Смешок среди гостей.
Гостья, похожая на Эстэр (выходя вперед). Не собираюсь подсчитывать количество женщин, встретившихся на пути мужчины. Все равно главной остается одна. Единственная! Так было и так будет.
Гостья, похожая на Ванессу. Вы, конечно, уверены, что это Стелла?
Гостья, похожая на Эстэр. Как вы догадались?
Гостья, похожая на Ванессу. Вы на нее похожи.
Гостья, похожая на Эстэр. Не важно, кто на кого похож. Есть дневники Свифта.
Гостья, похожая на Ванессу. Можно верить тому, что пишет мужчина о женщине? Главное, что происходит в его подсознании. Судя по портретам Ванессы, она была значительно красивей соперницы.
Гостья, похожая на Эстэр. Но, судя по ее письмам, значительно глупей.
Смешок среди гостей.
Лапутянин. Благоговение, друзья! Благоговение!
Гостья, похожая на Ванессу. Зачем нам спорить в присутствии первоисточника? Давайте спросим у декана: Стелла или Ванесса? (Решительно направляется к доктору.)
Лапутянин (испуганно). Но декан не разговаривает!
Гостья, похожая на Эстэр. А нам достаточно только взгляда, (доктору.) Стелла или Ванесса?
Гостья, похожая на Ванессу (требовательно). Ванесса или Стелла? Ваше преподобие, бесчестно быть таким нерешительным!
Доктор испуганно прячет глаза. Шум среди гостей.
Лапутянин. Благоговение, друзья! Благоговение! Не будем переходить границы приличия. Тем более в присутствии хозяина.
Один из гостей. Вы же говорили, что декану это безразлично.
Лапутянин (смущен). До известных пределов.
Одна из гостей. Нет, вы скажите точно: мы для него видение или нет?
Лапутянин. Видение! Но не надо превращать его в кошмар. Будем сдержанны, друзья мои! Пройдите в сад. Осмотрите цветники… архитектуру… А в полночь, когда зазвонят колокола, прошу всех собраться у собора на площади. Начнется самое интересное!
Гости исчезают. Лапутянин задерживается, подходит к доктору. Браво, доктор! Вы замечательно промолчали свою роль…
Доктор не отвечает.
Не хотите говорить? Спектакль не окончен? (Подбегает к шкафу, аплодирует.) Браво, декан! Гости от души посмеются, узнав, как остроумно вы их одурачили. (Распахнул дверцу шкафа, заглянул.) А где же наш шутник? Уверен, что он где-то прячется. (Начинает сердиться.) Глупо дальше молчать, доктор. Некрасиво! Декану, очевидно, надоело смеяться над современниками, он решил поиздеваться над потомками. Опасный эксперимент! Когда кого-то не уважаешь, можешь нарваться на ответное чувство. Это я вам говорю как специалист, как исследователь его жизни и творчества. Писатель-то он, честно говоря, средний. И неблагодарный. Я бы мог посвятить жизнь Диккенсу… Теккерею… Голсуорси, наконец! А я с юности просиживал штаны в библиотеках и архивах, изучая Свифта, и вот как он меня встречает! (Кричит невидимому Свифту.) Вы — забытый писатель, сэр! Хрестоматийный классик, которого никто не читает! Спросите у читателей, что такое «гуигнгнмы», «Глобдробдриб», «Бробдигнег»? Половина не слышала, половина не выговорит. У вас не сложилась судьба, сэр! А заодно и у меня, потому что я писал о вас! И все потому, что вы не сумели прожить жизнь… достойно серьезного писателя.
Доктор молча поднял пистолет, навел на лапутянина. Тот вздрогнул, но взял себя в руки, усмехнулся.
А вот это совсем пошло! Пистолеты, шпаги оставим Вальтеру Скотту! Это, скорей, в его стилистике. У Свифта все проще. Не волнуйтесь, его никто не убивал. Это я вам говорю как специалист. Он умер обычно и невыразительно от обыкновенного сердечного приступа. Девятнадцатого октября тысяча семьсот сорок пятого года. Это написано во всех энциклопедиях. Могу показать… (Достал из портфеля книгу, положил перед доктором.) «Записки Опекунского совета», академическое издание. И не смотрите на меня как на сумасшедшего, доктор! Тот факт, что я появился здесь, в приюте, ни о чем не говорит. Нам, пришельцам из будущего, приходится часто прикидываться безумными. Иначе нам бы не простили наши пророчества. Ну что? Будете стрелять или поверите на слово?
Доктор опустил пистолет.
Благодарю! А теперь я, пожалуй, пройду к гостям. Эти «эрудиты» так и норовят в каждой эпохе оставить надпись на стене. А потом историки ломают головы, откуда в восемнадцатом веке мог появиться фломастер?! (Исчез.)
Доктор открыл книгу, начал листать. В кабинет вбежали Патрик и Эстэр.
