— Милорд, — я потянула графа за рукав и зашептала, сбивчиво и горячо. — Селия ни в чем не виновата. Лорд Голден околдовал ее — как Лорри, как леди Тэмзин. Я знаю, лорд Джеррард боялся герцога. Мэр, должно быть, успела что-то рассказать ему. Прошу вас, поверьте…
Тяжелый взгляд заставил меня умолкнуть. Несколько секунд спустя сквозь ряд слуг просочился уже знакомый страж. Следом появился барон Сильвен, которого я узнала по внушительному росту и атлетическому телосложению. Маска Гончей скалилась не менее зверски, чем иллюзия Волка.
— Остановить, — коротко приказал граф. — Кто санкционировал публичное слушание? Разбирательство по делу мисс Фаулер было строго секретным. У нас нет достаточных доказательств для вынесения обвинительного приговора.
Барон опустил голову.
— Не могу. Приказ его величества. Личный.
Аметистовые глаза потемнели.
— Зато я могу, — лорд Хенсли решительно шагнул вперед. — Ваше величество, остановите…
Договорить он не успел. Пальцы барона клещами вцепились в плечо начальника службы безопасности и с силой дернули назад, возвращая лорда Хенсли в толпу, ожидавшую у входа в обеденный зал.
Но было поздно. Нас заметили.
— Преступление мисс Фаулер вне всякого сомнения является государственной изменой, — ярко-синие глаза герцога Голдена сверкнули, обжигая льдом. — Согласно протоколу безопасности, подобные дела требуют от стражей полного и первоочередного внимания.
— Ваше величество…
— И поскольку, — герцог повысил голос, заглушая слова лорда Хенсли, — наш доблестный глава службы безопасности оказался слишком занят устройством… личной жизни, пришлось оказать ему содействие и ускорить этот крайне важный для Айоны процесс, дабы избежать дипломатического скандала.
По залу пронесся возмущенный ропот. Я ощутила, как напряглись под темным мундиром упругие мышцы. Барон ещё крепче вцепился в плечо друга.
— Молчи, — едва расслышала я его яростный шепот. — Молчи и стой спокойно, ты ничего не можешь сделать. Шагнешь вперед — погубишь и себя, и мисс Вестерс, и всех Хенсли. Она не стоит того, она того не стоит.
Волчья маска исказилась в гримасе — то ли ярости, то ли отчаяния. Я так и не поняла, кого лорд Сильвен имел в виду под этим загадочным «она» — Селию или, может быть, справедливость, безжалостно попранную в угоду публичной расправе. Но чувствовала, как важно это было для лорда Хенсли и как тяжело ему было сдержаться, позволив герцогу Голдену выставить графа и его службу безопасности на посмешище.
Мне нечем было помочь, и я сделала то единственное, что могла — прижалась к закаменевшему плечу и незаметно сжала холодные пальцы в знак молчаливой поддержки.
Лорд Голден улыбнулся — как мне показалось, с торжеством.
— Что ж, — проговорил он, — раз службе безопасности нечего добавить к обвинению, перейдем к оглашению приговора. Селия Фаулер, ты признаешься в совершенном преступлении?
— Да, милорд, — в наступившей тишине тихий голос фрейлины был отчетливо слышен.
— Это ты убила лорда Джеррарда Ривса?
— Да.
— Услышано и засвидетельствовано, — Солнцеликий кивнул герцогу. — Мисс Селия Фаулер, властью, данной нам семью стихиями, мы приговариваем тебя к смерти.
— Я прошу заменить казнь на тюремное заключение, — вдруг подала голос Императрица.
Солнцеликий повернулся к супруге.
— Мы не считаем это необходимым.
— Мисс Фаулер была моей фрейлиной, — Луноликая бесстрашно посмотрела в синие глаза супруга. — Ее преступление бросило тень на мой безупречный цветник и меня лично, а посему я настаиваю, чтобы за мной оставалось решение о выборе наказания. Ваше величество, я прошу проявить милосердие к бедной оступившейся Розе. Уверена, она безмерно сожалеет о произошедшем и готова искупить вину тяжким трудом во благо Империи.
— Ваше величество, — вкрадчиво проговорил лорд Голден, опуская ладонь на светящееся плечо Императора. — В это непростое время варравийцы могут посчитать милосердие слабостью.
