— С Новым годом! Ура! — выкрикнула она и протянула вперед свой бокал.
— С новым счастьем? — мягкое беззвучное прикосновение к бокалу и ожидание ответа.
— Мне хватило старого.
— А мне показалась мало …
— Ой!
— Что?
— Я забыла загадать желание. Ну блииин, ну как так-то?!
Юноша приблизился, прислонился к её лбу своим и таинственно прошептал:
— Я сделал это за нас двоих.
— Ты разве знаешь, о чём я мечтаю? — в этот раз Алёна не посмела отстраниться, в отблесках свечей глаза напротив слишком заманчиво сияли.
— А разве нет?
Секунда потерянной бдительности и губы, которые она видела в своих снах, коснулись её щеки. Тяжело быть сильной, когда рядом тот, кто стал навязчивой идеей и смыслом жизни. Как устоять под натиском разрывающих на части эмоций?! Разве можно оттолкнуть того, кого безумно желаешь?! До дрожи в коленях она хотела его поцелуя. Забыть всё, простить, доверится. Любить неистово, раздирая ногтями его кожу, потом нежно, едва касаясь подушечками пальцев кровоточащих ран. Кусать его плоть, затем зацеловывать следы страсти. Ощущать его в себе, кричать, биться в агонии и плакать от нестерпимого удовольствия.
Алёна вывернулась из кольца сильных рук и села:
— Давай поедим. Очень хочется узнать, удалось ли у Настасьи мясо.
— Какая выдержка! Как тебе это удается? — не скрывая разочарования, Кирилл в несколько глотков осушил бокал.
— Сходишь? Или я принесу сама? — Алёна сделала то же самое. Хотелось хоть немного расслабить натянутые до предела нервы.
— Принесу.
— Спасибо.
Кирилл всё понял, умерил пыл и больше не пытался давить. Алёна успокоилась и расслабилась. Они сидели на ворсистом, мягком ковре перед камином, вяло жевали сыр, шоколад и запивали игристым напитком. Постепенно всё устаканилось, нашёлся общий язык, ушло смятение. Два хороших друга разговаривали обо всё и ни о чём, смеялись, обсуждали преподавателей, вспоминали экзамены, рассказывали друг другу события из своей жизни. Алёна показывала фотки пёсика, сжимая при этом кулачки и вытягивая губы в трубочку, чтобы передать, как его любит. Хвалилась яхтой, восхищалась своей семьёй, делала всё это открыто и искренне.
Кирилл не мог налюбоваться, ловил каждый её взгляд, каждое слово. Ему нравилось в ней всё, от кончиков волос до заливистого смеха. Сидящая рядом девушка затмила собой целый мир. Как он мог добровольно от неё отказаться?! Это подарок, посланный кем-то свыше, он его не заслужил, но получил. А вот сделать её самой счастливой не хватило ума.
— Эй! Очнись.
Кирилл встрепенулся и мотнул головой.
— Мне пора, уже утро.
— Нет! Не уходи, прошу тебя.
Ужас пронзил каждую клеточку. Она не вернётся, он это чувствовал. Если отпустит, то больше никогда не увидит рядом. Нельзя отпустить, невозможно.
— Спасибо тебе. Этот Новый год я никогда не забуду, и ни один последующий с ним не сравнится, — Алёна встала, оправила платье и застыла в ожидании. — Мне нужен мой телефон и адрес, чтобы вызвать такси.
— Не отпущу!
Кирилл вскочил следом, опрокинув остатки шампанского. Оба отстранённо наблюдали, как растекающаяся жидкость впитывается и оставляет о себе лишь небольшое напоминание в виде желтого пятна.
— Не ищи меня больше. Не звони и не пиши. Наша история закончилась ещё тогда. Разбитую чашку не склеишь, а если и склеишь, то на стол уже не поставишь.
— Давай выбросим её, купим новую, купим много новых чашек. Сколько пожелаешь, только скажи и я сделаю всё! — Кирилл яростно сжимал её ладони, ища согласия и недавней теплоты в глазах.
— Когда ты уже поймёшь, что не всё можно купить? К тому же, у тебя много шлюх, зачем тратиться ещё на одну? — жестокий удар, самое обидное воспоминание нашло выход и полоснуло наотмашь.
— Прости меня, я не хотел это говорить. Я так не думал и не думаю. Ты самое лучшее, что было в моей жизни.
