«Волшебник! Ох, уж эти прозвища!»
Нам пришлось уехать из Великобритании. Однажды, возвращаясь с прогулки, я заметила «знакомые» лица. Они не были нашими соседями или случайными прохожими. Весьма странно встречать одни и тех же людей, но в разных образах. Память теперь как мощный компьютер с настроенной программой, выводит воспоминание четкой картинкой и ясным образом. Я не верю в курьеров, делающих головокружительную карьеру за какой-то несчастный месяц, превращающихся в бизнесменов за ланчем в кафе.
Последней каплей стали снимки в парке. Фоткаются и делают селфи на фоне красивых пейзажей и достопримечательностей, а не стараясь взять задним фоном меня с коляской.
Я бы справилась с той парочкой, заставила стереть все и вернуться туда откуда они вылезли с самыми безнадежными новостями, мол, не видели, не слышали, ничего не знаем, но я не могла оставить Анну даже на мгновение. Дело не в ее феноменальной способности просыпаться, когда меня нет рядом, а в том, что я боюсь, что они добивались конкретно этой реакции. Не вынесу, если кто-то выкрадет ее еще раз и сделает ей что-то. Понимаю, что пойду на многое, если они начнут ставить условия.
— Еще один предмет для зависти.
Керри откладывает вилку с едва тронутой едой. Она всегда садится с нами за стол и даже пробует еду, задумываясь над ее вкусом. Я — гном. Только и слышно, что я приготовила мел, асбест, вольфрамовая руду, ртуть или ягель, влажный мох, ком земли.
— Я не виновата.
Керри кивает, обращает взгляд на Анну и тянется к стулу, вынимая ее оттуда.
— Пойдем кушать милая, мама наколола тебе…
— Керр!
Я чувствую вкус пищи, пусть и слабо. Да, мне кажется, что томат еще не дозрел, а фанта не такая апельсиновая, яблоки просто подслащенная картошка, но чувствую! Особенно после того, как напьюсь клюквенной настойки. Это Анна на меня так повлияла. Клетки Джейка оказались агрессивными посланниками жизни, они отравили мой организм, но в малых дозах и вот я вампир и мутант с приставкой «чуть-чуть». Мне не досталось чудесных глаз Керри и светящихся глаз Джейка. Бессмертная с идеально ровной кожей и ужасными гастрономическими пристрастиями, мне не карту вин подавай, а досье на людей — где живет, чем занимается, как часто гуляет или питается. Чистая кожа и отстуствие месячных…
Хоть какая-то радость от этого воплощения!
Я лукавлю. Это вампир во мне помогает держать дзен, когда ребенок заходится в плаче; это он стоит над кроватью всю ночь и гладит по животику, когда у Анны колики, ведь брокколи и свекла — это та еще гадость; это он родимый помогает уснуть дочери, когда у нее режутся зубы, потому что мои руки прохладнее, чем моя горячая Рыбка.
— Алекс?
Клейтон поднимается из-за стола, отложив салфетку. Вот он никогда не комментирует мою стряпню. На за что и никогда. Ни хвалит и не критикует.
Немного обидно. Все эти рецепты со множеством кулинарных ухищрений — это ведь не для меня и для Анны. Нам хватает малого — варенных овощей, молока, сока, крови и печенного хлеба.
Я прощаю всю его холодность, отстраненность, немногословность, резкость, токсичность, что он испускает в мою сторону. Все сходит на нет стоит увидеть, как он смотрит на Анну, как разговаривает, как она улыбается и слушает его. Черт возьми, это просто надо видеть, как она улыбается ему!
«Мелкая вертихвостка!»
Разве можно влюбиться в таком раннем возрасте? Видимо да!
— Спасибо за обед.
Удивительно и очень грустно видеть, как быстро растет твой ребенок. Обидно, что какие-то моменты принадлежат лишь моей памяти. Ими не поделиться с Керр и не показать Клейтону, не пересмотреть, держа материальное подтверждение прошедших мгновений. Я так и не завела телефон. Первая причина — двери моего дома, а точнее квартиры Керри всегда открыты для них. Вторая — я все еще паранойю. Люди в парке подняли едва улегшийся осадок ярости и страха.
— Можно тебя на минутку?
Керри кружит с ложкой и изображает чайку, потом голубя, потом фламинго, потом ворону, а теперь шмеля.
