— Вы, должно быть, носили только то, что вам нравится, — поддразнила ее я.
— Если бы все было так просто, — вздохнула она. — Но теперь я снова развожусь и поступлю именно так.
Я купила у нее десять вещей, в том числе два очень милых коктейльных платья от Оскара де ла Ренты, черное бальное платье с белыми шелковыми розами на плечах от Нины Риччи и креповое платье цвета слоновой кости с фестончатой каймой, сшитое Марком Боаном для Диора. Я дала миссис Прайс чек и договорилась, что заберу покупки в течение недели.
Возвращаясь в Блэкхит, я прикидывала, достаточно ли у меня места, чтобы хранить все эти вещи, — склад был забит до отказа.
— Вы можете избавиться от сумочек, купленных у Рика, — предложила Анни, когда я обсудила с ней возникшую проблему.
— Верно.
Я пошла наверх и, достав из коробки десять сумочек, вынула из одной механический карандаш и несколько квитанций из подделки «от Луи Вюиттона». Затем заглянула в сумочку от Кеннет Коул и усомнилась, могу ли предложить ее даже в «Оксфам», поскольку подкладка была в пятнах от потекшей авторучки. Я сложила в три больших пакета все, кроме двух сумочек, которые не хотела отдавать.
Сумочку «Глэдстоун» можно прямо сейчас выставить на продажу. Кожа была очаровательного коньячного цвета, в одном месте слегка поцарапанная, но это не бросалось в глаза. Я быстро отполировала ее и обратилась к сумочке-конверту из страусовой кожи, элегантно простой и безупречной — ею, должно быть, редко пользовались. Я проверила замок и, откинув клапан, увидела внутри небольшую рекламку, или, скорее, программку, достала ее и развернула. Это оказалась программа концерта камерной музыки, состоявшегося 15 мая 1975 года. Он был дан струнным квартетом «Грациозо» в «Мэсси-холле» в Торонто. Значит, сумочка прибыла прямо из Канады, а причина ее идеального состояния заключалась в том, что ею явно не пользовались с тех самых пор.
Программка была незатейливой и черно-белой. Первую ее страницу украшало абстрактное изображение четырех музыкальных инструментов, а на четвертой имелась групповая фотография музыкантов: трех мужчин и женщины лет сорока — сорока пяти. В первой части концерта они исполняли Делиуса и Шимановского, а после антракта играли Мендельсона и Бруха. О квартете говорилось, что музыканты выступают вместе с 1954 года и этот концерт — часть турне. Приводились также биографии музыкантов. Я прочитала их имена: Рубен Келлер, Джим Крессуэлл, Гектор Левин и Мириам Липецки…
Я задохнулась.
Ее звали Мириам Мириам… Липецки.
Часто дыша, я разглядывала лицо темноволосой строгой женщины. Концерт состоялся в 1975-м — значит, ей сейчас… восемьдесят. Я читала ее биографию, и программка в моих руках дрожала.
Мириам Липецки (первая скрипка) училась в консерватории в Монреале в 1946–1949 годах у Жаокима Сикотте. Затем пять лет играла в Монреальском симфоническом оркестре, прежде чем основать вместе со своим мужем Гектором Левиным (виолончель) квартет «Грациозо». Мисс Липецки регулярно дает концерты и проводит мастер-классы в университете Торонто, где базируется квартет «Грациозо».
* * *
Я так торопилась, что чуть было не упала с лестницы.
— Осторожнее! — воскликнула Анни. — Вы в порядке?
Я пронеслась мимо нее к компьютеру.
— Все… замечательно. Я некоторое время буду занята. — Я закрыла дверь, села и набрала «Мириам Липецки и скрипка» в «Гугле».
«Это должна быть она», — думала я, дожидаясь результатов.
— Ну же, быстрей! — простонала я, глядя на экран. На нем появились упоминания Мириам Липецки в связи с квартетом «Грациозо», рецензиями на их концерты в канадских газетах, записями выступлений и именами молодых скрипачей, которые у нее учились. Но мне требовалась более детальная биография. Я кликнула канадскую музыкальную энциклопедию. И тут появилась посвященная Мириам страничка. Я жадно впилась в нее глазами.
«Мириам Липецки, выдающаяся скрипачка, педагог по скрипке и основательница струнного квартета «Грациозо». Липецки родилась на Украине 18 июля 1929 года…»
Это была она. Вне всяких сомнений.
«В 1933 году она вместе с семьей переехала в Париж. Эмигрировала в Канаду в октябре 1945-го, где на нее обратил внимание Жаоким Сикотте, — она стала его протеже… стипендиатка Монреальской консерватории… пять лет в Монреальском симфоническом оркестре, с которым ездила в национальные и международные турне. Главные выступления в жизни мисс Липецки тем не менее приходятся на годы войны, когда она, будучи тринадцатилетней девочкой, играла в женском оркестре Аушвица».
