В подвале, где сейчас оказалась Аня, царил идеальный порядок, как и должно быть в каждом уважающем себя немецком подвале. Вдоль стен стояли длинные шкафы, в которых, надежно укрытый от пыли, лежал различный столярный и слесарный инструмент. Во всяком случае, в одном шкафу так и было. Зато второй поразил Аню выше всякой меры. Даже богатая Анина фантазия не могла придумать применения этим инструментам. Но для чего-то они были нужны, раз находились здесь. Высоко в стене находилось окошко, хоть и забранное частой решеткой, все-таки позволявшее что-то разглядеть. Но заглянуть в него у Ани не хватило времени. Снизу раздался встревоженный голос Мариши, заклинающей преступников, схвативших Аню, не слишком долго над ней измываться и вернуть останки ее подруге, чтобы она могла их по-человечески похоронить в земле, которой тут, прямо у нее под ногами, навалом.
Спохватившись, Аня явила свой сияющий лик Марише со словами:
– Не бойся, тут никого нет. Вылезай.
– В доме кто-то есть? – сразу же спросила Мариша, едва оказалась рядом с Аней.
– Я не слышала.
– Это ровным счетом ничего не значит. Если у них тут не мы одни содержались, то они должны были оборудовать подвал со звуконепроницаемой изоляцией. Не все же такие трудолюбивые и тихие, как мы. Копали и копали. Никаких с нами проблем. Вот другие небось вопили и рыдали, а мы даже рта ни разу не открыли.
– Ну да, не открыли, – усмехнулась Аня. – Не помнишь, как ты требовала еды? Даже у меня уши вяли.
– Это ты кстати вспомнила, – оживилась Мариша. – Я бы съела сейчас небольшую жареную курицу, или фруктового пюре со взбитыми сливками, или на худой конец ломоть жирной ветчины.
Аня была с ней согласна, что перекусить было бы славно, ее только настораживал выбор блюд. Но положившись на волю провидения, девушки поднялись из подвала по длинной лесенке. Их и в самом деле держали под домом Густава, теперь в этом не было никаких сомнений. Девушки устремились прямиком на кухню, а там к холодильнику. Вытащив целый пакет с молоком и упаковку сосисок, они прикончили все это, не отходя от холодильника. Потом Мариша потянулась к внушительному окороку, который лежал тут же, но Аня схватила ее за руку.
– Не трогай, заболеешь, – предупредила она. – Да и вообще, пора нам отсюда убираться. Неохота тут долго оставаться, сама понимаешь, воспоминания не из приятных.
Мариша вняла голосу разума и подруги.
– Пойдем побыстрей, не то не выдержу и действительно слопаю столько, что лопну. Только возьмем по паре пирожных.
– Не надо, – снова попросила Аня, у которой внезапно обострилась паранойя. – Вдруг он в пирожные намешал своей отравы. Съедим, а проснемся опять в яме. Я этого не выдержу.
– Ладно, тогда я воздержусь, – покладисто согласилась Мариша, которую перспектива встретить следующий день в их родной яме тоже не устраивала.
Девушкам предстояло пройти через гостиную, которая навевала не самые приятные воспоминания. Но делать было нечего. Мариша с тяжелой сковородой в руках шла первой и первой же увидела Густава, который притаился за каминной решеткой. Дико взвизгнув, Мариша подскочила на месте и бросилась бежать. Пробежав до дверей и не слыша за собой ни Аниного крика, ни шума погони, она остановилась и оглянулась. Густав по-прежнему лежал себе за каминной решеткой и никак не реагировал на появление девушек. Он даже не сделал ни единого движения, чтобы остановить Маришу.
Немного озадаченная его поведением, Мариша остановилась и оглянулась еще раз, чтобы посмотреть, куда подевалась Аня. Подруга стояла на том же месте, не шевелясь, и в полном изумлении следила за странными действиями подруги. Опасности в лице притаившегося Густава она просто не видела. Поняв, что сбежать одна и оставить Аню она не сможет, Мариша зашагала обратно и, взяв Аню за руку, показала ей на Густава, продолжавшего сохранять полное хладнокровие за своим укрытием.
– Он не шевелится, – заметила Аня, которая в отличие от подруги не утратила остатки здравого смысла.
– Ну и хорошо, – немного подумав, сказала Мариша.
– Ты не понимаешь, он смотрит на меня и не шевелится, – повторила Аня. – Это не странно?
Девушки сделали несколько осторожных шагов в сторону Густава и, приблизившись на достаточно близкое расстояние, увидели, что под телом Густава уже успела натечь внушительная лужа крови, а возле его правой руки валяется вороненый пистолет.
– Он мертв! – ахнула Аня.
– То-то он не зашевелился, увидев нас, – догадалась Мариша.
– Зачем же он застрелился? – заволновалась Аня.
