— Это ваша работа, — замкнулся Подгайцев.
— Конечно. Но вопрос повторяю: зеленый “мерседес” 54 — 78 — машина Заварзина?
— Д...да, — с трудом выдавил из себя Подгайцев.
— Слава тебе Господи! — воскликнул Пафнутьев. И подумал, — а отчего, собственно, он так опаслив, этот тип? Почему вздрагивает, едва я поворачиваюсь к нему? Почему смотрят за каждым моим шагом эти любознательные механики, почему не работают?
Возможно, на месте Пафнутьева другой следователь, более тонкий и проницательный, смог бы увидеть больше, глубже понял бы характер кооператива, взаимоотношения работников, но даже то, что оказалось доступным Пафнутьеву, насторожило его и еще раз заставило усомниться в истинности всего, что он видел и слышал. Его опасались.
— Простите, — заговорил идущий сзади Подгайцев, — а чем, собственно, вызван ваш приезд? Чем мы заинтересовали прокуратуру?
— О! — весело рассмеялся Пафнутьев. — Наконец-то я слышу вопрос, который вы должны были задать с самого начала!
— Не решался, — развел руками Подгайцев. — Власть все-таки! Надо вести себя почтительно.
— Какая власть! — махнул рукой Пафнутьев. — Была власть, да вся вышла... Ну и жара, а? Ужас какой-то! Неужели она когда-нибудь кончится? Вы бы хоть двор изредка поливали, деревья бы вдоль забора посадили.
— Посадим, — кивнул Подгайцев с таким видом, будто выслушал указание заезжего начальства. — Все сделаем. Со временем. Деревья посадим, цветы, новые ворота поставим.
— Чем вызван, спрашиваете... любопытством. Самое невинное человеческое качество. Дело в том, что ваш шеф, Заварзин, владелец роскошного “мерседеса”...
— Да ну, роскошного! — пренебрежительно сказал Подгайцев. — Ему уж десять лет. Сто тысяч километров накрутил.
— Да? — удивился Пафнутьев. — А говорят, что невероятной красоты машина... Я, правда, не видел. Так вот, Заварзин знает одного человека, вернее, знал. Пахомова некоего. Убили его недавно.
— Не слышал.
— Да? — удивился Пафнутьев. — Странно.
— Что же здесь странного?
— Ну, как же, вы не слышали того, о чем весь город гудит уже который день! Так вот, я как раз занимаюсь расследованием этого убийства. Ребята сработали так ловко, что... Но следы оставили, голубчики мои ненаглядные.
— Следы? — осевшим голосом спросил Подгайцев.
— Конечно! А как же! Следы всегда остаются! Наши эксперты тоже не оплошали. Ну, ладно, это уже, как говорится, следственные подробности. Давайте так сделаем.. Вы занимайтесь своим делом, не буду вам мешать, а я подожду вашего председателя. Посижу возле краника.
— Он может и не приехать.
— Подожду, — Пафнутьев плеснул себе в лицо водой, радостно пофыркал, разбрызгивая воду, вытер руки носовым платком, уселся в тени и, раскрыв блокнот, углубился в него, вроде бы полностью уйдя в свои заботы.
Подгайцев ушел в контору и некоторое время во дворе не было ни души. Потом из дверей показался толстый парень, за ним показался еще один, с короткой стрижкой, причем, непривычный какой-то — почти выбритая сзади шея и длинные патлы на темечке. Подойдя к “жигуленку”, оба принялись с интересом рассматривать его внутренности.
Пафнутьев вспомнилось, как однажды по следовательским делам он зашел в театр, на утреннюю репетицию и вынужден был больше часа сидеть в пустом темном зале, поджидая нужного ему актера. Он наблюдал, как постепенно складывалась сцена, как герои находили свои места, начинали замечать друг друга.
Нечто похожее происходило сейчас перед его глазами. Три работника никак не могли заняться осмысленным делом. Без ясной цели они подошли к машине и, забыв, что нужен инструмент, принялись шарить руками в моторе, что-то трогать, говорить друг другу какие-то слова...
Пафнутьев даже развеселился — сколько же они будут вот так разыгрывать перед ним сцену? И зачем? Будь он гораздо глупее, и то вынужден был бы сделать вывод — или они не умеют работать, или им приходится заниматься этим чрезвычайно редко, или вообще здесь заняты другим.
И тут щемящее чувство узнавания охватило его — он наблюдал за бестолковым перемещением длинноволосовго Подгайцева, толстяка, модно выстриженного парня и не покидало его ощущение, что он знает эту троицу. Может, сон был, может, давнее воспоминание? Или кто-то говорил о них? Страницу за страницей он перелистывал свой блокнот с записями, которые имели смысл только для него... “Пропажа пленок” — и дата. “Вызов к Анцыферову. У него Колов”. “Слежка”, “Сорвался с балкона?”. “Бедная Инякина”... Стоп, — сказал себе Пафнутьев. — Здесь что-то стало горячее... Инякина... Красивая девушка, только слегка запуганная... Припугнули ее..."
