– Вот Лигурийская военно-морская база Италии, а вот – Севастополь. Сейчас линкор находится на одном из стапелей севастопольского Севморзавода, именуемого так потому, что расположен в бухте Северной. Военные спецы русских занимаются модернизацией его вооружения, совершенствованием системы управления огнем и прочими техническими изысками, ударяться в которые мы не станем.
Лишь оторвав взгляд от карты, Эдгар обратил внимание на то, с каким удивлением, да что там, просто-таки с умилением смотрит на него обер-диверсант Римской империи.
– Похоже, у вас есть свежая информация из Севастополя?
– Глубокомысленное предположение, фрегат-капитан.
– То есть, – простил ему ироничность тона Боргезе, – сведения о том, где в то или иное время находится линкор «Новороссийск», вы получаете регулярно?
– Не настолько регулярно, как хотелось бы, – вновь склонился над картами британец. В эти минуты он был похож на флотоводца, который решает для себя, к каким берегам повести свою «непобедимую армаду» на этот раз. – Однако же и линкор тоже не каждый день меняет места своего пребывания. Он месяцами находится на стапелях или точно так же, месяцами, простаивает в одной из севастопольских бухт. К сожалению, их там несколько.
– И все же… Это совершенно меняет дело. Если вы сумеете обеспечить мне доступ к этому источнику информации…
– До начала следующего года она вам не понадобится. А вот на заключительном этапе операции – да. Предусмотрено, что контактировать с вами будут два наших сотрудника, которые выйдут на связь чуть позже. Достоинство их в том, что оба знакомы с конструкцией линкора, оба побывали на нем еще во времена его длительной стоянки на Мальте и присутствовали на борту в Албании, в ходе передачи корабля русским. Со временем я тоже постоянно буду на связи с вами.
– Мы условились, что господин Эдгар будет координировать подготовку операции с британской стороны, – уточнил вице-адмирал Гранди. – И прошу запомнить, фрегат-капитан, что с этого дня операция, которая задумывалась чуть ли не как частная акция мести, как самовольный рейд группы бывших диверсантов, перерастает в международную акцию противостояния русским агрессорам. Да к тому же – в акцию, направленную на сдерживание гонки ядерных вооружений.
– Это, господин адмирал, я уже уловил. И постараюсь довести до сведения моих коммандос.
– В одном из интервью вы называете их «морскими дьяволами», – проявил свою осведомленность подполковник Эдгар.
– Именно так. «Морские дьяволы», возможно, и будет называться моя вторая книга мемуаров. Причем одна из глав может представлять особый интерес, поскольку именуется: «Десятая флотилия в Черном море. Участие в осаде Севастополя».
– Уверен, что третья книга фрегат-капитана, сюжет которой уже начал созревать здесь, на Лигурийской военно-морской базе, будет полностью посвящена операции «Гнев Цезаря», – объявил контр-адмирал Солано с такой гордостью, словно книги мемуариста рождались под его личным патронатом.
– А вот с этим сюжетом я бы не торопился, – процедил британский диверсант, исподлобья взглянув на Боргезе. – Если вдруг такая рукопись и появится, то глубокомысленнее будет позволить ей отлежаться в каком-нибудь надежном сейфе. Для прочтения будущими поколениями.
– Подполковник прав: секретность акции обязывает, – согласился с ним генерал Миноре.
– Однако вернемся к предварительному плану операции, – тут же попытался забыть о сложностях мемуаристики англичанин, – который, на мой взгляд, будет состоять из четырех этапов. Первый, сугубо подготовительный, этап нами прояснен. Что же касается второго… Как я уже сказал, вот перед нами Лигурийская военно-морская база, а вот – Севастополь. Чтобы выйти на исходную позицию, которая обязана располагаться где-то здесь, в территориальных водах неподалеку от Севастополя, вашу «малютку» следует каким-то образом перебросить через несколько морей, в том числе через проливы Дарданеллы и Босфор.
– Само собой разумеется, – уточнил генерал, – что переброска должны происходить скрытно, в режиме полной секретности. Откровенно говорю: для государственных кругов Италии диверсионно-политический скандал страшнее атомной бомбы. Причем в высших эшелонах власти этого никто и не скрывает.
То же самое английский офицер Эдгар мог бы сказать о руководстве своей страны, однако счел это излишним.
Какое-то время оба диверсанта посматривали то на карты, то друг на друга. Они понимали, что очевидного решения не существует и что вырабатывать стратегию придется вместе.