— Напротив, — возразила Императрица. — Милосердие — право сильного. Проявив великодушие…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кулак Солнцеликого ударил по подлокотнику трона, заставляя Луноликую умолкнуть
— Мы согласны с Голденом. Айона всегда жестоко карала преступников. Девчонка должна умереть. Прямо сейчас.
Тьма холодно улыбнулась.
— Ваша мудрость не знает границ, ваше величество.
Герцог Голден шагнул вперед. Подойдя к Селии, он требовательно вытянул руку в черной перчатке.
— Ваш камень силы, мисс Фаулер.
Непокорными пальцами бывшая фрейлина медленно сняла с шеи цепочку и вложила кристалл в широкую ладонь.
Сердце сжалось. Смотреть на новую жертву лорда Голдена было тяжело и больно.
— Мисс Селия Фаулер, — герцог выпрямился, — по императорскому приказу вы будете казнены силой семи стихий. Последнее слово?
И этот простой вопрос словно сорвал с бескровных губ печать молчания. Селия вскинула голову, глядя прямо в центр слепящего сияния Солнцеликого, и заговорила, пылко и сбивчиво.
— Мой Император, прошу вас, сжальтесь! Я не помню ничего, что случилось в тот вечер. Я готовилась к балу и вдруг… Чернота упала на мой разум, а когда я очнулась поздним вечером, рядом со мной был мужчина, которого я видела первый раз в жизни, и он был мертв. Что-то произошло…
Взмах руки герцога — и фрейлину накрыл непроницаемый купол тишины. Она ещё говорила, беспорядочно жестикулируя и быстро шевеля губами, но до нас не доносилось ни звука. По бледным щекам текли слезы отчаяния и бессилия.
Всем было все равно.
— Отвернитесь, — прошептал лорд Хенсли, притягивая меня ближе, но я упрямо качнула головой.
Я должна была это видеть.
Солнцеликий поднялся. Ярко-синий взгляд застыл на заплаканном лице приговоренной фрейлины. Герцог с камнем силы Селии вернулся к трону и занял место за плечом Императора.
— Твоя жизнь принадлежит Айоне, — раздались слова ритуала. — Твоя магия принадлежит Айоне. И за совершенное преступление Айоне они будут возвращены.
Камень силы в высокой короне засиял, переливаясь цветами стихий. Синий, зеленый, желтый…
На мгновение время застыло.
Со стороны ничего не изменилось. Но магию почувствовали все, кто владел хотя бы каплей силы. Семь стихий разом устремились к замершей на полу девичьей фигурке, сплетаясь в яркий жгут, и ударили точно в сердце.
Селия не вскрикнула.
Кристалл, зажатый в кулаке герцога, вспыхнул серебром — и рассыпался в прах.
Безжизненное тело ничком повалилось на пол.
Мертва.
Еще одна ниточка, ведущая к лорду Голдену, безжалостно оборвалась.
Император взмахнул рукой. Миг — и обеденный зал ожил. Послышался шорох отодвигаемых стульев и звон приборов. Из боковых галерей хлынули слуги, расставляя по столам блюда на серебряных подносах. Придворные расселись, оживленно обсуждая модные шелка и великолепие фейерверков. Где-то хлопнула пробка — по просьбе гостей открыли бутылку игристого вина.
К горлу подступила тошнота. Все это — светские разговоры, улыбки, кокетливые смешки, колыхание пестрых масок — выглядело до безумия… обыденным. Естественным. Будто всем вокруг было наплевать, что на их глазах минуту назад убили живого человека, девушку, с которой кто-то из них, быть может, несколько дней назад сидел за одним столом или кружился в вальсе. А сейчас она лежала посреди зала — неподвижная, мертвая — и ни один придворный даже не посмотрел в ее сторону, предпочитая ухватить с блюда лишний кусок буженины вместо того, чтобы задуматься о судьбе несчастной Селии Фаулер хотя бы на несколько секунд.
— Наш дорогой Коул, — голос Солнцеликого без труда заглушил звуки обеда. От показного радушия, никак не вязавшегося с холодным безразличным тоном, каким Император вынес приговор «преступнице», меня вновь замутило. — Не стой незваным гостем в дверях.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вышколенные слуги возникли рядом с нами словно из ниоткуда, и ничего не оставалось, кроме как последовать за ними.
Путь, как назло, пролегал через центр зала — мимо места, где казнили Селию. Телом занимались стражи — бесцеремонно подхватив убитую под колени и грудь, они понесли ее прочь. Мы поравнялись с ними лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы лорд Хенсли отдал короткий приказ.
