— Потому что вы знаете, что такое боль, и не причините ее побежденному противнику, — склонив голову на грудь, пробормотал венецианец, а потом решительно вздернул подбородок и добавил: — И потому, что на этой карте нет одной очень важной вещи, о которой не узнал даже Теофило!
— Какой же? — с подозрением в голосе спросил Данте.
— В бескрайнем океане постоянно дуют сильные встречные ветры. Именно они и охраняют земли на другом его берегу. Лишь на нескольких градусах широты ветры попутные. Не зная, где это, никто туда не доберется.
Данте задумался.
Пожалуй, венецианец преувеличивает его внутреннее благородство и недооценивает орудия пытки в тюремных подземельях. У него можно будет вырвать и последний секрет, ни о чем с ним не договариваясь…
Во взгляде венецианца сквозила решимость выстоять самую страшную боль, но вряд ли он перенес бы зрелище раскаленных щипцов в руках палача, впивающихся в тело Антилии…
Впрочем, поэт и сам бы этого не перенес. Он изгнал из головы эти мысли…
Данте снова кивнул на карты:
— А как вы об этом узнали? Платон последним из европейцев слышал что-то о земле за океаном. Но даже он пересказывал чьи-то рассказы!
— Орден рыцарей Храма долго вел раскопки среди руин иерусалимской цитадели там, где раньше стоял древний Храм Соломона. Многие думали, что мы ищем сокровища израильтян. Жертвенное золото. Ковчег со скрижалями Завета… Некоторые даже считали, что мы ищем Святой Грааль! Глупцы! Там же ничего нет! И никогда не было!
Лицо тамплиера исказила не то боль от раны, не то горечь разочарования.
— Боги никогда не спускались на землю. Все это лишь миражи, камни, растрескавшиеся на солнце и от пламени пожарищ… Сохранились лишь остатки древних знаний, сохраненных иудейской общиной в Александрии. Куски карт… Описания путешествий в дальние страны. Воспоминания о рассказах древних египтян… Мы поняли, что искать надо на Ниле…
— Поэтому-то тамплиеры так отчаянно и защищали Дамиетту, погубив столько христианских жизней?
— Да. Поэтому. К тому времени мы уже нашли на Кипре листы из старого атласа с началом пути на ту сторону океана и знали, что в древней Александрийской библиотеке должны были находиться карты, которые видел еще Птолемей и которые забрали с собой иудеи, спасавшиеся бегством от арабских завоевателей, разрушивших город… Так постепенно и были обретены все недостающие части этой головоломки, и она сложилась в единое целое. А в 1294 году от Рождества Христова орден рыцарей Храма направил свой корабль по пути, нанесенному на карту нашими географами, и курс его был рассчитан по движению Венеры…
— Бриллианта, упавшего со лба Люцифера! — пробормотал Данте. — С пятью точками ее перемещения на небе в форме пятиугольника, вырезанного вами на теле ваших жертв!
— Значит, и вы это знаете… Движение Венеры на небесах постоянно, и следить за ним очень просто. А это очень важно в океане, где нельзя положиться на магнитную стрелку.
Данте поднял глаза на мозаику. Свет факелов озарял центр длинной дуги из цифр между погруженными в полумрак фигурами.
— Это величины необходимой поправки? — спросил он.
Тамплиер кивнул, и поэт заглянул в его глаза, которые словно что-то искали за далеким горизонтом. Он все уже понял, но все-таки спросил:
— Этим кораблем командовали вы?
Веньеро снова кивнул, и его глаза подернула пелена воспоминаний.
— А она? — спросил поэт, повернувшись к Антилии. — Вы привезли ее из тех далеких земель вместе с медью и золотом?
Моряк влюбленно смотрел на женщину.
— Да. Она — величайшее из найденных мною там сокровищ… Как блаженны ее боги, которым она служит в своем танце!
— Но зачем же держать все это в тайне? Зачем убивать людей, лишь бы человечество не узнало о том, что может принести ему столько пользы?!
Веньеро ответил не сразу. А когда он заговорил, в его словах сквозила ирония над наивностью и поэта.
Нежно взяв Антилию за руку, он показал Данте ее браслет.
— В этой земле столько золота, что оно не уместится в трюмы сотни наших галер. Его хватит, чтобы насытить алчность всех европейских владык и оплатить их войны на тысячу лет вперед. Чтобы основать новую империю или ее погубить… — Тамплиер вновь замолчал, чтобы до поэта дошел смысл его слов. — Его хватит для того, чтобы вызвать на землю нового Иисуса Христа. Чтобы основать новую мировую религию. Чтобы подняться на небо и взломать дверь в обитель самого Господа Бога… И вы спрашиваете, для чего хранить его источник в тайне? Почему орден рыцарей Храма хранил эту тайну за семью печатями? Почему всех, кто хочет ее раскрыть, ждет смерть?
