— И вы его понимаете?
— Не всегда и не все. Но иногда… Вот сегодня утром он поделился со мной мыслями о Декарте.
— О ком?
— Ну вот, вы и не слышали о таком философе. Вам будет непонятно.
Доктор рассердился:
— Не наглейте, Патрик! Не забывайтесь: я — доктор, вы — лакей.
— Не в этом дело, сэр. Вы здесь всего несколько дней, а я много лет. Тут каждый год идет за два университетских.
— Я должен понять… Научите меня, Патрик!
— Да я только этим и занимаюсь, сэр! Но что делать, если на все нужно время и терпение? Вспомните, сколько сил потратила ваша маменька, сколько носила на руках, кормила грудью, делала агу-агу… И все для чего? Чтоб научить вас говорить! А молчать? На это уходит жизнь! Нет! Необходимо начинать с самого начала… Прочтите книгу декана.
— Она скучная, — поморщился доктор.
— Нет! — закричал Патрик. — Не скучная! Не капризничайте! Ну, хорошо, вот вам детское издание. — Он достал книгу с полки. — Адаптированное. Ну хоть картинки полистайте. Картиночки! Ну!
Патрик вновь сел за клавесин, заиграл нечто лирическо-сентиментальное.
Доктор неохотно раскрыл книгу. Перед ним мелькнуло несколько иллюстраций. Небольшой белопарусный корабль вдруг показался из-за горизонта, двинулся навстречу плывущему к нему человеку… Матросы махали руками…
Доктор потряс головой, прогоняя наваждение, поднял глаза и… увидел картину, висевшую на стене. Удивительно похожий на кого-то человек смотрел с картины.
— Шляпу! — тихо прошептал доктор.
— Что? — Патрик перестал играть.
— Шляпу!! — заорал доктор.
— Какую, сэр?!
— Большую. И камзол. Дорожный камзол.
— Сейчас. Сейчас! — Патрик заметался, распахнул шкаф, достал зеленый дорожный камзол, шляпу.
Доктор выхватил одежду из его рук, поспешно стал переодеваться:
— Я Гулливер!
— Кто? — шепотом переспросил Патрик.
— Я Гулливер! Из Ноттингемшира! Тут же написано: «Мой отец имел небольшое поместье в Ноттингемшире». Доктор из Ноттингемшира, Лемюэль Гулливер… Как я сразу не понял? — Подбежал к зеркалу. — Я Гулливер! — Затанцевал, бросился к клавесину, застучал по клавишам.
— В Ноттингемшире! В Ноттингемшире! В Ноттингемшире!Тара-ра-ра!Самые глупые, глупые в миреЖивут доктора…
— Ну, слава богу! Наконец-то… — Патрик вытер пот и торжественно пошел к выходу. — Мисс Джонсон! У нас радость! Доктор тронулся!
Доктор продолжал барабанить по клавишам. Звуки стали вырастать в мелодию, слова — в песню. Ее подхватили горожане, облепившие окна. Песня закончилась громким ликующим аккордом. В безумном порыве доктор вскочил на подоконник и прыгнул в сад. Раздались аплодисменты, грохот падающего тела, и наступила темнота.
9. ЛАПУТЯНЕ
Темнота постепенно стала рассеиваться, давая очертания предметам. Возникли неясные звуки, голоса. Такое ощущение бывает, когда возвращаешься из забытья.
Доктор открыл глаза и как бы увидел самого себя, лежащего на диване в кабинете Свифта. Над ним склонились Эстэр и Патрик.
Эстэр (разглядывая доктора). Поразительно… У него изменилось лицо!
Патрик. Обратите внимание на зрачки. Совсем другой взгляд.
Доктор с удивлением как бы увидел собственные зрачки.
Эстэр. Да-да. И там, на дне, — таинственность и отблеск страданий.
Доктор застонал.
(Заботливо) Как вы себя чувствуете, доктор? Вы не совсем удачно вышли через окно.
Доктор вновь застонал.
— Ничего страшного. Здесь это бывает… И пожалуйста, не разговаривайте…
Патрик. Да-да, сэр. Попробуйте отвечать молча. Мыслью! Вы же хотели научиться…
Доктор сел на диване, обалдело посмотрел на Патрика, затряс головой.
— Нет, мимика не нужна. Только взглядом.
Марк Захаров на съемках телефильма «Дом, который построил Свифт»
Доктор посмотрел на него.
— Вот! Я все понял. Вы мысленно спросили: какого черта вам надо? Замечательно! Объясните все доктору, мисс Джонсон! (Подошел к окну, в подзорную трубу стал наблюдать за небом.)
Эстэр (шепотом). Доктор… У меня нет времени все подробно рассказывать, но если вы и вправду беспокоитесь за жизнь декана, то можете ему помочь! Вы только сейчас ощутили себя Гулливером и сделали, на мой взгляд, это убедительно.
