Глава 15
— Ерунды не говори! — Я сердито зыркнула на килла и обхватила себя за плечи. Меня била нервная дрожь, но показывать это Энрику я не собиралась. — С чего ты вообще это взял? Мне кажется, ты вообще просто запутался в своих ощущениях, и принимаешь одно чувство за другое. — Я пристально посмотрела в темные, измученные глаза и веско подытожила, будто стараясь дать киллу установку: — Это не любовь и не влечение! Ты обманываешься! Вспомни, ты же меня ненавидел!
Несколько секунд Вилларс все так же смотрел на меня, не отрывая взгляда. Будто ожидал продолжения фразы или команды. А потом, как подкошенный рухнул на кровать, у которой стоял, и обхватил голову руками:
— Ненавидел… Чтобы ты знала о ненависти, Марго! На момент нашей встречи я в первую очередь ненавидел отца! За то, как он обошелся со мной и мамой. А ты… — Он вдруг поднял голову и посмотрел на меня. В темных глазах мерцали странно-притягательные для меня искры. — Ты очень похожа на свою маму, ты знаешь? — Я мотнула головой и затаила дыхание. Ну же! Расскажи мне о ней! — Я помню ее, хоть и видел всего один раз. В тот день мы с мамой без предупреждения пришли к отцу на службу, — взгляд Энрика сделался пустым, он весь ушел в воспоминания, — у мамы был ключ управления киберсекретарем отца, и она не позволила задержать нас в приемной. Но, как я сейчас понимаю, лучше бы мы полчаса просидели на неудобных стульях. Сцена за открывшейся дверью выглядела совершенно однозначно: отец с расстегнутой ширинкой штанов и… она на столе. Одежда в беспорядке, волосы взлохмачены, помада смазана. И она не выглядела испуганной и забитой, наоборот. Сразу было видно, что никто к девушке не применял силу. Все происходило по обоюдному согласию. — Килл вздохнул и запрокинул голову, будто на потолке комнаты было что-то очень важное для него. Или успокаивающее. — Мама устроила скандал. Пыталась вышвырнуть любовницу отца из кабинета. И тогда отец взбесился. Он… много гадостей тогда наговорил. Объявил, что подает на развод и забирает меня. И это будет наказанием маме, за ее грехи и ошибки. Что… В общем, не особо важно, но маму живой после этого я видел лишь раз. А потом только, когда хоронили. Теперь понимаешь, — он вдруг остро взглянул на меня, — почему я ненависть перенес на тебя? Почему обвинял в том, что моя семья распалась? Если бы мы в тот день не пришли к отцу, если бы мама не устроила скандал после увиденного, то все было бы по-прежнему! А так…
Мне стало зябко, будто в комнате вдруг понизилась температура и налетел ледяной сквозняк. Я даже плечами передернула. Но то была иллюзия, климат-контроль работал исправно. Я убедилась в этом, украдкой метнув взгляд на консоль Осы у входной двери.
— Это иллюзия, Энрик, — шепнула, когда и дальше молчать уже не осталось сил. — Ты и сам это понимаешь. Просто… Просто детские обиды зачастую сильны настолько, что мы проносим их через всю жизнь. Ты обижен на отца, вот и…
— Я его ненавижу! — резко и зло перебил меня килл. И тут же повинился: — Прости. И давай закроем эту тему. Я заговорил об этом, чтобы ты поняла, я не тебя ненавижу, а все, что говорил тебе ранее – это от бессилия что-либо изменить. К тому же… Ты не такая, как твоя мать, я в этом уверен. Ты бы не смогла с женатым… — Энрик оборвал сама себя на полуфразе. А потом ломким шепотом попросил: — Можно, я останусь сегодня у тебя? Клянусь, не трону и пальцем! Мне просто… просто нужно видеть и слышать тебя, знать, что наши руки в любой момент могут соприкоснуться, что, повернув голову, я могу ощутить аромат твоих волос…
Наверное, у меня на лице ясно отобразилось то потрясение, которое я ощутила от слов Энрика. Черт! Да у меня даже дыхание перехватило! Как он себе это представляет? Особенно, с учетом того, что сам же и начал процедуру признания меня своей кровной сестрой?
У Энрика поникли плечи:
— Прости… Я… Мне лучше уйти.
