— На допрос повели. Кстати заметили, где конвойные ключ брали?
— Нет.
— А я видел. Висит у двери он. Какая беспечность. Видимо часовой охраняет не только пленных, но и ключ.
— Товарищ лейтенант, а как вы их освобождать будете?
— Завтра узнаете. А сейчас руки в ноги и домой, родители обыскались уже наверное.
— Ну, товарищ лейтенант…
— Никаких ну. Вы своих родителей любите?
— Любим, — кивнули пацаны.
— А теперь представьте, что с ними и с вами сделают немцы, если узнают что вы мне помогали.
— Что сделают?.. — спросил Иван.
— Лучше вам не знать. Давайте идите домой только выбирайтесь осторожно чтобы вас никто не видел.
Мальчишки выбрались через пролом с другой стороны амбара, и скрылись среди лопухов, под которыми я прополз сюда, и исчезли из виду. Понимающие ребята. А я остался ждать темноты, наблюдая за жизнью гарнизона и комендатуры.
Часовых я видел только двух. Один у мастерской с пленными, куда уже привели обратно красноармейца, и второй у входа в комендатуру. Судя по всему, он же охранял еще и машины. Грузовичок, чем-то похожий на полуторку и легковой Опель, на котором приехали офицеры. Еще стояли два мотоцикла, но они меня не интересовали. Рота в расположение так и не вернулась. Кухня куда-то ездила, так как вернулась часов в восемь вечера, видимо кормила солдат. Только вот где они?
«Блин, а ведь придется еще и «языка» брать!» — подумал я, и вздохнул.
Действовать я начал ночью, часа в два, когда произошла пересмена. Жутко хотелось спать, но я бодрился, хрустом сухаря на зубах изображая мышь в амбаре.
Наконец смена удалилась, и выждав с полчаса выскользнул из амбара.
Первым моей целью был часовой у машин, который медленно прогуливался под луной. Дождавшись когда на нее на бежит облако, я метнулся вперед под наступившей темнотой.
Нож с легким хрустом вошел немцу в грудь. Мне пришлось чуть наклониться назад, когда я принял на грудь тяжелое тело немца. Его ноги подогнулись, но я не давал ему упасть, продолжая держать на весу. Зажимая одной рукой ему рот, ею же придерживая чтобы он не упал, другой я шевелил ножом в ране отчего ручка стал скользкой от крови. На конец он перестал дергаться и только легкие конвульсии пробегали по телу. Осторожно опустив часового на землю, я еще несколько раз ударил в его ножом в грудь, после чего снял карабин, ремень которого сполз ему на сгиб локтя, и также сняв амуницию, подчистив карманы, убрал все кроме оружия в машину. После чего касаясь рукой стены сельсовета осторожно крался к углу за которым находилась мастерская и охранявший ее последний часовой.
Со вторым было похуже. Если к первому, подкрасться, прикрываясь корпусами машин проблем не было, то со вторым были. Он стоял на открытой площадке, освещаемой масляным светильником, прикрепленным к стене мастерской. И что бы до него добраться, нужно было пробежать пять метров открытого пространства.
Несколько секунд я анализировал ситуацию, и придумал.
Метать ножи я не умел, как-то пропустил этот момент когда занимался с отцом, но вот бегать… Бегаю я быстро.
Подобранный камешек полетел за спину немца, и зашуршал в кустах. Часовой насторожился, и обернулся в ту сторону, снимая с плеча карабин, но было поздно, пятью гигантскими прыжками я достиг немца и ударил его сцепленными руками под основание шеи.
Немец шумно обрушился на землю. Я испуганно замер оглядываясь.
Упавший на землю карабин не выстрелил, уже хорошо. Быстро подхватив немца за подмышки, я утащил его в сторону от освещаемого участка у двери. После чего подскочив к стене зашарил в поисках ключа. Тут я что-то задел, и это что-то полетело в траву у двери.
— Ах ты. Блин! Гоблин безрукий! — не удержался я.
— Командир? Товарищ лейтенант это вы? — услышал я за дверью шепот Карпова.
— Да я, я. Блин ключ уронил. Сейчас найду, — ответил я таким же шепотом, и прислонив карабин к стене, зашарил по траве в поисках ключа.
В мастерской отчетливо зашептали, переговариваясь между собой.
— А ну тихо. Раскудахтались, — зашипел я им в ответ.
Наконец я нашел ключ и вставив его в замок, повернул. Дверь с легким скрипом открылась.
— Сколько вас тут?
— Десять, товарищ лейтенант, — ответил Карпов, первым выходя наружу.
— Хорошо. Держи, — сунул я ему в руки карабин.
Остальные последовали за сержантом.
— Севка привет, — поздоровался кто-то со мной. Присмотревшись, я узнал одного из наших пилотов в бомбардировочном полку Никитина. Так вот кто эти трое летчиков.
— Привет Кир, вот уж не думал что встречу тебя тут.
— Получилось так, нас тут неподалеку подшибли.
