– Лена, – Лиза убедилась, что дверь в комнату дочери закрыта, – вот я вам отдаю деньги, но здесь совсем немного не хватает. Извините, пожалуйста, недостающую сумму я вам довезу чуть позже.
– А когда? – Лена деловито пересчитала деньги.
– Вот в этом-то вопрос. Я точно сказать не могу, в этом месяце что-то все не так, как надо, идет. И трат оказалось много, и… – Лиза хотела сказать про ломбард, да вовремя опомнилась, – накопились платежи… Сами понимаете, такое бывает.
– Лиза, мы очень вами дорожим, вы такая аккуратная, надежная, конечно, мы потерпим, но постарайтесь в следующем месяце оплатить все вовремя.
– Да-да, – растерянно пробормотала Лиза, понимая, что к следующему пункту разговора переходить бесполезно. О снижении квартирной платы просить не стоит.
– Ну, вроде все в порядке, я жду остатка… Мы дом начали строить, денег просто катастрофически не хватает, позанимала где только можно… Поэтому вот я так…
– Понимаю, понимаю… – Лиза улыбнулась и закрыла за гостьей дверь. Потом она прошла на кухню, уселась в угол дивана и, не зажигая света, просидела весь вечер. Лиза на какой-то момент поняла, что решать проблемы она больше не может. Что самое лучшее для нее сейчас замереть и постараться набраться сил. Иначе она с этой, ею же выбранной дистанции вынуждена будет сойти. В доме было тихо, почти темно, Лиза, уютно спрятавшаяся среди маленьких подушек, дремала. Сон был хороший, спокойный, сновидения были легкими, нежными, словно акварельный рисунок. Здесь была и маленькая дочка, и первый муж, молодой, беспечный и ласковый, и она была такая веселая, такая беззаботная. Они все сидели за столом, пили чай из больших кружек, а Ксения все смеялась, смеялась и в конце концов уронила свою чашку. Она со звоном упала…
Лиза вздрогнула и очнулась – в доме было по-прежнему темно, а рядом с ней стояла дочка.
– Мам, почему ты не ложишься в постель? А спишь одетая и сидя. И еще я что-то в темноте задела. Там, в прихожей, под вешалкой. Ты не волнуйся, ничего не разбилось.
– Что там в прихожей? Что ты такое говоришь? Ты почему не спишь? – Лиза спросонья не могла понять, о чем говорит дочь.
– Мам, я уже спала, в туалет встала, а потом увидела – ты в темноте сидишь…
– Ой, так устала, что заснула прямо на диване. Ты иди к себе, я тоже буду ложиться. – Лиза обняла и поцеловала дочь.
Дождавшись, пока Ксения уснет, Лиза прошла к себе и стала готовиться ко сну. «Что она там сказала? Что под вешалкой стоит? – Лиза вдруг вспомнила слова дочери. – Ах, ну да! Благотворительный пакет». То, что купила у этой старушки. Надо его убрать – Ксения лоб себе расшибет». Лиза прошла в прихожую, достала забытый пакет и решительно направилась в ванную. «Надо все это помыть, а то ребенок в доме… А вещи чужие, может, грязные». Лиза аккуратно доставала предметы из черного мешка. Сначала это были маленькие блюдечки, потом большая поварешка, потом чашки – маленькие, грязные, с золотым узором. За чашками последовали тарелки. Тарелки, составленные одна в другую, были большие, белые, словно суповые, только бортики были у них чуть шире, чем обычно.
«Да уж, копеечное богатство! – подумалось Лизе, и она стала раскладывать посуду в ванне. – Сейчас все это расставлю здесь, посыплю порошком и под душем все помою». Она протянула руку к следующей тарелке и вдруг увидела, что та совсем другая. Тоже белая, но ободок у нее зеленый, а в центре изображена фигура женщины. «Вот те раз, а эта тарелка совсем не из этого сервиза! Нет, это совсем другая тарелка! Красивая, и роспись ручная. А женщина в костюме Коломбины. – Лиза залюбовалась тарелкой. – Надо ее отмыть как следует, а то потеки жирные, и рассмотреть». Аккуратно оттерев грязь, Лиза два раза окатила тарелку горячей водой, бережно вытерла мягким полотенцем и принесла на кухню. Здесь она включила яркую настольную лампу и стала рассматривать тарелку. Лиза умела отличать хороший, дорогой фарфор. «Ты его сразу узнаешь по легкости, хрупкости. Пальцами ощутишь тонкие гладкие стенки», – говорила ей мать и для примера давала в руки чашки старой Кузнецовской мануфактуры. – Дорогой фарфор расписывают вручную. Внимательней приглядись – вроде весь узор идеально правильный? Но нет, обязательно где-то рука художника дрогнет и завиток будет чуть толще или тоньше. Но это не портит предмет, наоборот, придает ему ценность, подчеркивая ручную работу». Лиза провела рукой по чуть шершавому рисунку – было видно, что платье Коломбины неоднородно-зеленое, словно на кисточке случайно оказалось больше краски, чем положено. И золотой бордюр оказался неровным, чуть съезжающим к краю бортика. Лиза все это видела и понимала, что предмет, попавший в ее руки, дорогой. Потом она перевернула тарелку и стала рассматривать марку, то есть клеймо, которое обычно ставится на обороте и по которому определяется возраст предмета и место его изготовления. Клеймо было двойным – вензель монарха, а рядом серп и молот.
– Вот так покупка! Тарелка Императорского фарфорового завода! Но расписана в советское время. Господи, и старушка-комар даже не знала, что у нее хранится!
Лиза аккуратно поставила тарелку на мягкое полотенце и завороженно на нее смотрела. «Так, завтра же я поеду в какой-нибудь антикварный магазин и постараюсь ее продать. Ну, думаю, десять тысяч рублей она стоит! Императорский фарфор, да еще ручная роспись». Лиза, забыв про сон, полезла в Интернет. Тарелки, вазы, чашки, сервизы – все это мелькало у нее перед глазами, она сравнивала цены, читала замечания на форумах, сравнивала клейма и копалась в справочниках по фарфору. Многое она когда-то знала, но подзабыла. Сейчас, став неожиданной обладательницей красивой и, судя по всему, редкой вещи, она вдруг пожалела, что мало прислушивалась к рассказам Элалии Павловны. «Надо будет засесть за книжки: как бы дел много ни было, а полезные знания забывать не стоит!» – уже сквозь сон подумала она.
На следующее утро Лиза нарушила сразу два своих железных правила. Во-первых, отпросилась на полдня с работы. Во-вторых, разрешила дочери не ходить на занятия по рисованию.
– Ксения, ты после уроков – сразу домой. В кружок можешь не ходить.
– Почему?
– Я приду сегодня пораньше, и побудем с тобой вдвоем. Мультики посмотрим, книжки почитаем, что-нибудь вкусное приготовим, как ты на это смотришь?
Дочь внимательно смотрела на оживленную маму.
– Хорошо, я так и сделаю. Думаю, что ничего с этим рисованием не случится.
– Согласна. – Лизе вдруг стало так хорошо, словно она избежала опасности. И случилось это так внезапно, так неожиданно, как бывает только во сне. – Мы с тобой такие молодцы! Ты даже не представляешь!