— О.
«Липецки была одной из младших участниц этого оркестра, в котором играли сорок человек, в том числе Анита Ласкер-Вальфиш и Фаня Фенелон. Руководила оркестром племянница Густава Малера Альма Розе».
Значит, эта женщина жива, раз в статье нет сведений о ее смерти. Но как с ней связаться? Я снова просмотрела данные в «Гугле». Квартет «Грациозо» записал последние квартеты Бетховена на студии «Делос» — возможно, я найду ее через них. Но, проглядев информацию об этой студии, я узнала, что она прекратила свое существование. Тогда я зашла на сайт университета Торонто и стала искать сведения о музыкальном факультете. Потом набрала приведенный там номер телефона. Трубку сняли после пяти гудков.
— Доброе утро, музыкальный факультет, говорит Кэрол. Чем могу вам помочь?
Заикаясь от волнения, я объяснила, что хочу связаться со скрипачкой Мириам Липецки. Она преподавала в университете в середине семидесятых, но другой информации у меня нет. Возможно, университет сможет мне помочь.
— Я здесь новенькая, — ответила Кэрол. — Наведу справки и перезвоню вам. Вы можете оставить свой номер телефона?
Я дала ей номер мобильного.
— Когда вы сможете перезвонить мне?
— Как только что-то выясню.
Положив трубку, я почувствовала уверенность, что в университете кто-то должен знать Мириам. Возможно, потребуется всего несколько телефонных звонков. Они с Моник могли быть в Аушвице в одно и то же время, общаться друг с другом и в лагере, и потом — если только для Моник существовало это «потом».
Потребность выяснить ее судьбу вернулась ко мне с новой силой. Пожалуй, это называется одержимостью. Случай занес меня в Рошемар. Теперь он снова подвел меня к Моник с помощью концертной программки, пролежавшей в маленькой белой сумочке тридцать пять лет. Я не могла избавиться от ощущения, будто меня вели к ней, и непроизвольно задрожала.
— С вами все в порядке, Фиби? — послышался голос Анни. — Вы сегодня немного взволнованы.
— Все хорошо, Анни, спасибо. — Мне очень хотелось рассказать ей о своей находке. — Все хорошо. — Я попыталась отвлечься, просматривая запросы на сайте. Было пять часов вечера — прошел час с тех пор, как я говорила с Кэрол.
Звякнул колокольчик над дверью, и на пороге появилась Кэти в школьной форме.
— В «Стандард» есть ваша фотография, совершенно замечательная! — воскликнула Анни.
— Прекрасная реклама для магазина, — добавила я. — Спасибо вам.
— Это самое меньшее, что я могла сделать, — к тому же я сказала чистую правду. — Кэти достала из рюкзака пакет. — Хочу вернуть вам это. — Она вынула аккуратно свернутую желтую накидку.
— Оставьте ее себе, — разрешила я, пребывая в некоторой эйфории из-за событий последнего часа. — Носите с радостью.
— Правда? — удивилась Кэти. — Ну… спасибо вам еще раз. Вы просто моя крестная фея…
— А как прошел бал? — поинтересовалась Анни.
— Прекрасно. За исключением одного момента. — Кэти скорчила гримаску. — Я умудрилась испортить чье-то платье.
— Как это произошло? — заинтересовалась я.
— На самом деле это не моя вина, — уныло ответила Кэти. — Я поднималась по лестнице следом за одной девушкой — на ней было потрясающее шелковое платье с шифоновым шлейфом, — но она неожиданно остановилась как вкопанная, чтобы поговорить с кем-то, и я, должно быть, наступила ей на подол, поскольку, когда она шагнула вперед, раздался звук рвущейся ткани.
— Упс! — сказала Анни.
— Я была в ужасе, но не успела извиниться, как она начала кричать на меня. — Внутри у меня все сжалось. — Она кричала, что это платье из последней коллекции Кристиана Лакруа, что оно стоило ее папе три с половиной тысячи фунтов и я должна заплатить за ремонт, если его вообще можно отремонтировать.
— Уверена в этом! — Я не собиралась признаваться, что знаю владелицу наряда, своими глазами видела нанесенный ему ущерб — Майлз показал мне платье — и сама смогу починить его.
Кэти поджала губы.
— Затем она утопала прочь, и мне удалось остаток вечера не попадаться ей на глаза. Но за исключением этого эпизода все было сказочно — так что спасибо вам, Фиби. Я как-нибудь забегу — люблю смотреть на одежду. Может, даже смогу вам помочь.
