– О Зевс! Это же чудовищное преступление! – вознегодовал Еврибиад. – За убийство гераклида по закону полагается смерть! Надо привлечь Эфхенора и его сообщников к суду. Привлечь немедленно! Почему ты этого не сделал, Павсаний?
– Дело в том, что эта судебная тяжба неизбежно ударила бы и по Горго, ведь это ее рабыня подслушала разговор Эфхенора с одним из его приятелей, в котором шла речь об отравлении моего отца, – ответил Павсаний. – Показания рабыни не являются веским аргументом в суде, по законам Спарты.
Сознавая правоту Павсания, Еврибиад досадливо хлопнул себя кулаком по бедру. Действительно, показаниями невольницы вряд ли удастся припереть к стенке такую важную птицу, как Эфхенор!
Павсаний поднялся со стула и подошел к нише в стене, где стояла небольшая мраморная статуэтка Зевса.
Бросив многозначительный взгляд на Еврибиада, сидящего на скамье, Павсаний протянул руку, коснувшись беломраморной статуэтки царя богов.
– Я и без суда доберусь до убийц моего отца, – негромко и с угрозой в голосе произнес он. – Клянусь Зевсом, эти негодяи не уйдут от моего возмездия!
* * *
Дионисийские празднества после торжественных шествий и театральных представлений, как правило, завершались не совсем пристойными игрищами где-нибудь в лесу или на склонах гор, покрытых густыми зарослями. В этих игрищах разрешалось принимать участие как знатным мужчинам и женщинам, так и простолюдинам. Эти игрища происходили в темное время суток при свете факелов.
Все участники этого разгульного действа непременно изменяли свою внешность, как того требовал обычай. Мужчины цепляли на голову маску с козлиными рогами, закутывались в овчины, изображая из себя сатиров.
Сатирами эллины называли лесных существ, демонов плодородия, составлявших свиту Диониса. Внешне сатиры были похожи на людей, хотя вместо ног у них были козлиные копыта, а на голове имелись маленькие рожки. Сатиры имели также короткий хвост, а нижняя часть тела у них была покрыта густой длинной шерстью, как у козла. Греческие мифы изображают сатиров ленивыми, похотливыми и часто полупьяными.
Женщины, принимавшие участие в Дионисийских игрищах, наряжались менадами, которых еще называют вакханками. Одним из прозвищ Диониса было Вакх. Вакханки также считались спутницами Диониса. Наряд вакханок состоял из козлиных шкур, наброшенных на голое тело, на голове у них были венки из плюща, а в руках тирсы – деревянные палки, увитые виноградными листьями и увенчанные сосновой шишкой.
Наряженные менадами женщины водили хороводы в темном лесу под звуки флейт и свирелей или же почти до изнеможения кружились и подпрыгивали в неистовых вакхических танцах на полянах, озаренных рыжим светом факелов.
Пляски и хороводы женщин-вакханок завершались неизбежным в таких случаях ритуалом. Женщины устремлялись в лесные дебри с шумом и криками, повсюду преследуя мужчин, наряженных сатирами. Вакханки гонялись за сатирами, размахивая тирсами и факелами.
Настигая какого-нибудь мужчину, вакханки безжалостно колотили его тирсами или длинными сосновыми ветками, нанося несчастному ушибы и кровавые ссадины. Впрочем, и сатиры не оставались в долгу. Если какая-нибудь вакханка, отстав от подруг, оказывалась в окружении мужчин, то те срывали с нее козлиные шкуры, венок из плюща, отнимали тирс. Менада, оставшаяся без одежд и без тирса, была обязана совокупиться с кем-то из мужчин, а после этого выйти из игры. Порой женщине-менаде приходилось отдаваться сразу нескольким сатирам по очереди, ибо, по правилам этих игрищ, ей нельзя ответить отказом никому из возжелавших ее мужчин.
На эти бесстыдные игрища зачастую приходили женщины, страдающие бесплодием, в надежде, что оргаистическое священнодействие в темном лесу позволит им наконец забеременеть. Также завсегдатаями этих разнузданных мистерий являлись вдовы и вдовцы, пытавшиеся таким образом присмотреть себе нового мужа или супругу. И все же большинство участников Дионисийских игрищ состояло из мужчин и женщин, часто женатых и замужних, падких на грубое сладострастие и остроту ощущений. Ни замужняя матрона, ни юная девушка, забеременевшие после ритуальных плясок в ночном лесу, не подвергались общественному осуждению. Более того, считалось, что родившиеся у них дети находятся под покровительством бога Диониса.
Фанодем, племянник Эпигея, всегда принимал участие в Дионисийских мистериях. Хотя Фанодему было уже далеко за тридцать, но из-за своего увечья он все никак не мог жениться. Никто из свободнорожденных спартанок не желал выходить замуж за однорукого. По законам Спарты, всякий вдовец или холостяк не имеет права быть избранным на начальствующую должность. Кроме того, на этих людей возлагается постыдная обязанность раз в полгода выходить обнаженными на торговую площадь и, ходя по кругу, исполнять глупую песню. Смысл этой песенки был таков: посмотрите, сограждане, до чего мы докатились, живя в безбрачии и нарушая законы Спарты.
Вот и в эту весну Фанодем, как всегда, нарядился сатиром и в сопровождении двух своих рабов отправился в священную рощу Диониса, раскинувшуюся между рекой Тиасой и горой Торакс. Поскольку Фанодем успел изрядно хлебнуть вина, как и все участники этих ночных игрищ, двум сопровождающим его рабам надлежало приглядывать за ним. Случалось, что кто-то из опьяневших сатиров, убегая от менад, ломал себе руку или ногу во мраке ночного леса.
Всю ночь над Тиасой и по склонам горы Торакс мелькали огни факелов среди деревьев. В ночной тишине далеко разносились по округе звонкие крики вакханок, треск ломаемых кустов, завывания и пьяный хохот мужчин, изображающих сатиров. Иногда этот шум пронизывали протяжные переливы свирелей или оглушительный грохот трещоток, какими пользуются пастухи для отпугивания волков и злых духов.
Дом Эфхенора находился в Питане, от этого квартала было рукой подать до священной рощи. Вопли и смех, долетавшие из леса, не позволили Эфхенору как следует выспаться. По этой причине на следующее утро Эфхенор пребывал в плохом настроении.
Эфхенор еще сидел за завтраком, когда к нему в гости пожаловал Эпигей, облаченный в темный траурный плащ.
– Что случилось, дружище? – спросил Эфхенор, жестом приглашая гостя к столу. – Ты получил недоброе предзнаменование или умер кто-то из твоих близких?
– Фанодему свернули шею нынче ночью, – проворчал Эпигей, усаживаясь на стул. – Рабы-олухи недоглядели за ним, оставили его одного на какое-то время, а сами увлеклись какими-то голозадыми потаскухами. Я устроил суровое дознание двум этим негодяям и выяснил следующее. Оказывается, подле Фанодема весь вечер крутилась Элла, вдова Леарха. Что и говорить, Элла – красотка хоть куда! Она-то и заманила Фанодема в глубь леса. Нашлись свидетели, которые видели, как Элла со смехом убегала через заросли орешника, а Фанодем гнался за нею.