— Ясно, потом расскажешь, — сказал я, и стал быстро командовать:
— Вы двое метнулись к машинам, это вон туда за угол, там немец убитый лежит. Приносите его и закрываете в мастерской. Вы двое берете вот этого, связываете вставляете кляп и грузите в грузовик. Ты идешь за угол я там прислоненный к стене карабин оставил, берешь и встаешь в охранении у машин, все работаем. Быстро-быстро! — командовал я не взирая на звания.
Сработали мы действительно быстро. Труп немца закрыли в мастерской, пленного в кузов, сами сели в машину.
— У въезда пост, — тихо сказал, прежде чем залезть в кузов неизвестный командир, в его одной уцелевшей зеленой петлице сверкнул прямоугольник.
— Знаю. Все уже продуманно, — ответил я и сел на место водителя.
«Так это стартер, это педали!..» — разглядывая управление подсвечивая фонариком что взял у первого часового. Видимо ему был положен, или просто трофей.
Наконец глубоко вздохов, я повернул ключ и нажал на кнопку стартера, внутренне радуясь что тут электростартер, а не как у полуторки, кривой. Два раза крутнувшись, стартер вдохнул жизнь в двигатель грузовика. Не давая машине прогреться, я выжал заднюю скорость, и стал сдавать назад. Отъехав от стены комендатуры, я развернул машину и включил вторую передачу, от которой машина пара раз дернувшись, стала разгоняться.
С хрустом повалился плетень и мы поехали по грядкам, второй, третий, и мы переехав через параллельную улицу сломав очередную ограду, и чуть на застряв на тыквенной грядке вырвались в чистое поле.
Поле было не очень ровным так что ехали мы не очень быстро, пока не выехали на пересекающую поле дорогу. Вот тут-то я уж оторвался.
В зеркала заднего вида я видел взлетающие над селом ракеты, но выстрелов не слышал, наверное их заглушал рев прогретого мотора.
«Что мы имеем? Машину, пленный, два карабина, мой маузер и четыре немецкие гранаты – это плюс. Уж не знаю почему у обоих часовых были гранаты, но это могло нам пригодиться. А вот незнание обстановки – это минус!» — поэтому я как только отъехал от села километров на десять, загнал машину в первые попавшиеся кусты и заглушил мотор.
— Что случилось? — спросил сидевший рядом Карпов.
— Куда ехать? Я не знаю, а ты?
— Не знаю, — растерянно ответил Карпов.
— Вот. А пленный знает. Нужно допросить его, — ответил я вылезая из машины.
— Бойцы что там с пленным? — крикну я в кузов.
— Очнулся он, когда по полу катался, мычит что-то, — ответил мне кто-то.
— Давай его вытаскивай, допрашивать будем. Кстати кто-нибудь немецкий знает?
— Ну, я немного, товарищ лейтенант, — ответил другой.
— Все вылезайте, знакомиться будем, — велел я.
Нахлебники попрыгали с кузова, один из них застонал, придерживая раненную руку.
Пока экипаж лейтенанта Ламова вытаскивал немца, я быстро перезнакомился с остальными. Двое оказались танкистами из одного экипажа. Сержант Иванов, командир танка, и мехвод Крапивин. Военврач Фельдман, тот который про пост говорил. И три красноармейца, один из них был ранен в руку, Комов. Другой говорил по-немецки. Лазарев. Третий представился Быковым, больше я ничего от него не слышал. Кстати второй карабин прихватизировал Иванов.
Допрос немца не продолжался долго. Лазарев хоть и понимал с третьего на пятое, но что нам надо перевести смог.
Как я и думал, кухня ездила на аэродром подскока. На нем базировались четыре «стодевятых», и небольшой обслуживающий персонал, А вот охраняли его всего пятнадцать солдат во главе с унтер-офицером. Рация, и палатки для пилотов, это все что там находилось. Друг у немца пару раз сопровождал туда кухню, так что более-менее что там и как, он знал.
— Жаль сил маловато что-то сделать. Можно было бы захватить технику, — сожалеющее сказал я.
— Кхм, — прочистил горло Иванов.
— Сержант если у тебя есть что сказать, то говори, не смущайся, — сказал я.
— А если будет танк? — спросил он.
— А? — не понял я.
— У нас танк есть. Тут не далеко, — пояснил он.
Почесав затылок для стимуляции мозга, я быстро расспросил Иванова. Оказалось когда его рота попала в окружении, они потыкались туда-сюда теряя машины и людей, и рванули на восток, прорываясь к своим. За пятидневный марш по немецким тылам они потеряли еще две машины и командира роты. В общем вырваться из устроенной немцами засады смог только его танк с пятью бойцами, ехавшими десантом. Среди них были Комов, Лазарев и Быков. В шести километрах от села у них закончилось горюче. На последних каплях загнав танк в кусты, они замаскировали машину ветками и двинули дальше пешком, где наткнулись на цепь немцев прочесывающих лес, завязалась перестрелка. Два красноармейца и заряжающий погибли, Комов был ранен. Патронов не было, отходить некуда, их уже окружили, вот Иванов как старший по званию и приказал сдаться. По-моему правильно решение. Так я и сказал.