Патрик (с досадой). Надо было спустить курок, доктор! Если это был человек… оттуда, пуля бы ему не повредила, а если человек губернатора — тем более!
Эстэр (взяла книгу из рук доктора). Но она издана двадцать лет спустя…
Доктор. Может быть, фальшивка?
Патрик. Эх, сэр, надо было спустить курок!
Эстэр {открыла книгу, начала медленно читать вслух). «Девятнадцатого октября тысяча семьсот сорок пятого года не стало Джонатана Свифта. Накануне вечером он испытывал странное беспокойство, точно предчувствуя свой последний миг. По воспоминаниям близких декана, он даже неожиданно заговорил после долгих лет молчания. Первое слово, произнесенное Свифтом, было: „Когда?“»
Распахнулась дверь. На пороге стоял Свифт. Эстэр испуганно захлопнула книгу.
10. ПОСЛЕДНЯЯ СМЕРТЬ ДЖОНАТАНА СВИФТА
— Когда? — тихо произнес Свифт.
Доктор вздрогнул, тряхнул головой. Нет, это уже не было похоже на видение. Свифт говорил.
— Когда?
— Не понимаю, о чем вы спрашиваете, декан, — нерешительно произнес доктор.
— Уверен, эти люди сообщили вам точную дату…
— Глупости! — доктор попытался улыбнуться. — И вообще, вам не идет болтовня, сэр… Молчащим вы, извините, казались умней.
— Когда я умру, доктор?
— Вдвойне бестактный вопрос! Если б я и знал, не сказал бы. Есть врачебная этика. Я давал клятву!
— Хорошо. Я избавлю вас от необходимости нарушать эту клятву. Ваш ответ никак не отразится на самочувствии вашего пациента. Дело в том, что я не Свифт! Вернее, неизвестно, действительно ли я Джонатан Свифт…
Доктор многозначительно посмотрел в сторону Эстэр, заулыбался:
— Так! Понятно… Другое дело… Это — нормальный параноидный бред, который я понимаю и знаю, как лечить. — Он попытался взять Свифта за руку, тот недовольно отстранился:
— Подтвердите, Патрик!
— А что — Патрик? — заворчал слуга, пряча глаза. — Мне нечего подтверждать, сэр. Я ни в чем не уверен.
— Расскажите, как все было.
— Не старайтесь, Патрик. Все равно не поверю, — сказал доктор.
— И правильно сделаете, сэр. Можно ли верить в такую чушь?! А дело было, значит, так… Много лет назад я пошел приглашать в наш дом бродячий театр. Ну чтоб они здесь изображали психов, вы знаете… Так вот, среди них был один актеришка… (Свифту.) Извините, сэр, не хочу никого обидеть… (Доктору.) Так вот, там был один актеришка, очень похожий на нашего декана. Я даже подумал: не брат ли? Рассказал об этом декану. Он пригласил этого парня в наш дом. Потом они вместе ходили, беседовали… молчали… Потом он исчез…
— Кто? — спросил доктор.
— Как это «кто»? Ясно кто! — Патрик осторожно посмотрел на Свифта. Тот подмигнул. — Господа, не надо сбивать меня вопросами. И у лакеев есть нервы!
— Он прав, — сказал декан. — И кто б я ни был, мне необходимо знать свой час, доктор. Все равно: доиграть или дожить. И то и другое надо сделать достойно. Я сам хочу решить, как мне распоряжаться остатком отпущенного времени… Когда?
Доктор молчал.
— Хорошо! — вздохнул Свифт. — Попробуем понять друг друга молча. Вы этому долго учились, теперь ваши старания увенчаются успехом.
Он подошел к доктору, заглянул прямо в глаза:
— Неужели завтра?
— Я этого не говорил! — крикнул доктор, отступая к стене.
— Значит, завтра, — печально повторил Свифт. — Девятнадцатого октября… А если точней? Утром? Вечером? В таком деле каждый час дорог.
— Не отвечайте, доктор! — в отчаянии закричал Патрик. — Не думайте про это!
— Ровно в полночь? — спросил Свифт и посмотрел на часы, висевшие в кабинете. — Осталось всего два часа…
— Ну просили же мысленно помолчать! — Патрик схватился за голову.
— Молчите все! — сердито произнес Свифт. — Вы и так отняли у меня много времени. — Он подошел к зеркалу, посмотрел на свое отражение, усмехнулся, — «Джонатан Свифт»… Год рождения… Год смерти… Все расписано на небесах. Что же остается человеку? Подробности! Придумай подробности — сочинишь судьбу! — Он повернулся к присутствующим. В его глазах появился какой-то веселый азарт. — Знаете, друзья, почему человек боится смерти? Потому что у нее преимущество: она знает час своего прихода, а человек в неведении. Но теперь мы с ней на равных! — Он взял у Эстэр книгу. — Ну, что тут напридумано? «Девятнадцатого октября плачем, стонами и рыданиями наполнился дом Джонатана Свифта…»
