Группа фашистов пыталась проникнуть в штаб, перестрелять парламентеров и тех, кто собрался капитулировать, сорвать переговоры, но охрана штаба оттеснила ее.
Подполковник Яновский, опираясь на обращение к войскам противника, изложенное в листовке от 8 апреля, предъявил свои требования: обоюдного прекращения огня и полной капитуляции обороняющегося гарнизона. Здесь, в его присутствии, необходимо написать приказ о полной капитуляции, направить этот приказ частям. И - командованию подтвердить капитуляцию самому - сдать огнестрельное оружие, остаться только при холодном и проследовать в распоряжение маршала. Ношение холодного оружия маршал гарантирует.
Иного выхода не было, генерал Ляш согласился.
Затем решались практические вопросы - куда сдать оружие, как принимать пленных и другие.
К 2 часам ночи 10 апреля генерал Ляш с группой ответственных офицеров штаба был доставлен в наше расположение.
...10 апреля - тишина.
И откуда только появились люди?
Еще вчера пустынные улицы, простреливаемые пулеметным и артиллерийским огнем насквозь, теперь заполнились, стали обитаемы, на них работали разносили кирпич или бросали его на сторону, развозили на тачках, освобождали дороги от разного мусора.
Улицы превращались в проезжие магистрали. Над городом торжествовала победа, мы полной грудью вдыхали ее воздух, приосанились, считали, что расчистка улиц - для нас, чтобы прокатить по ним побуревшие орудия.
Весь полк, все наше воинство собралось в одном месте.
Солнце над городом, пробиваясь через марево дыма от пожаров, свидетельствует о весне, и какое нам дело теперь до мелких групп, до остатков противника, не сложившего оружия, которые обречены? Их добьют специально выделенные подразделения.
Мы на вершине успеха, а подполковник Бодренко рядом с командиром полка говорит высокие слова:
- Мы победили. Город и крепость Кенигсберг взяты. Отважные артиллеристы были героями этого штурма. Артиллерия доказала, что она главная ударная огневая сила. Без вашей отличной работы такую крепость не взять. Честь и хвала вам, славные артиллеристы! Ура!
"Ура!" прокатывается трижды по рядам наших подразделений, собравшихся на короткий митинг.
Мы оставались в городе еще двое суток!
Штаб дивизии подводил итоги.
Штаб артиллерии и оперативное отделение находились в соседних комнатах.
Соседство удобно - не надо бегать и согласовывать или занимать телефон, все рядом. Взаимодействие пехоты и артиллерии начиналось отсюда, из штаба дивизии, из этих комнат. Взаимодействие соединило, слило в единое целое, стало привычным и продолжалось в полках, доходя до подразделений.
К утру нужны данные командующему артиллерией дивизии и объединенная сводка в корпус. Оперативники помогли - к ним стекаются сведения из полков, из отдельных батальонов и рот, от всех служб по самым разным вопросам.
Майор Молов углубился в бумаги.
Карта для командующего артиллерией дивизии готова. На ней цветными карандашами подняты - ярко разрисованы - объекты, уничтоженные дивизией, подавленные и захваченные. Полоса наступления сужалась к центру города, а вместила много: три форта на внешнем обводе и два - на внутреннем, 14 дотов, 18 дзотов и 12 линий траншей!
Старшина Карданов спит, укрывшись шинелью, на составленных стульях. Бывший сотрудник конструкторского бюро завода, а теперь чертежник и писарь, нужен здесь не менее, чем на заводе. Вместе с писарем оперативников они ведут журнал боевых действий - тот пишет с черновиков округлым мелким почерком, а Карданов готовит схемы, вклеивает их в журнал, украшает виньетками, изображая военные доспехи в окружении лавровых и дубовых листьев. И не только это... Он поработал над картой вечером, может понадобиться скоро, но будить его рано. Над сводкой следует подумать и подготовить черновик.
НШ кутается в шинель, наброшенную на плечи. Это привычка. На дворе не холодно - апрель, а Молову зябко.
Оперативники, те при долгих бдениях пьют крепкий чай с сахаром и много курят. Молов тоже льет чай, а махорочный дым не переносит. Дым через двери проникает в его комнату, табачный смрад мешает, отвлекает от дела - Молов прикрывает дверь и открывает окна. На улице свежее. Чай взбадривает ненадолго, он хорош, пока горячий, а потом снова хочется спать. Но спать нельзя. После полуночи стало тише, винтовочные выстрелы редки, и нужны усилия, чтобы собраться.
В сводке перечисляются уничтоженные виды вооружения противника и трофеи, отбитые в борьбе за город, всех наименований - 38. И в каждой строке - цифры, цифры...
Заводы - большие и малые, транспортные средства на железной дороге и на реке, средства личного и коллективного пользования, склады боеприпасов, продовольствия, вооружения, горючего, зерна, медикаментов, обмундирования, другого имущества... И солидный перечень оружия, взятого в бою.
В списке указаны также потери противника в людях: только убито и ранено 2300. А пленено? В ходе боя - 4100. При капитуляции принято еще 9200. Итого 15600 - полнокровная дивизия военного времени!
Если говорить о вкладе нашей дивизии, то она полностью разгромила Кенигсбергскйй полицейский полк, батальоны крепостной, саперный, батальон особого назначения и другие.
Наши потери с начала операции: убито - 134, ранено - 553 человека{9}.
Конец войне
Полк ушел из города в лес севернее, в район Штантау, на десяток километров в сторону. Прибыли туда вечером. В опустившихся над Кенигсбергом сумерках поднимался медленный и зловещий столб дыма, подсвеченный снизу багровым пламенем пожара.
Мы обустраивались и отсыпались в лесу, выйдя во второй эшелон фронта. Отдельные подразделения из состава армии, в том числе от нашей дивизии, ушли на полуостров и усилили 39 армию, получившую задачу ликвидировать земландскую группировку немцев, состоявшую из восьми дивизий.
13 апреля началась заключительная часть Восточно-Прусской операции, а 25 апреля она закончилась. Морской порт Пиллау был очищен от врага.
Наш полк в этой операции не участвовал. Мы налаживали боевую подготовку, успев почиститься и починиться, привести оружие в надлежащий вид. Остановка в лесу была временной - война продолжалась. В Прибалтике, севернее нас, прижата к морю крупная группировка немцев - около тридцати дивизий. На юго-западе разворачивалась битва на территории Германии, могучим валом приближаясь к Берлину. Наши силы могли понадобиться на том или другом из расчлененных фронтов.
2 мая нас подняли по тревоге. Не объясняя причин, приказали двигаться на восток по дорогам с твердым покрытием.
Что предстоит - Тукумс и Либава? Этого в полку никто не знал. Шли всю ночь, оставив за собой 50 километров пути. На дорогах в выбоинах плескалась вода, сверху наваливались надоедливые мелкий дождь и туман. А потом услышали:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