— Неужели вкусно? Можно сказать это при Керри, я ей доверяю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Только-только в нашем с ним общении наметилось какое-то потепление, как я приняла решение уехать и чем дальше, тем лучше. Все его доводы разбивались о железобетонную стену моей материнских чувств. Клейтон считал, что нам лучше остаться в Лондоне, говорил что-то о доме с садом… Я вздрагиваю каждый раз как вспомню один.
«Спасибо! У меня уже был такой!»
«Для того кто хотел жить среди людей и тянуть ребенка к свету ты на редкость упряма, пуглива и…»
«Залезь в мою шкуру, маркиз! Потом расскажешь об ощущениях!»
Потом он говорил о поместье в пригороде, но я уперлась. Может люди и не бессмертны, но очень изобретательны, особенно, когда решают проблемы группой лиц. Пусть думают, что я в Англии.
«Тогда отращивай крылья и лети!..»
Он не договаривает, срывается с места и уходит прочь, оставив нас вдвоем. В принципе сказанного уже достаточно.
«Без Анны!» — добавляет он, возвращаясь.
Вот это неожиданно.
«Ему было бы спокойнее, — говорит Керри после. — Вот и все!»
«Стены его пентхауса не уберегли меня от неожиданных встреч. Менять одно место жительства на другое в его положении тоже как-то слишком подозрительно.»
Дипломатический иммунитет может дать многое, кроме одного — скрытым структурам все равно на всякие обтекатели и Клейтон прекрасно понимает и ничего не может поделать с этим.
«Он и сам пропадает неделями, так что это все блажь, упертость и вот это его — я привык, чтобы все было по-моему.»
Керри смеется тому, как изображаю Клейтона. Бесит, что он так ведет себя, а еще больше… Это отдает какой-то безвыходностью и тупиком, потому что я завишу от него и пытаюсь убедить не убеждаемое.
«Очень похоже Клейтона. Очень.»
«Керр, мне вдобавок ко всему неудобно. Он взял заботу о нас, но я как бы понимаю, что у него была своя жизнь до того, как он ответил на твой звонок и вручил мне ключи от своего автомобиля.»
— Неплохо, — отвечает Клейтон на мои подначивания.
Я удивлена, что в этот раз мой троллинг увенчался хоть каким-то успехом. Керри увлечена процессом кормления и не замечает нас. Я же думаю, как относиться к этой оценке моих кулинарных подвигов. Я больше не буду этого делать! Нет буду. Всегда буду ждать этих двоих.
— Хочу знать о твоих планах на этот четверг.
— Вот так официально?
Он знает о моих планах. Я занимаюсь ребенком и читаю много книжек, для нее, для себя, для самообразования. Мы гуляем по паркам, городу, по детским площадкам, лепим из грязи, песка, глины; рисуем, о мой Бог чем мы только не рисуем! Это если выключить обычные домашние дела.
— Хочу взять тебя на Национальные скачки.
Я ничего не отвечаю ему сперва. Как-то неожиданно и коробит от последнего слова.
— Взять?
Шмель позади нас жужжит все сильнее. Анна смеется, а я хочу понять зачем он это делает. Ему не хватает компании? Он хочет, чтобы я развеялась и наконец-то отлипла от Анны? Его Керри попросила?
— Александра, — начинает маркиз, взяв какой-то официальный тон. — Составь мне компанию на этом мероприятии.
— Тебя бросила подружка?
Керри позади сдавленно хмыкает. Клейтон отводит взгляд в сторону, смотрит мне за плечо.
— Нет. Просто хочу сделать тебя приятное.
— Билеты в кино или в театр тоже бы…
— Алекс!..
Это неожиданно. Я как-то не представляю себя на таком шоу и есть куча «но» и самая главная причина для моих сомнений — Анна. Глупо подозревать Клейтона во вселенских заговорах, но он зовет меня не в кино, как я уже сказала и не в театр центре Вены, а в Эйнтри и длится все это не один день. Это же Англия! Далековато от Вены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нет. Извини, вынуждена отказать тебе.
— Алекс! — из него вырывается тяжкий вздох. — Я не предлагаю тебе оставить Анну. Мы возьмем ее с собой.
— На скачки?
Клоны агента Смита теперь ищут женщину с ребенком и заявляться на такое событие, где полно прессы и…
