«По мере упадка Киева, как политического центра, объединяющего значительные пространства, по мере усиления отдельных частей империи Рюриковичей в этих последних поднимается политическое значение крупных городов, способных играть роль местных центров и отстаивать независимость своей области от притязаний старой «матери городов русских». В этих городах вырастает значение вечевых собраний, с которыми приходилось считаться и пригородам и князьям».[653] Вечевые сходы, не как постоянные органы власти, а как чрезвычайные собрания местной «земской» верхушки: феодалов и купцов города и «земли», собираемые по чрезвычайным вопросам князем или кем-либо из местных правителей и бояр, имели место и в Чернигово-Северской земле.
Бывали случаи, когда князь или местная знать созывали в экстренных случаях более широкие массы, желая использовать их в своих целях.
Иногда вече, недовольное князем, собиралось по собственной инициативе, и тогда князю приходилось воочию убеждаться в силе «земли». Так, например, когда в 1138 г. Ярополк подошел к Чернигову и Всеволод пытался, избегая разгрома, бежать к половцам, «черниговцы» — «людье» — собравшись на вече, указали ему, что раз он хочет «бежать в Половце, а волость свою погубиши, то к чему ся опять воротишь».[654] Вече не представляет себе князя, который перед наступлением врага отдает город в распоряжение неприятеля, а сам, спасая собственную жизнь, имущество и честь, которая не допускала «полона», скрывается в половецких степях. Если для князя, в представлении черниговцев, его собственные интересы выше интересов земли, то такой князь им не нужен, и в случае бегства рассчитывать на возвращение в город он не может. И черниговское вече диктует Всеволоду мир с Ярополком. Всеволод, лишенный поддержки горожан, явно враждебных его планам, вынужден заключить мир с Ярополком. События 1138 г. рисуют роль черниговского веча. Если между князем и вечем в редких, правда, случаях происходят столкновения, — преимущество остается за вечем. Оно сильно, от него зависит князь. Без материальной поддержки со стороны «земли» князь ничего поделать не может, и в случае расхождения их интересов, князь бывал вынужден идти на уступки. Вече грозной силой встает против князя, напоминая ему о его зависимом от города и «земли» положении, и честолюбивые помыслы князя и его попытки поставить свои интересы выше интересов земского боярства и купечества пресекаются вечем и терпят крах. Без поддержки веча «земли» князь не может ни воевать, ни сесть в городе. Приведем еще одно указание на роль веча в Северской земле. В 1166 г. Святослав Всеволодович Черниговский спорил о землях с Олегом Святославичем, причем феодальное право было на стороне последнего. «Стародубцы», в которых мы усматриваем стародубское вече, посылают гонцов к Олегу, предлагая ему сесть в городе. Олег направляется к Стародубу, но его предупреждает брат Святослава, Ярослав, который посылает своих дружинников в город, терроризирующих его население. Вече состояться в таких условиях не могло и, подойдя к городу, Олег не был поддержан горожанами. В отместку за мнимую измену невольно обманутый князь разоряет окрестные села, принадлежащие стародубскому боярству, забирает полон и богатую добычу и, покрутившись и пограбив в окрестностях города, возвращается обратно.[655] Через 10 лет Олег снова подходит к Стародубу, но обстоятельства переменились. Приглашенный в 1166 г. князь, не разобравшись в мнимой измене, разорил окрестности, показал себя по отношению к стародубской знати грабителем, и поэтому вполне естественно, что через десяток лет город не только не открыл ему ворота, но, памятуя грабежи, пожары и увод в плен «челяди», организовал оборону и отразил его нападение.
Таким образом, князь зависит от веча, по крайней мере на стороне последнего реальная сила, не считаться с которой князь не может. Князья, правда, в свою очередь также пытаются воздействовать на вече и даже покарать непокорных «Стародубцев», как это было в 1166 г. В частности, разгром Олегом окрестностей Стародуба в 1166 г. объясняется не только негодованием князя и дружины, но и стремлением наказать «Стародубцев» за нерадивость, инертность, непредусмотрительность, которая и привела к занятию города дружинниками Ярослава. А дед этого Олега, Олег Святославич, дает села и пригороды черниговские половцам на разграбление не только потому, что это была плата князя своим союзникам, но он желал этим проучить черниговцев, первое время недостаточно энергично помогавших князю после его возвращения из Тмутаракани.