Данте смотрел на карту. Перед ним словно приоткрылось будущее. У него в жилах забурлила кровь. Теперь все казалось жалким и ничтожным перед закружившимися у него в голове образами.
Создать величайшую на земле армию! Поднять из праха славу древних римлян! Превратить Флоренцию в пуп Земли! Воссесть среди сильнейших мира сего! Диктовать новые законы, которые заставят людей жить по Святому Евангелию! Покарать Бонифация!..
— И вы хотите час времени за все то, что знаете? — наконец проговорил он.
Веньеро кивнул. Его рука потянулась было за картой, но тут же отпрянула.
— Теперь вы знаете почти все, мессир Алигьери. Но если вы обнародуете эту карту, разверзнутся врата ада. И вы сами это понимаете, — сказал тамплиер и пальцем, смоченном в своей же крови, начертал на полу число.
Данте сжал пергамент в кулаке. Сейчас никто не смог бы отнять у него эту карту.
— А что мы знаем об аде? Разве может познать нечто такое человеческий ум? А что мы знаем о собственном уме? Наш путь озаряет лишь свет Божьей благодати, а не ваши древние карты! Если Господь дал нам в руки ключ от этой двери, мы пойдем против его воли, отказавшись открыть ее!
— Не надо скрывать за громкими словами честолюбие и алчность. Но раз уж вы сегодня победили, будь по-вашему. Однако не забывайте о том, что наступит и завтра… А нам нужен лишь час!
— Хорошо. Идите.
Когда тамплиер со своей возлюбленной были уже на пороге, Данте их окликнул:
— Мессир Веньеро!
Тамплиер застыл на месте, опираясь на прижавшуюся к нему Антилию.
— Вы же видели новую землю, правда?
Моряк кивнул.
— Ну и что? Что вы там увидели?
— Побережье к югу от экватора. Его мыс, простирающийся в сторону наших земель. Взмывший в небо огромный утес… Скоро мы туда вернемся…
Данте помахал им рукой.
— У вас есть час. А потом я отправлюсь за вами в погоню.
Веньеро с Антилией повернулись было к выходу, когда поэт снова их позвал:
— Последний вопрос! Во время ваших странствий вам не встречались места, где вода стояла бы выше суши?
— Нет. Никогда.
— Я так и знал…
Оставшись один, Данте сел на доски под огромной фигурой женщины, ждавшей своего возлюбленного. За стенами церкви раздался стук лошадиных копыт, быстро затихший в стороне зашедшего солнца, и поэт задумался над тем, поможет ли беглецам пролитая кровь Амброджо и Теофило. Ему казалось, что вокруг него сгустились тени, словно к нему подступила армия призраков. Перед ним лежала карта пятой части суши. В неверном свете факелов ее отполированная годами поверхность блестела почти, как золото, которое она сулила.
Данте задумался об опасностях, о которых его предупреждал Веньеро.
С кем же можно поделиться этим секретом? Да ни с кем! Лишь он один во всей Флоренции мог вынести на плечах его тяжесть. И больше никто.
Решившись, поэт поднес край пергамента к пламени светильника и долго наблюдал, как горит карта.
Ему показалось, что за спиной у него кто-то стоит, одобрительно кивая головой.
— Правильно ли я поступил, отче?
— Да. Но никто тебя за это не похвалит, — ответил на латыни голос. — Ты сделал как Одиссей, завязавший глаза своим спутникам и заливший им уши воском, чтобы они не слышали пение сирен. Но они так и не поняли, какой страшной опасности избежали…
Эпилог
Возмездие
22 июня, на рассвете
Пришпорив коня, Данте во весь опор скакал по дороге. В нескольких милях до стен Пизы следы беглецов свернули к берегу моря.
Порывы ветра с Тирренского моря слепили поэта. У него слезились глаза.
Накатанная повозками дорога кончилась, и началось огромное болото с небольшими возвышениями и топями, среди которых лишь иногда встречались полосы песчаной почвы.
Сдержав коня рядом с последней кучкой хижин перед песчаным берегом, Данте спросил у крестьян, есть ли поблизости стоянка для морских судов. Те долго и тупо смотрели на поэта, прежде чем ответить ему, что неподалеку действительно имеется небольшая гавань и туда недавно направились двое всадников.