И он вспомнил.
Именно этих, во всяком случае, очень на них похожих, описывала Инякина, когда рассказывала, как ее затащили в машину. Правильно, вот запись... Один — патлатый, с длинными волосами, второй — неопрятный толстяк, а третьего, за рулем, она запомнила только по стрижке, назвала его стриженным...
"Боже, да я, кажется, в самое гнездо попал! — воскликнул про себя Пафнутьев, и от его расслабленного состояния не осталось и следа. Все правильно — Патлатый, Толстяк и Стриженный... Так и будем их теперь величать.
Чтобы не выдать своего состояния, Пафнутьев подобрал с земли прутик и принялся чертить по земле, вроде бы скучая, вроде бы совершенно не интересуясь ничем вокруг. Рядом звучали голоса, грохотали железки, ребята покрикивали друг на друга, а Пафнутьев, склонившись над влажной землей, приходил в себя от ошарашивающего открытия. Его отвлек автомобильный гудок, — подняв голову, он увидел, что это мотоцикл. Парень в шлеме, закрывающем лицо, и в черной куртке на скорости въехал во двор и резко затормозил у самой колонки, обдав Пафнутьева жаром разогретого мотора. Не успел следователь произнести и слова, как на крыльце возник Подгайцев.
— Андрей! — крикнул он. — Зайди сюда... Быстрей! Тебя к телефону! Уже третий раз звонят!
— Иду! — парень на ходу сбросил шлем и побежал к конторе.
"Не иначе как боятся Подгайцев, что я задам неподготовленному человеку каверзный вопрос, — подумал Пафнутьев, — чудак, невдомек ему, что нет у меня никаких вопросов, осталось только желание — побыстрее смотаться отсюда”.
Снова на крыльце показался Подгайцев. Найдя глазами Пафнутьева, он направился к нему.
— Звонил Заварзин, — сказал он. — Предупредил, что его сегодня не будет.
— Вы сказали, что я его жду?
— Не успел... Он нас не балует долгими разговорами... Скажет, что считает нужным, и тут же вешает трубку. Хозяин, — Подгайцев виновато развел руками.
— Жаль, — вздохнул Пафнутьев и поднялся. — Жаль. Придется пригласить в прокуратуру, уж коли здесь побеседовать не удалось.
Пригласите, — кивнул Погайцев. — Не знаю, правда, сможет ли он... Дел, как всегда, по горло.
— Сможет. Можете мне верить, — Пафнутьев заговорил жестче, понимая, что их разговор станет известным Заварзину не позже, чем через пять минут. Оглянувшись, он заметил, что члены кооператива неотрывно наблюдают за ним, у всех в руках были инструменты — у кого монтировака, у кого ключ. — Уезжаю, ребята, — сказал он. — Извините, что не смог побыть подольше. Но если Заварзина не будет, то и мне здесь делать нечего.
— Ну, что ж, — протянул Подгайцев. — Рады были познакомиться.
— Один вопрос — как добраться до города? — спросил Пафнутьев. — Может подбросишь? — обратился он к Андрею. — Тут недалеко, а для такого мастера, как ты... Минутное дело. А? — он повернулся к Подгайцеву.
— Подбросит, — солидно кивнул тот. — Он у нас такой водила, что вы и ахнуть не успеете, как окажетесь в прокуратуре. А, Андрей? Доставишь товарища следователя?
— Можно.
— Только это... Без фокусов. Спокойно. Он должен быть на месте живым и невредимым. Я правильно понимаю задачу? — Подгайцев, кажется, впервые посмотрел Пафнутьеву в глаза.
— Спасибо, — Пафнутьев пожал его узкую потную ладошку, ощутив ее какую-то не то вялость, не то дряблость. Для механика слабовата ладошка, подумал он.
Андрей надел шлем, развернул мотоцикл, подкатил к Пафнутьеву. Почти неуловимым движением нажал на педаль, мотор заработал четко и уверенно.
— Отлаженная машина! — искренне восхитился Пафнутьев. — Чувствуется рука мастера.
— Стараемся, — проговорил Андрей. Его голос из-под шлема прозвучал глухо и искаженно.
Пафнутьев взгромоздился на заднее сиденье, ухватился за ручку, обернулся.
— Спасибо ребята! До скорой встречи, как говорится! Пока!
Мотоцикл резко дернулся, проскочил сквозь узкую щель в воротах и через несколько секунд мчался по горячей проселочной дороге.
— Давно водишь? — прокричал Пафнутьев. Не отвечая, Андрей поднял руку и показал три пальца.
— Три года? Я думал, больше... Хватка профессиональная. В соревнованиях не участвовал? Андрей покачал рукой из стороны в сторону.
— Кишка тонка! — крикнул он, повернув голову к Пафнутьеву.
