Известие о победе флота при Копенгагене вызвало в Лондоне ликование. Никто не ждал, что так быстро и просто удастся развалить российско-датско-шведский союз и лишить Францию столь сильных союзников. За новую победу Нельсону был пожалован титул виконта Хилборо. Орденом Бани был награжден заместитель Нельсона контр-адмирал Грейвс. Что касается заслуг вице-адмирала Паркера, то и их Адмиралтейство оценило по достоинству: за Копенгаген Паркер не получил ничего.
Тем временем английский флот продолжал находиться в акватории Балтийского моря, оказывая политическое давление на прибалтийские государства. Накануне дня рождения леди Гамильтон Нельсон самым серьезным образом объявил на всех вверенных ему кораблях и судах, что отныне день 26 апреля будет считаться днем святой Эммы. В этот день он отменил все корабельные работы и велел выдать матросам по лишней кружке грога. Капитанов же пригласил к себе на праздничный обед. После обеда на «Элефанте» состоялась церемония причисления Эммы Гамильтон к лику святых, которую осуществил в присутствии Нельсона и всех капитанов корабельный священник. Нельсон скучает от бездеятельности и уже в открытую мечтает о скорейшем возвращении в Англию. Но Адмиралтейство все еще не доверяет дипломатам и боится грозного российского флота, а потому отзывать британские корабли с Балтики не собирается.
Он пишет в Лондон одно письмо за другим, объясняя, что на Балтике ему уже делать нечего. Но Адмиралтейство продолжает молчать. Тогда Нельсон решает прибегнуть к своему старому трюку и притвориться больным. Чтобы Нельсон и впредь не слишком «болел», лорды решают назначить его главнокомандующим Балтийским флотом Британии.
Вице-адмиралу Паркеру было велено собирать вещи и отправляться домой, где ему уже приготовили почетную береговую должность. Паркер этому решению Адмиралтейства был весьма рад. В несколько дней Паркер передал все дела Нельсону, пожелал ему всяческих удач и отбыл в Англию.
Теперь Нельсон стал главнокомандующим, облеченным всей полнотой власти. Для молодого вице-адмирала синего флага такое назначение было весьма почетно, ведь на этом посту можно было дослужиться и до полного адмирала. Нельсон впервые становился полновластным руководителем целого флота на огромном морском театре. Он мог единолично планировать морские операции и осуществлять их. Казалось бы, что теперь-то Нельсон должен благодарить судьбу. Но не тут-то было! Вице-адмирал уже расхотел быть главнокомандующим. Он определенно всем недоволен, а его мнительность граничит с душевным расстройством.
Теперь целыми днями Нельсон слонялся по кораблю, изводя капитанов своим ворчанием:
— Держать меня здесь — чистое убийство! Я не могу больше выдерживать этот промозглый север и никогда не согласился бы служить здесь даже за титул герцога и пятьдесят тысяч фунтов годового дохода!
Вскоре Нельсон узнал, что в Ревель прибыл только что назначенный Александром I министр иностранных дел граф Пален. Нельсон немедленно прислал ему свои уверения в глубочайшем уважении к новому российскому императору. На что Пален ответил вполне резонно:
— Единственным знаком уважения, который император примет от вас, будет срочное удаление флота, которым вы командуете, из наших вод!
Наконец и в Адмиралтействе поняли, что дальше держать Нельсона на Балтике бессмысленно. Из боевого адмирала он в считаные недели превратился в занудливого брюзгу. Лорды доложили королю.
— Отзывайте! — согласился Георг III. — С каждым глотком славы Нельсон становится все более несносен! Что же касается диагноза его болезни, то он очень прост: это жена бывшего нашего посла в Неаполе, женщина без малейших нравственных устоев!
Едва получив уведомление о сложении с него полномочий главнокомандующего, Нельсон на самом быстром фрегате кинулся в ближайший из английских портов — в Ярмут.
Биограф Нельсона Г. Эджингтон пишет: «Весь город высыпал на улицы, чтобы встретить адмирала и проводить в гостиницу, которая теперь называлась «Нельсон» в его честь». Несмотря на Копенгагенскую победу, и лорды Адмиралтейства, и сам король встретили Нельсона весьма прохладно. Виной тому были жалобы на плохое здоровье, которые Нельсон непрерывно слал с Балтики, и его возобновившаяся связь с леди Гамильтон. На приеме в Сент-Джеймском дворце, проходя мимо Нельсона, Георг III, задержавшись на минуту, сделал вид, что ничего не знает о решающей роли вице-адмирала в Копенгагенском сражении.