Он встал. Но на первом же шаге в сторону выхода покачнулся, как пьяный. А у меня вдруг возникло какое-то жуткое ощущение в груди: как будто там возился ледяной еж, во все стороны тыча своими замерзшими колючками. И я ясно, будто прочла в книге или увидела в зеркале, поняла: если я его сейчас отпущу, то больше никогда не увижу. С Энриком случится что-то очень плохое.
— Стой! — Повинуясь инстинктам, я прыгнула вперед и схватила килла за руку: — Можешь оставаться. Но я не понимаю, как мы здесь поместимся вдвоем, — я выразительно кивнула на узкую койку, рассчитанную на одного, — а выспаться тебе точно нужно, — проворчала я, — иначе завтра уже гарантированно хлопнешься в обморок прямо у капитана на глазах!
Энрик замер на месте, будто не поверил собственным ушам. А потом на его измученном лице вдруг расцвела такая улыбка, что у меня дрогнуло сердце:
— Это решаемо. Позволишь?
Я кивнула. И уже через минуту в моей преобразившейся комнате вместо мебели с потолка свисал огромный гамак. Мы по очереди посетили санузел. Причем Энрик вышел оттуда полностью одетый, только китель снял. Хотя влажные, слипшиеся надо лбом пряди ясно говорили о том, что водными процедурами килл не пренебрегал.
Покосившись на его футболку, неожиданно бугрящуюся от мышц в нужных местах, я смущенно отвела взгляд, вытащила из шкафа спортивный костюм из мягкого трикотажа, который привезла с собой еще из дому, и юркнула в санблок. Тело килла меня неожиданно поразило и привлекло. Как-то не ожидала, что под форменным кителем могут прятаться такие мускулы. Глядя на них и не скажешь, что Энрик закончил обучение в дипломатическом корпусе. Выглядел он так, будто сбежал с разворота земного журнала про наемников и солдат удачи. Каждая нормальная женщина обязана была при виде такого тела истечь слюнками в предвкушении. А я себя считала нормальной и не удивлялась тому, что при виде килла мне вдруг стало жарко. И срочно потребовалось в душ. Может, его сумасшествие заразно? Я хихикнула и встала под струи воды.
Спасть мы укладывались спина к спине, на бок. Просто в гамаке по-другому оказалось невозможно устроиться двоим. Но проснулась я…
Оса добросовестно имитировала серый предрассветный сумрак. Открыв еще сонные глаза, я не сразу сообразила, где нахожусь. Просто попыталась встать, ибо организм настойчиво сигнализировал, что природа зовет проинспектировать санблок. Но на талии мгновенно сжался стальной капкан, не выпуская. А мне в ухо кто-то сонно проворчал:
— Хватит крутиться! Свалишься! Спи, еще очень рано…
Я замерла. Вялый со сна мозг никак не мог понять, что происходит. А чуть повернув голову, я уперлась взглядом в расслабленное лицо Энрика. Длинные стрелы ресниц спокойно лежали на впалых щеках, губы со сна чуть припухли. Парень казался настолько беззащитным и ранимым, что у меня в груди что-то болезненно жалось. И в этот момент я вспомнила все! Его приход, измученный вид, робкую просьбу и мое внезапное озарение, что отпускать килла никак нельзя. Несмотря на то что Энрик наполовину лежал на мне, а его руки и ноги оплетали мое тело, как тропические лианы, мне стало холодно. Что это вчера было? Откуда пришло понимание того, что случится беда, если я выгоню Вилларса? Неужели мои способности пошли на новый виток? Только этого мне и не хватало!
Кое-как выпутавшись из почти удушающих объятий спящего парня, я поплелась в санблок. Сделала свои дела и поплескала холодной водой в лицо, в надежде, что мыслительный процесс прояснится. К тому же, если я хотела хоть что-то успеть увидеть на мостике, мне следовало поторопиться. Энрик спит крепко, и проспит еще как минимум час. Я успею сбегать к пилотам.
Обрадованная, я ринулась к выходу из санблока, за формой. И замерла у двери. Откуда я знаю, что Вилларс будет крепко спать еще целый час? Я же не активировала вчера связь!
Со мной происходило что-то в высшей степени странное. Совершенно ошарашенная сделанными открытиями, я вывалилась из санблока, намереваясь переодеться, сбегать на мостик, а потом найти Айминя. Увы, но больше мне не с кем было посоветоваться. А мне нужен был совет.