— Телефон. Кир, правда! Все волнуются. Я не поздравила родных. С тобой всегда так, всё забывается и отодвигается на второй план. Я больше не хочу забывать никого, кроме тебя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты любишь меня?
Алёна почувствовала, как земля уходит из-под ног, закрыла глаза и сжала его ладони в ответ. Что ответить?! Правду. Пусть знает, ведь это не секрет. Она не гнушается и не стесняется своей слабости, она говорила раньше и скажет сейчас, она постоянная и этим нужно гордиться.
— Да. Но это ничего не меняет.
— Тогда я буду бороться. Буду ходить по пятам, и писать и звонить и присылать цветы, если хочешь, буду стоять на коленях, пока не простишь.
Кирилл сделал последнюю отчаянную попытку прижать к себе. Натянутая как струна, вновь холодная и отрешённая. Она не сопротивлялась, но и не ответила.
— Через неделю ты будешь думать иначе. Прощай, Руднев.
Оставалось только стоять и смотреть, как машина с шашками на крыше увозит любимую. Он так и не нашёл в себе силы назвать её этим словом, глядя в глаза. Может, признайся он, это что-то бы изменило?! Она не верит. Он разбил её вдребезги. Унизил и выбросил. Сколько же придётся пройти, чтобы всё исправить. Неважно, он это сделает.
Только не оборачиваться, только бы не открыть дверь и не выпрыгнуть на ходу. Алёна терпела, сжимала губы в тонкую линию и считала секунды, отдаляющие её от несбывшегося главного героя. Чем больше секунд, тем больше пропасть, тем легче дышать. Очень хотелось ему верить, но как поверить человеку, который сам сомневается в себе. Громкий поступок, нужда и преданность в глазах, просьбы остаться, обещания добиться любым путём. Всё чудесно на первый взгляд, однако это лишь оболочка, красиво упакованная коробка с прогнившим содержимым. Полгода не нужна, вчера и сегодня любима, а как только опять окажется подле, можно будет играть в привычную жизнь. Нужно найти в себе ещё немножечко сил и перешагнуть. И есть только один способ, чтобы сделать это наверняка. Алёна смахнула последнюю слезу по Кириллу Рудневу и включила телефон.
— «Я согласна. Я выйду за тебя замуж.»
— «С новым годом!»
***
Свернувшись калачиком, Алёна обнимала подушку и отрешенно смотрела перед собой. Спать хотелось, но заснуть с такими душевными метаниями было невозможно. Звонить домой поздно, точнее слишком рано, все уже спят. Интересно, как там Лиза?! Наверное, «крутится с боку на бок и не может уснуть».
— Алло, — нерешительно, с опаской, что телефон разразиться гневными тирадами.
— Спасибо тебе.
— Фух! Я думала, теперь придётся вместе с Рудневым вымаливать твоё прощение и доказывать, что я не верблюд.
— Я не понимаю, зачем ты так поступила, но это было волшебно, — девушка откинула подушку и развалилась на спине.
— Значит, всё было? Всё хорошо? Ура! Ура! Ура! Тыц, тыц, тыц. Туц, туц, туц.
Алёна подарила потолку тоскливую улыбку:
— Да, всё замечательно. Я выхожу замуж.
— Да ладно?! Так скоро? Как ему удалось?! Я слишком его недооценила. Парень — огонь, горжусь…
— За Антона, — перебила подруга и глубоко вздохнула, стараясь не дуть Лизе в трубку, та молчала. — Я согласилась и сообщила ему об этом. Думаю, конец июля — начало августа в Ялте. Не планируй поездок на это время, ты моя свидетельница.
— Знаешь что, моя дорогая!!! Я УСТАЛА! Каждую слезинку с тобой пережила, тысячу раз подумала, что лучше бы я оказалась на твоём месте. С меня хватит. Хочешь испоганить свою жизнь — валяй! Забудь о магистратуре, аспирантуре выходи замуж, рожай детей этому козлу и, просыпаясь утром, заранее ненавидь грядущий день. У меня всё. С Новым годом!
Тишина в трубке. Козлу? Неожиданно. Выпад подруги немного отрезвил разум и дал повод усомниться. Алёнка посмотрела на дисплей, удостоверившись, что она отключилась, открыла ватсап. Сообщение ещё не просмотрено, но удалить уже нельзя. Да и стала бы она это делать?! Нельзя, так нельзя, значит, так тому и быть.