— Здравствуйте, Нельсон! — сказал король. — Что вы поделывали в последнее время?
— Ваше величество, вы ничего не слышали о битве у Копенгагена? — якобы ответил раздосадованный Нельсон.
НЕДОЛГОЕ СЧАСТЬЕ
Отдых в объятиях Эммы, однако, продолжался недолго. Вновь в судьбу Нельсона вмешалась большая политика. Как всегда, тревожные ветры задули с европейского материка Австрийская империя потерпела очередное сокрушительное поражение от Франции и поспешила заключить с ней унизительный мир. Теперь Лондон, лишенный последнего союзника, остался один на один с Парижем. Заклятый враг англичан генерал Бонапарт сразу же принялся собирать для вторжения в Англию огромную армию и транспортный флот в Булони.
Английская общественность разволновалась, ведь одно дело, когда война идет где-то далеко, и совсем иное, когда она вот-вот придет в твой дом. От правительства стали требовать решительных мер по обороне острова. Вездесущие журналисты донимали главнокомандующего флотом метрополии адмирала Джервиса. Уставший от расспросов граф Сент-Винсент вяло отбивался:
— Я не говорю, что французы не пройдут. Я говорю, что они не пройдут морем.
Флот флотом, но укреплять береговую оборону надо было незамедлительно. Для этого все британское побережье было разбито на участки, во главе которых решено было поставить опытных адмиралов из числа тех, кто на тот момент не имел никакого назначения. Среди таковых оказался и Нельсон. Учитывая его популярность, талант и боевой опыт, Нельсона определили на наиболее ответственный юго-восточный участок побережья, против которого как раз и располагалась главная французская десантная база — Булонь.
Нельсона это назначение не порадовало. Он посчитал, что недруги специально сослали его на юго-восток Англии, чтобы разлучить с Эммой. А потому Джервису и другим пришлось приложить немало усилий, чтобы разубедить мнительного героя и доказать ему обратное. Только тогда Нельсон взялся за дело.
Однако новая должность не приносила удовлетворения, и Нельсон решает попытать счастья. Твердо веря в свою удачу, он намеревается пересечь на приданном ему фрегате Ла-Манш и поглядеть, чем занимаются французы в Булони. Все предприятие свелось к тому, что с фрегата сделали несколько выстрелов по берегу, оттуда ответили тем же. Разрядив с дальней дистанции орудия, Нельсон вернулся домой. В ответ по Англии пронесся слух о нелепой гибели Нельсона у Булони. Что касается французов, то они разразились целой серией едких карикатур, на которых тщедушный Нельсон, сидя верхом на маленьком суденышке, пытается править в сторону Франции, где его уже поджидает здоровенный генерал Бонапарт с огромным тесаком в руке. Самое обидное, что французские карикатуры начала перепечатывать и английская бульварная пресса. Нельсон был в ярости.
Спустя несколько дней Нельсон решает повторить свой набег, но на этот раз не ограничиваться бесполезным обстрелом, а высадить десант, чтобы пощекотать противнику нервы. Для участия в операции Нельсон привлек несколько фрегатов и до семидесяти всевозможных мелких судов. В качестве десанта использовались ополченцы и матросы. Операция была подготовлена наспех.
Когда десантная флотилия Нельсона подошла к Булони, там ее уже ждали. Шлюпкам с десантом не дали даже отойти от судов: их тут же расстреляли из замаскированных орудий. В несколько минут были убиты более четырех десятков матросов, еще полторы сотни были ранены. Пришлось убираться ни с чем.
На следующий день ведущие лондонские газеты вышли с аршинным заголовком «Кем будет теперь лорд Нельсон: бароном Булонь или шевалье де Ла-Манш?» Самолюбие победителя Абукира и Копенгагена было уязвлено.
За бессмысленные потери Нельсон держал ответ перед графом Сент-Винсентом Несмотря на дружеское расположение к своему давнему соратнику, Сент-Винсенту пришлось провести с Нельсоном весьма неприятный разговор.
Всю ответственность за провал операции Нельсон безропотно взял на себя. Чтобы поддержать друга и любовника в столь не простой для него час, к Нельсону в Диль приехала чета Гамильтонов. При этом Эмма была озабочена не столько произошедшей с ее возлюбленным неприятностью, а тем, что пришла пора подыскать новое достойное жилье, где Гамильтоны и Нельсон могли бы жить втроем. Нельсон против такого решения не возражал.