Чернигово-северским князьям издавна приходилось опираться в своих землях на местное боярство «земли» и городскую феодальную и купеческую верхушку. Еще в начале XI в. отвергнутый киевлянами Мстислав, вышедший со своей касого-ясско-хазарской дружиной из далекой Тмутаракани, обосновывается в Чернигове только лишь благодаря доброжелательному отношению к нему со стороны черниговских бояр и городской знати.
Дружелюбный прием, оказанный Мстиславу в Чернигове, объясняется стремлением господствующей верхушки Северской земли отделиться от Киева, и этому стремлению вполне отвечало появление сильного и самостоятельного чернигово-северского князя. Правда, это не мешало Мстиславу по-прежнему выше всего ставить свою кавказскую дружину, а об ополчении северян говорить как о чем-то второстепенном.
Тесные связи северских князей с «землей» привели и к победе Олега Святославича. Олег Святославич своей победой над Мономахом обязан не только помощи половцев, не только поддержке Тмутаракани, но прежде всего тому, что города, «земское боярство» Чернигово-Северской земли и прежде всего сам Чернигов поддержали его притязания на княжеский стол. В этом сказались последствия того союза между «земским» боярством и городской верхушкой, с одной стороны, и князем с дружиной, с другой, который зарождается еще во времена Мстислава. Княжение отца Олега, Святослава Ярославича, укрепило этот союз, и популярность отца распространилась и на сына. После смерти Святослава в 1076 г. Всеволод и Изяслав пытаются захватить у Святославичей их «отчину». Лишившись брата Глеба, княжившего в Новгороде и там продолжавшего святославовы традиции заигрывания с вечем и убитого в походе на Заволочье, Олег и Борис пытаются организовать отпор своим дядям.[656] Черниговцы во время всей этой борьбы поддерживали Святославичей. Черниговцы впускают в город, занятый Всеволодом, рати Олега и Бориса, городское ополчение защищает Чернигов от врагов, хотя сами князья со своими дружинами в это время и отсутствуют, и только убийство Бориса и бегство Олега с оставшимися дружинниками заставляют черниговцев смириться и покориться киевскому князю Всеволоду. Последний сажает в Чернигове сына своего, Мономаха.[657] Княжение последнего в Чернигове показывает, что «черниговцы», т. е. местное боярство, купечество и т. п., все еще тяготеют к Святославичам. В далекой Тмутаракани Олег «кует крамолу», готовясь в поход против Всеволода и Владимира Всеволодовича, стремясь вернуть захваченную «отчину». Неспокойно и в Чернигове. Еще Д. Багалей обратил внимание на это обстоятельство, указывая на то, что Мономах «по вся утра уши закладаше Чернигове», дабы не слышать ропота черниговской знати.[658] Когда же пришлось столкнуться с ратью Олега, то Мономах ушел из Чернигова с боями, и в течение восьмидневной битвы черниговцы скорее способствовали Олегу, нежели помогали Мономаху.[659] В войнах Олега Святославича в качестве основной его силы, на которую он опирался (с одной дружиной и даже с союзниками половцами, которые, кстати сказать, помогали лишь время от времени, и эта помощь дорого обходилась Олегу, воевать против многочисленных и могущественных врагов было трудно), выступают «земские» ополчения, выставленные крупнейшими городами Чернигово-Северской земли: Черниговом и Стародубом. Его и его сына поддерживают вооруженные новгород-северцы, куряне, путивльцы. Но тут следует оговориться — «земля» преследовала прежде всего свои интересы, интересы своего города и области. И вполне понятно. Поэтому земские ополчения не хотят вслед за князем колесить по обширным лесам и полям Руси, а изгнав врагов из своей области, стремятся вернуться за стены родных городов и увлечь за собой князя. Отсюда странная на первый взгляд инертность некоторых городов. С боем отстаивавшие свою независимость и поддерживавшие своего князя города часто весьма недружелюбно относятся к далеким походам князя. Характерно, что все оборонительные войны Ольговичей «земля», т. е. местные бояре, поддерживают, войны же наступательные, войны за Киев, военные авантюры князей и их стремление к захвату новых территорий и к вокняжению в других землях — не встречают особой поддержки. Часто даже города вмешиваются в таких случаях в политику своего князя, и так как без поддержки города и «земского» боярства, без помощи «земского» ополчения князь воевать без риска не может, то часто последний выполняет волю «земли». «Земские» ополчения, когда перед нами на страницах летописи выступают вооруженные горожане и местные феодалы, «куряне», «путивляне», «черниговцы», «стародубцы» ит. д., играют большую роль и принимают участие в ряде войн чернигово-северских князей (главным образом из линий Ольговичей) с их врагами. Летописи под 1095, 1125, 1135, 1138, 1146, 1149, 1154, 1169 гг. упоминают о ратях переяславцев, участвовавших в походах вместе с князьями, стремившихся так или иначе повлиять на политику князей, склонить их на свою сторону и заставить принять их требования.[660] В Путивле, Выре, Вьяхане, Курске по летописи существовали городские ополчения «земских» бояр и горожан и собиралось сильное вече. Несмотря на то, что вече Переяславля в 1134 г. заставляет уйти Вячеслава, а в 1147 г. приглашает Глеба Юрьевича, все же, как совершенно правильно отмечают Ляскоронский и Андрияшев, специфическое положение Переяславля, как своеобразного аванпоста Киева в его борьбе со степью, укрепляет власть князя и дружины и ослабляет роль веча. Не то было в главных городах собственно Чернигово-Северской земли, от которой со смертью Ярослава отпадает ее южная часть, образуя самостоятельное Переяславльское княжество, фактически зависящее от Киева.[661] Чернигов, Стародуб, Путивль, Курск выставляют свои дружины. В 1146 г. городское ополчение, выставленное Путивлем, дралось во главе с посадником и «мужами» Святослава Ольговича, но, правда, вынуждено было под давлением многочисленных ратей Изяслава Мстиславича отказаться от поддержки Ольговича и перейти на сторону великого князя. Характерно то, что среди владений «земского» боярства под Путивлем, у самого города были расположены богатые вотчины Святослава Ольговича, и поддержка его «путивлянами» свидетельствует о добрососедских отношениях этих феодалов между собой.[662] В межкняжеских усобицах, в случае, когда Святославичам удается заручиться помощью со стороны других городов, на поддержку им приходит также земское ополчение. Так, например, в 1096 г. Олегу Святославичу помогают смоленские «вой», земское ополчение смоленцев.[663] В 1195 г. Ольговичи получают от полоцкого князя Витебск, что усиливает их и заставляет смоленского князя Давида выступить против Олега Святославича. Но в это время «вече» — «смольняне» — восстает против Давида и «луцших муж», и, таким образом, Ольговичи неожиданно получают поддержку смоленского веча.[664] Куряне отказывают своему князю Мстиславу Изяславичу в военной поддержке против Глеба Юрьевича, говоря, что «на Володимере племя на Гюргеви не можем роукы подъяти», а на Ольговичей предлагают идти «и с детьми».[665] Последний пример, правда, уже свидетельствует о недружелюбном отношении курян к Ольговичам в то время, но для нас важно отметить решающую роль «земли». Земское городское воинство Курска заставляет князя изменить свои намерения. Побеждает местная боярская верхушка, местные феодальные и купеческо-ростовщические элементы, а не князь с дружиной. Нами приведено уже достаточно примеров, рисующих значение «земского» боярства и веча, где, конечно, главенствуют не городские низы, не черный люд, а боярская и купеческая ростовщическая верхушка, и в этом отношении Чернигово-Северская земля не представляла собой исключения. Считаем возможным согласиться с мнением С. В. Юшкова, что веча «были массовыми собраниями правящих элементов города и земли для рассмотрения наиважнейших вопросов. Это были чрезвычайные сборы, и поэтому о них сохранилось мало известий».[666]
