по рассеянности потеряла свою решительность, но Рэйн очень быстро пробудил замес нее во мне ярость.
- Нам. Нужно. Поговорить. - Проскрежетала я, представляя, как страшно, наверное, блестели сейчас мои глаза.
Бородачу происходящее явно не понравилось, и он рад был бы отойти с моего пути, но не решался без команды Рэйна.
Тот, хоть и проявлял недавно поразительную чуткость, сейчас почему-то стал по-старому слеп к чужим эмоциям и, разведя руками, возмутился:
- Да что такого неотложного может у тебя быть?
Чего-чего?! то есть я тут баклуши бью? То есть у меня никаких дел нет? Отличненько!
- У меня? А у меня никаких важных дел нет, - прорычала злобно, - как, собственно, и у тебя. Если ты, конечно, не собираешься идти на укротителей без моей помощи!
Бородач скривился и недоверчиво покосился на молодого альфу, даже в полумраке было видно, что Рэйн побагровел от злости и стыда.
- Дарина, ну что ты такое говоришь? - вожак постарался сделать голос максимально доброжелательным и удивленным, хотя видно было, что он едва сдерживается, - Нарр, - вдруг обратился он к гостю, - не оставишь нас ненадолго?
Бородач согласился молча и с задумчивым выражением лица двинулся на выход, когда он исчез, запах тины стал значительно слабее, а Рэйн прошипел:
- Зачем эти сцены?! Я все утро уговариваю его присоединиться к нам и привести стаи с болот. Их меньше всех потрепали укротители! Там столько сильных молодых волков, что чужакам и не снилось!
- Сцены? То есть ты так это называешь?
- Дарина... - Рэйн, видимо, решил побыстрее исправиться: подошел ко мне, взял за руки, нежно осмотрел, - если тебя что-то волнует - просто скажи, не надо сразу начинать ссориться.
Вот если бы он сразу так сделал - никаких ссор и не было бы!
Но по-щенячьи округлившиеся глаза альфы заставили меня сменить гнев на милость, и я сказала уже без злости в голосе, а даже с искренними беспокойством и усталостью:
- Эта война... Я не хочу принимать в ней участие, я не хочу, чтобы кто-то погиб или пострадал.
Рэйн кивнул, хотя по потупившемуся взгляду я поняла, что он совершенно не согласен.
Но хоть пытается не выказывать это. Учится на своих ошибках, впрочем, помолчав, он завел ту же шарманку, что и Грагша:
- Но если мы не дадим отпор - нас продолжат убивать и порабощать. Разве такая жизнь лучше?
Я судорожно закачала головой. Ну почему, почему мне так противна мысль о войне, но когда ее необходимость начинают оправдывать - я не могу сказать ни слова возражения? Почему не могу доказать свою точку зрения? Неужели даже я, глубоко внутри, понимаю, что иного выхода нет?
- Я понимаю, тебе непросто. И мне тоже, всем нам непросто, но это нужно сделать.Я знаю, что этот мир ты еще считаешь чужим, но... Однажды он станет твоим, как ни крути. Может быть, война действительно не принесет нам счастье, и, скорее всего, так оно и будет, но она может подарить счастье и свободу нашим детям и потомкам. Твоим детям и потомкам, Дарина.
Я прикусила нижнюю губу чуть ли не до крови, осознавая, что не могу возразить Рэйну, что он говорит верно.
От этого почувствовала себя глупой, беспомощной и почему-то немного обманутой.
- Мы справимся, мы победим, - прибавил Рэйн тихо, улыбнулся, обнял меня и нежно поцеловал в шею.
Я в это не верила, но у альфы, кажется, не было сомнений. Ужасно хотелось, чтобы это было именно так.Тогда у Рэйна, возможно, действительно все получится...
Глава 24. Решения - 1
Было решено выдвигаться малыми группами и рассеяться по лесу вокруг учебного центра в часовой доступности к точке начала наступления.
Стаи разделились, и отряды один за другим отправлялись в путь. Под началом Рэйна было не так много волков, особенно в сравнении со стаями, пришедшими с болот, поэтому мы составили всего лишь две группы.
Одну из них должна была вести я, но альфа в последний момент переменил решение и настоял, чтобы я выдвинулась с ним.
Может, он боялся, что я передумаю, что опять усомнюсь в целесообразности войны?
Конечно, хотелось бы считать, будто Рэйн просто не хочет со мной расставаться, но саму себя обманывать не получалось. Начинало казаться, что его больше интересует моя внутренняя волчица, нежели соседствующая с ней личность…
Все думалось, будто мной нагло пользуются, но отчего-то я не решалась высказать это Рэйну и обсудить все как взрослые люди.
Несмотря на мои способности и надежды волков, я понимала: мое положение в этом обществе еще совсем шаткое и держится больше на энтузиазме Рэйна.
Может, мы оба друг другом пользовались, просто замаскировали под некое подобие отношений?
Он был нежен со мной и мил, когда это требовалось: когда я была не в себе, когда на нас смотрели другие, когда сам он хотел близости…
Но чем дальше в лес – тем яснее становилось: у него все исходит не от сердца. Как, впрочем, и у меня. Но со мной все понятно: сломанная и слабая, я забыла о гордости и уцепилась за первого попавшегося. Совсем этим не горжусь, однако хотя бы признаю.
А вот зачем все это нужно Рэйну?
Было одно предположение: если так подумать, то его прошлая девушка предала стаю, а он, хоть поступок Ланы нельзя было оправдать, все же слишком быстро, в первую же ночь, оказался в постели с другой. Перед своими людьми ему не на руку выглядеть ветреным и импульсивным. Он не может просто разойтись со мной – должен до последнего показывать, что это вовсе не юношеская неразборчивость, а чуть ли не сама судьба.
Чудилось, будто все силы Рэйну приходилось отдавать именно на преподнесение себя взрослым и опытным волком, настоящим вожаком.
Еще чудилось, хотя я ужасно не хотела так думать и молилась, что мне это только кажется, будто войну с укротителями молодой альфа воспринимает, как возможность поиграть в героя. Думает ли он о последствиях своих действий? Думает ли, что ведет соплеменников на смерть?
Может, Грагша была права, когда говорила, что многие из волков предпочтут умереть в бою, погибнуть во имя свободы. Наверное, я не так много времени провела в этом мире, чтобы ощутить этот надлом в душах волков, но…
Но я не видела его и в глазах Рэйна.
Эти дурацкие мысли вклинились в голову, когда я тихим шагом двигалась