– Вариант с тысячемильным самостоятельным переходом нашей «малютки», – как и положено, первым заговорил Боргезе, – отпадает сразу же по нескольким известным нам причинам.
– Начало обсуждения – глубокомысленное, – с присущим ему «глубокомыслием» согласился британец.
– Способ переброски субмарины в один из черноморских портов на железнодорожных платформах, к которому наше командование прибегло в годы войны, теперь, в мирное время, при таком количестве границ, тоже неприемлем. На первой же границе субмарину рассекретят и будут вести под наружным наблюдением до порта назначения, а потом и дальше отслеживать каждое передвижение.
– К тому же ни одна из стран Черноморского бассейна идти на самоубийственный военный конфликт с Россией не согласится, – вслух размышлял подполковник.
– Остается два варианта. Мы устанавливаем нашу «Горгону» на палубу надстройки какой-то большой подводной лодки и перебрасываем в Черное море. Другой вариант – маскируя под спасательный катер или обычный контейнер, закрепить ее на палубе какого-нибудь судна. Но сами понимаете, что оба плана вызывают много вопросов.
– Знаю, – подтвердил Боргезе. – Во-первых, через проливы эта громадная субмарина должна будет проходить в надводном положении, и нечто такое, замаскированное на ее палубе-надстройке, сразу же привлечет внимание всех, кто только узнает об этом проходе.
– И потом, согласно международному договору о намерении любого военного корабля страны, не имеющей портов на Черном море, правительство этой страны обязано уведомить Турцию и Россию, объяснив причину его появления в этом районе. Переброска на палубе сухогруза более реалистична. Но ведь затем в территориальных водах эту субмарину нужно спустить на воду, а потом, после завершения операции, опять поднять на борт. И это в ситуации, когда после мощного взрыва все имеющиеся в районе Крыма корабли, вся авиация и гарнизоны береговой обороны будут подняты по тревоге.
– В принципе этот, четвертый, этап операции мы можем свести к самоуничтожению диверсионной группы, – мрачно объяснил Боргезе. – Все бойцы нашей флотилии были добровольцами, и на многие задания они выходили, зная, что взяли билет в один конец. Словом, добровольцев из команды «морских дьяволов» диверсионным актом «с самоуничтожением» тоже не запугаешь. Так или иначе, а на задание пойдут смертники.
– И все же хотелось бы, чтобы у боевых пловцов оставался шанс на возвращение, – молвил адмирал Гранди. – К тому же крайне нежелательно, чтобы кто-нибудь из диверсантов оказался в руках русской контрразведки.
Едва он произнес это, как генерал Миноре взглянул на часы и произнес:
– Кстати, господа, с минуты на минуту должен появиться наш гость, обладающий своими, особыми сведениями. В телефонном разговоре он намекнул, что имеются кое-какие конкретные соображения по поводу плана операции.
12
Январь 1949 года. Албания. Влёра
У выхода из отеля появился «сотрудник по особым поручениям» советского посольства в Швейцарии Кожин, который на самом деле, в звании старшего лейтенанта, являлся адъютантом и телохранителем генерал-лейтенанта Волынцева. В руках у него было по небольшому саквояжу, своему и генеральскому. Немного помедлив, дабы обратить внимание шефа на свое появление, он направился к стоявшей неподалеку машине.
Атташе-генерал, конечно же, заметил его, но бросил взгляд на часы и, пробормотав что-то там по поводу «нескольких минут, которые у них пока еще есть», предпочел продолжить разговор с Роговым. Тем более что происходил он на улице, а закрытым помещениям он в последнее время не доверял все больше и больше, даже если его убеждали, что они тщательно проверены и чисты.
– …Теперь – по поводу наших провалов в Испании, Италии, Франции и в некоторых других резидентурах… Среди прочего, они напрямую связаны с тем, что в последнее время контрразведки противника активно вбирают в себя не только агентурный, но и технический, а также командно-инструкторский состав абвера, СД, германской фронтовой разведки… И даже малоизвестной нам «разведки Геринга».
– Честно признаюсь: с агентами «разведки Геринга» пересекаться не приходилось, – молвил полковник, напрочь забыв об Анне фон Жерми, удачливом флотском чекисте и мелочной сексуальной зависти, с которых, собственно, и начался их разговор. – Относительно же всех прочих служб… Достаточно пройтись по составу «линкоровской команды» бывшего офицера СД барона фон Штубера, как и по составу всех прочих подразделений итальянской разведки, чтобы стало ясно: германскими кадрами теперь не брезгуют, и не только бывшие союзники фюрера.