– Может быть, он и не сам застрелился. Но кто бы это ни сделал, я буду каждое воскресенье ставить за его здравие в церкви самую большую свечу, – сказала Мариша. – Не трогай его, пусть лежит и гниет тут, подонок.
– Нехорошо как-то, – сказала совестливая Аня. – Он ведь плохо соображал в последнее время, может быть, его кто-то хитростью заставил нас схватить.
– И держать в яме целую неделю тоже хитростью заставил? – рассвирепела Мариша, но Аня уже переворачивала Густава на спину.
– Никакое это не самоубийство, – сказала она, немного поразмыслив. – Кто-то разворотил ему всю грудь, – сказала она. – И сделал это совсем недавно, он еще совсем теплый. А что это у него тут?
Но закончить свои исследования ей не удалось. За дверью раздались торопливые шаги и какое-то бормотание. Наконец взволнованный мужской голос с хрипотцой приказал:
– Откройте! Полиция!
– Франц! – вне себя от радости закричала Аня и кинулась открывать дверь.
– Стой, идиотка! – зашипела на нее Мариша. – Весь пол кровью закапала.
Она была права. Аня совершенно забыла о том, что руки ее в крови Густава. Открывать в таком виде дверь было бы сущим безумием. Пока она наспех ликвидировала кровавые следы на руках, используя джинсы Сергея, ставшие за время их плена настолько грязными, что разглядеть на них что-либо было почти невозможно, Мариша тем временем обманом сдерживала полицейских.
– Сейчас, сейчас, – стонала она. – Я совершенно не чувствую своих ног. Милый Франц, но я все-таки иду к тебе. Не ломай дверь, придурок!
Аня закончила приводить в порядок свои руки и кивнула Марише. Подруга немедленно откинула щеколду, и в дверь ввалился целый отряд полиции во главе с Францем и Сергеем. Ребята недоуменно уставились на двух перепачканных девушек. Франц быстро прошелся по комнате, заглянул на кухню и спросил:
– Куда вы их дели?
Подруги молчали. Наконец Мариша выдавила из себя:
– Кроме нас, тут почти никого нет.
Франц перестал нервно вышагивать по комнате и уставился на нее.
– Мари?! – вырвалось у него. – Я тебя не узнал. Что он с тобой сделал? Он тебя пытал? И что значит «почти никого»?
Мариша покачала головой и залилась слезами. Они ручьем текли по щекам, оставляя белые полоски.
– Немедленно в душ, – распорядился Сергей. – Разговоры потом.
Через полчаса относительно чистые и относительно спокойные девушки снова появились в гостиной, где уже щелкали вспышки фотоаппаратов, сновали эксперты и нервно вышагивал Франц. На этот раз у него был веский повод для беспокойства. Он уже разобрался, что значит Маришино «почти никого», и это не радовало. Однако если Франц и испытывал досаду, то постарался скрыть свои эмоции при виде появившейся Мариши, которую немедленно и заключил в объятия.
– Никого еще не была так рада видеть, – призналась ему девушка. – Но как вы узнали, где мы?
– Это все Сергей, – сказал Франц. – Он разнюхал про Густава немало интересного.
– И что же? – поинтересовалась Мариша, повернувшись к другой счастливой парочке. – Ведь ничто не указывало на то, что мы пошли к Густаву. Или нас кто-то видел?
– Не вас, а Густава, – пояснил Сергей. – Но я сначала не придал этому значения.
– Можно все по порядку? – попросила Аня. – А то я ничего не понимаю.
– Началось все с того, что, обходя бордели, я случайно уронил фотографию, на которой в числе других был снят Михаэль – бывший Анин жених, – начал рассказывать Сергей.
Фотография порхнула к девушке, которая сидела на кассе перед входом в стриптиз-шоу. Кассирша проворно ее подняла и успела внимательно рассмотреть, пока Сергей искал деньги. Купив билет, он собрался пройти внутрь, совсем забыв про оброненную фотографию, как вдруг его остановил голос девушки.
– Я знаю этого типа. Он был тут, – сказала она.
Сергей ни минуты не сомневался, что речь идет о Михаэле. Но кассирша указала на Густава.
– Я его хорошо запомнила, потому что нечасто к нам заглядывают посетители такого возраста. А этот к тому же был очень всем здесь недоволен. Это было странно. Зачем платить деньги, если тебе это зрелище не по душе?
– Однако тогда я не заподозрил, что дело нечисто. Я знал, что Густав загорелся желанием найти первую невесту Вернера и в своих поисках посещал ночные клубы. Я так и сказал кассирше. Она вспомнила, что старик и в самом деле бормотал что-то про какую-то русскую девушку с длинными светлыми волосами, которой самое место у них в борделе. Он так и сказал. Но тогда я ничего не заподозрил, – повторил Сергей. – Лишь потом вспомнил, что у первой невесты Вернера волосы хоть и были длинные, но светлыми их назвать трудно. Она была просто рыжей, но я решил, что старый холостяк этой разницы просто не учел.