Патрик (нервно). К делу, мисс Джонсон. Некогда! Они зависли над садом.
Эстэр (испуганно оглядываясь). Этот «парящий остров»!.. Мы все гадали, что это: комета или посланцы иных миров? Сегодня утром здесь появились какие-то люди, которые заявили, что они — «пришельцы из будущего». Лапутяне.
Доктор потряс головой.
Да, сэр, я тоже сделала такой жест, но они убедили меня, что это правда и что они прилетели, чтобы встретиться с деканом Свифтом, поскольку у них там отмечается трехсотлетие его смерти. И тут мы с Патриком подумали: а вдруг это обман? Вдруг это подосланные губернатором наемники? Можем ли мы подвергать такой опасности декана?!
Доктор взглянул на нее, мучительно соображая, потом встал, направился к письменному столу.
Патрик (радостно). Вы все правильно поняли, сэр! Они не знают его в лицо. Я бы сам сел, но у меня глаз пустой. Вызовет сомнения.
Эстэр (усаживая доктора в кресло). Вот так. Возьмите в правую руку перо. Так его обычно изображают художники. Накинем мантию.
Патрик. Скорей, мисс Джонсон! Остров идет на посадку! (Подбежал к доктору, положил перед ним пистолет.) На всякий случай, сэр! И мы тут рядом, за стеной.
Эстэр. Благослови вас Бог!
Патрик (поспешно зашторивая окна). Не волнуйтесь, доктор. Сидите, наблюдайте. Нам только выяснить… (Обернулся и, увидев пронзительный взгляд доктора, склонился в почтительном поклоне). Извините, господин декан! Я всегда лезу с идиотскими советами…
Патрик и Эстэр исчезли. Зазвучала загадочная музыка. Пронзительный звук приближался, нарастая. Послышался треск.
Разрывая стены, в кабинет ворвалась толпа странных людей в кожано-нейлоновых одеяниях. Мелькают блицы фотоаппаратов, стрекочут кинокамеры. Толпа «гостей» обступила доктора. Неожиданно из толпы выскочил вперед лапутянин, заговорил в бодром темпе, извергая информацию и явно не стесняясь присутствием хозяина.
Лапутянин. Благоговение, друзья! Благоговение! Вы в доме Джонатана Свифта. Год рождения — тысяча шестьсот шестьдесят седьмой, смерти — тысяча семьсот сорок пятый. В ряду великих сатириков прошлого у Свифта особое место. Не ищите в нем радостного оптимизма Рабле, изящной иронии Вольтера, скептицизма Франса. Свифт яростно саркастичен!
Один из гостей (испуганно поглядывая в сторону доктора). Вы уверены, что он нас не замечает?
Лапутянин. Я объяснял — декан невменяем. В последние годы жизни впал в безумие. Обратите внимание: отсутствующий взгляд, на лице выражение опустошенности, полное отсутствие рефлексов! (Изящным движением достал булавку, уколол доктора в плечо.)
Доктор не шелохнулся.
Один из гостей. Миньерова болезнь?
Лапутянин. Специалисты считают, что так. Таким образом, мы его вряд ли беспокоим. Мы у него где-то в подсознании, мы для него — видение.
Один из гостей. Бедняжка! Почему он не похож на свой портрет?
Лапутянин. Вы имеете в виду работу Джеверса в Национальной галерее? Она недостоверна. Внешний облик декана — одна из многих загадок исследователей. (С улыбкой посмотрев на доктора.) Мистификатор! Художникам не позировал, собственные книги не подписывал. Даже рукопись «Гулливера» подбросил издателю анонимно. Под дверь…
Один из гостей. Какая беспечность! Она могла пропасть.
Лапутянин (с усмешкой). Разве классики думают о нас? Жгут рукописи, рвут черновики.
Один из гостей. В чем причина его мрачного сарказма?
Лапутянин. Эпоха! Конец феодализма, бурный рост новой буржуазной формации, в идеалах которой он быстро разочаровался. А тут еще превратности судьбы…
Одна из гостей. Вы имеете в виду Стеллу или Ванессу?
Лапутянин. Я имею в виду обеих. Две прекрасные женщины любили его, он погубил их своей черствостью и эгоизмом. Бедняжки умерли совсем молодыми!
Гостья, похожая на Эстэр. Неправда!
Лапутянин. Простите, что именно? Неправда, что они умерли, или неправда, что их было только две?
Смешок среди гостей.
Гостья, похожая на Эстэр (выходя вперед). Не собираюсь подсчитывать количество женщин, встретившихся на пути мужчины. Все равно главной остается одна. Единственная! Так было и так будет.
