солнечные лучи сквозь ветви деревьев создавали впечатление чудесной гармонии, и Стас подивился острому как укол ощущения счастья. Он сжал руку девушки так сильно, что она вскрикнула.
— Прости меня, я сделал тебе больно? Я так люблю тебя! Я испугался вдруг, что кто-нибудь отнимет… Всё разом кончится…
И недоговорил, почувствовав, как от волнения сдавило горло. Тогда он потянулся к девушке, чтобы поцеловать и успокоить её, невольно ожидая в ответ каких-то нежных отвлекающих слов. Но вместо этого увидел на её лице выражение тревоги и смущения.
— Стасик, подожди, давай поговорим, — она погладила его по плечу. — Мне тоже неспокойно. Я хочу тебе кое-что рассказать.
Они прошли по валунам среди водяных бурунов, повернули направо к беседке, выстроенной для созерцания всего этого великолепия, и сели на скамейку.
— Мне так хотелось, чтобы нам сегодня было хорошо. Я всё тянулась… нет, тянула… время тянула. Но лучше я объясню.
Она замолчала, а Стас с ужасом подумал, что: «вот сейчас… сейчас! Она скажет, что у неё есть другой. Что… Ну, что? Замуж собирается завтра? Должна уехать на три года в Австралию к аборигенам?»
— Я для тебя всё это время искала материалы. Весь твой дорожный набор был распродан на аукционе разным людям, — начала девушка, и Небылицын подумал, что ещё немного, и у него случится удар.
— Я читала отчёты, прессу, я хотела узнать побольше. Она опять сделала паузу. — Видишь ли, после аукциона трое из семи этих покупателей погибли насильственной смертью, — убитым голосом закончила Анна-Мари.
* * *
— Машка! Ну наконец-то! Мы не виделись целую вечность. Ты меня совсем забыла. Пошли, покажу тебе отличное место, где можно потрепаться. Тут неподалёку кафешка открылась.
Лиза обняла подругу и повела за собой. Она приехала на метро прямо из клиники и поднялась по эскалатору наверх, где поджидала её Анна-Мари, страшно довольная, что удалось пристроить машину за углом. Маленькая победа в вечной борьбе автовладельцев за место под солнцем! Правда, крошечный дорогущий Mini припарковать не в пример легче, чем солидные лимузины.
— Машка, хочется сказать, что ты похорошела, но это невозможно! Ну расскажи. Как дела?
— А ты бледная и грустная. Лучше ты расскажи, — возразила подруга.
— Я расскажу. Даже совета хочу спросить. Но лучше о хорошем сначала. Ты прямо светишься вся, сияешь!
— Как начищенный пятак! Мне это Стас говорил.
— Слушай, ты его уже цитируешь. Я за тебя боюсь. Что, так серьёзно? Ну-ну, не отвечай, если не хочешь.
— Нет, я хочу, но не могу. А вдруг я скажу — серьёзно, а оно… Возьмёт и рассыпется! Поблекнет, лопнет как шарик… Во всяком случае кафе ты отыскала очень приятное, — сменила тему Анна-Мари, — название только мне не нравится. Kitchenette — кухонька по-английски.
— Я тоже не в восторге. Но остальное в порядке.
Небольшое кафе в самом деле совсем не походило на кухоньку. Красно-коричневые цвета интерьера, большая бело-золотая люстра с алебастровой розеткой в стиле «поздний Версаль», несколько столиков с алыми пледами и горшочки с циниями перед входом, вкус к деталям и вообще хороший вкус создавали тёплую атмосферу уюта и изящества.
— Маш, откуда твой ненаглядный, из Питербурга?
— Из Москвы. А это важно? Да объясни мне, что происходит? Господин Бисер ещё в Москве или вернулся?
— Ты понимаешь, папа пропал. Я хочу сказать… Мы с ним всё время перезванивались и каждый раз договаривались, когда опять. Я беспокоюсь, это само собой. Ну и просто скучаю, и папа тоже. Четвёртого он должен был позвонить, но не позвонил. Это во вторник, — Анна-Мари посмотрела на календарь, — а когда разговаривали в последний раз?
— Дня за три до этого. — вздохнула Лиза. — С тех пор он просто исчез. Номер в гостинице не отвечает, это полбеды. Но и к телефону он не подходит.
— Так может телефон сломался? — с надеждой отозвалась Анна-Мари.
— Нет, ерунда. Ты пойми, он тоже волнуется. Он не переносит, если мы долго друг о друге ничего не знаем. Да он бы с десяток новых купил, позвонил от знакомых! Маш, я там в Москве ни черта не знаю, не понимаю уже. Мне было только двенадцать лет! Веришь или нет, я как-то стесняюсь… Я поняла, что плохо себе представляю, как с незнакомыми взрослыми людьми общаться, куда сунуться для начала. Я… Совершенно растерялась. Я так боюсь… Я… — Она всхлипнула, слёзы закапали ей на блузку, а когда она попыталась переключиться, отпив глоток какао, солёные шарики потекли прямо в большую круглую фарфоровую чашку.
Анна-Мари нахмурилась. Затем, ни слова не говоря, достала телефон и стала набирать номер.
— Ты кому? — сквозь слёзы удивилась Лиза, но Анна-Мари уже говорила с невидимым собеседником.
— Здравствуй, это я. Да, и я тоже, дорогой. Ты в библиотеке? Скажи, ты можешь ко мне приехать? Да, прямо сейчас. Мы совсем недалеко, а ты прекрасно ориентируешься. Кто мы? Ах, перестань. Приедешь, я объясню. Это в пяти минутах от станции метро «Харрас». Запиши адрес: кафе «Китченет», Плинганзерштрассе 12. Отлично, целую. Мы тебя ждём!
— Ну вот, — она удовлетворённо обернулась к Лизе, — сейчас приедет Стас. Он москвич. Мы поговорим и всё обсудим. У тебя телефоны папиных знакомых есть?
— У меня есть три телефона. Папиной тёте я пока звонить не хочу. Она совсем старенькая. Он к ней собирался только в самом крайнем случае. А ещё, Анатолия Мордвина и Екатерины Сарьян.
— Как ты думаешь, где он всего вероятнее объявится? У «мальчика» или у «девочки»? Лизочка, подожди ты пугаться! У тебя глаза затравленного кролика. Посмотри на себя в зеркало. Да вот оно, перед тобой на стене!
Действительно, большое, нет, скорее, длинное зеркало в позолоченной раме висело над головой Анны-Мари прямо напротив Лизы. Можно было отлично рассмотреть свой покрасневший нос и припухшие веки. Она перевела взгляд выше на потолок, где бесчисленные подвески люстры прекрасного богемского стекла в виде язычков пламени сверкали, переливались и отбрасывали весёлые зайчики. Анна-Мари взяла ещё одну полосатую подушку и подсунула подруге под спину.
— Так тебе будет удобнее. Так как? Кому сначала будем звонить? Нет постой, сперва ты съешь суп! Это твой любимый с кокосовым молоком и карри. Я от тебя не отстану. Ты дома наверняка не готовишь, правда? А Стас приедет, я вам обоим ещё кое-что закажу. Очень вкусно. Или сказать? Да ладно уж! Здесь делают отличный торт. Сверху желе из манго с кремом из взбитых сливок, и тоненькая основа овсяного теста внизу.
— Маш, я поем, спасибо тебе. Я больше не чувствую себя кроликом. Давай сначала «мальчику» позвоним.
Дверной колокольчик, приветствовавший каждого входящего,
