа была песчаной, порой каменистой, глинистой или покрытой круглой галькой, а то и укутанной многочисленными слоями сосновых иголок. Она могла быть черной, бурой, серой, белой, бежевой — но это всегда был МТХ. Моя точка опоры.
Моей новой целью был мост, который пересекал реку Колумбия, игравшую роль границы между двумя штатами. Мост Богов. До него было 1622 километра. До сих пор я прошла только 273.
Я шла под сенью леса, состоявшего из сосен, дубов и ладанного кедра, потом через рощицу дугласовых пихт, взбираясь по тропе вверх и вверх, не видя никого в это солнечное утро, хотя и чувствуя невидимое присутствие Грэга. С каждой милей это чувство ослабевало, и я представляла, как он уходит от меня своим обычным решительным шагом все дальше и дальше. Тропа выбралась из тенистого леса на открытый хребет. Оттуда я видела внизу каньон, протянувшийся на многие мили, венчаный по краям скалистыми иззубренными пиками. К середине дня я поднялась выше 2100 метров, и тропа стала грязно-глинистой, хотя дождей не было много дней. Наконец за поворотом тропы я вышла на снежную полянку. Точнее, это я поначалу подумала, что вышла на полянку, а оказалось, что полянке этой не видно конца. Я стояла на краю снежного поля и выглядывала следы Грэга, но ни одного не увидела. Снег был не на склоне, только на плоском месте посреди редкого леса, и это было хорошо, поскольку ледоруба больше со мной не было. Я оставила его тем утром в бесплатном ящике для туристов в Сьерра-Сити, когда мы с Грэгом выходили из города. У меня не было денег, чтобы отослать его обратно Лизе (к большому моему сожалению, учитывая, сколько он стоил), но и дальше нести его я не хотела, полагая, что отныне он мне не понадобится.
Несмотря на разнообразные панорамы, которые я повидала, именно зрелище лежащей передо мной тропы шириной в 60 сантиметров было самым знакомым. Она могла быть черной, бурой, серой, белой, бежевой — но это всегда был МТХ. Моя точка опоры.
Я воткнула лыжную палку в снег, чуть оскользнулась на его заледеневшей поверхности и пошла вперед, хотя ходьбой это можно было назвать лишь время от времени. В некоторых местах я скользила по корке наста. В других моя нога проваливалась сквозь него, иногда погружаясь до середины лодыжки. Прошло не так уж много времени, а снег уже набился в отвороты моих ботинок, и нижняя часть ног горела от него так, как будто кожу с них соскребли тупым ножом.
Это беспокоило меня меньше, чем тот факт, что я не видела тропы, погребенной под снегом. Маршрут кажется достаточно очевидным, успокаивала я себя, на ходу держа перед собой страницы путеводителя, время от времени останавливаясь, чтобы перечитать каждое слово. Спустя час я остановилась, внезапно испугавшись. Иду ли я по маршруту? Все это время я искала взглядом маленькие металлические ромбики, отмечавшие тропу, которые были кое-где прибиты к деревьям, но уже давно ни одного не видела. Правда, это не обязательно было поводом для тревоги. Я знала, что на маркеры МТХ нельзя полностью полагаться. На некоторых участках они появлялись каждые несколько километров; на других я шла день за днем, не видя ни одного.
Я вытащила топографическую карту этой области из кармана шортов. Когда я это сделала, десятицентовик выпал из моего кармана и провалился в снег. Я потянулась за ним, неустойчиво пошатываясь под весом рюкзака, но в тот момент, когда мои пальцы его нащупали, монетка провалилась еще глубже и исчезла. Я раскапывала снег, ища ее, но она пропала безвозвратно.
Теперь у меня осталось только 60 центов.
Я вспомнила тот десятицентовик в Вегасе, тот самый, который бросила в «однорукого бандита» и выиграла 60 долларов. Я громко рассмеялась при мысли о нем, чувствуя, что эти две монетки как-то связаны между собой. Но не могла объяснить, чем именно, если не считать этой дурацкой мысли, мелькнувшей у меня, пока я стояла там, в снегу. Может быть, потеря монетки была добрым предзнаменованием — так же, как черное перо, символизировавшее пустоту, на самом деле означало нечто позитивное. Может быть, я и не вляпалась в то, чего так сильно старалась избежать. Может быть, за следующим поворотом я выйду на тропу.
К этому моменту я уже дрожала, стоя в снегу в шортах и пропитанной потом футболке. Но не решалась сделать шаг дальше, пока не сориентируюсь. Снова раскрыла путеводитель и прочла то, что писали авторы об этом участке маршрута. «После хребта, по которому идет тропа, вас ждет неуклонно восходящий, заросший кустами отрезок, — так они описывали то место, на котором, как кажется, я оказалась. — Со временем тропа выравнивается и выходит на открытую ровную площадку…» Я медленно повернулась вокруг своей оси, обозревая окрестности на 360 градусов. Это и есть то безлесное открытое плоское место? Казалось бы, ответ должен быть ясен, но это было не так. Ясно было лишь то, что все вокруг погребено под снегом.
Я потянулась за компасом, который висел на шнурке на боку моего рюкзака, рядом с «самым громким в мире» свистком. Я не пользовалась им с того дня, когда шла по дороге в первую трудную неделю на маршруте. Принялась изучать его, сверяясь с картой и изо всех сил стараясь догадаться, где я могу находиться, а потом шла дальше, неуверенно продвигаясь вперед по снегу, то скользя по нему, то проваливаясь внутрь, каждый раз все сильнее царапая щиколотки и голени. Спустя примерно час я увидела металлический ромбик с надписью «Маршрут Тихоокеанского хребта», прикрепленный к согбенному под снегом деревцу, и меня накрыла волна облегчения. Я по-прежнему не понимала, где именно нахожусь, зато, по крайней мере, точно знала, что я — на МТХ.
К концу дня я добралась до горного гребня, с которого была видна глубокая, заполненная снегом котловина.
К этому моменту я уже дрожала, стоя в снегу в шортах и пропитанной потом футболке. Но не решалась сделать шаг дальше, пока не сориентируюсь.
— Грэг! — позвала я, просто чтобы проверить, нет ли его где-нибудь поблизости. За весь долгий день я не увидела ни одного его следа, но все равно ждала, что он вот-вот появится, надеясь, что снег замедлит его продвижение достаточно, чтобы я успела его нагнать и мы вместе сориентировались на местности. Я услышала тихие, далекие возгласы и увидела трех лыжников на соседнем хребте, по другую сторону снежной котловины. Они были достаточно близко, чтобы мы слышали друг друга, но добраться до них было невозможно. Они активно размахивали руками, и я помахала в ответ. Они были далеко, одеты в горнолыжную амуницию, которая не давала мне понять, женщины это или мужчины.
