воспоминанием давнего прошлого.
Бл*дь!
Утыкаюсь лбом в ее лоб. Заново глубоко вдыхаю, собирая всю свою выдержку. Медлю еще секунду. Только потом нахожу в себе силы перестать давить на нее. Откатываюсь на спину, уставившись в потолок. И на самого давит. Возможно, гораздо сильнее, чем рассчитываю или могу игнорировать. Повисшую тишину нарушает шевеление Таи, которая, чуть помедлив, сама забирается на меня.
– Расскажешь? – просит тихонько.
– Зачем? – перевожу взгляд с потолка на полураздетую девушку на мне, в чьих глазах полно сожаления и участия – всего того, от чего меня самого тошнит. – Чтобы ты меня потом пожалела? А потом утешила благотворительным сексом? – заставляю себя усмехнуться, вернув безразличный вид.
За ним хорошо прячется все ненужное. Всегда так было.
– Боже, какой же ты все-таки невыносимый тип, – вздыхает она, собираясь слезть с меня обратно на кровать.
Подумать об этом не успеваю, а руки сами собой смыкаются на девичьих бедрах, удерживая в прежнем положении. И да, мать его, про благотворительный секс я не просто так упоминаю, ибо возникший стояк упирается аккурат между ее ног.
– Ты знала, с кем связываешься, – выдыхаю тяжело. – И если честно, я не совсем понимаю, с чего бы вдруг такие перемены. Поначалу ты вроде как все поняла и приняла, – прищуриваюсь, разглядывая ее по-новой. – Устала притворяться? – предполагаю.
– Ага. Устала, – впивается ноготками в мои запястья, в очередной попытке слезть с меня. – Быть бессловесным приложением к тебе, пока ты ночами по всяким клубам шастаешь в сопровождении десятка шлюх, – опять дергается в сторону.
И опять я ей не позволяю.
– Звучит, как ревность, – отзываюсь задумчиво.
Реально задумываюсь. О степени возможно живущего в ней обозначенного мной чувства. Все мы, так или иначе, собственники. Если не пресловутую любовь, так гордость и самолюбие задевает.
– Да вот еще! – излишне ярко реагирует Тая на мое заявление, тем самым подтверждая мои догадки. – Ревнуют любимых, а ты в эту категорию не входишь! И вообще… Если твоими словами, ты тогда тоже, получается, меня ревнуешь? – прищуривается.
Усмехаюсь.
– Разве я тебе не объяснил свою точку зрения насчет того очкарика? – припоминаю ветеринара и произошедшее с ним. – Как и сказал тебе недавно, если тебе что-то мешает, просто избавься от этого. Станет гораздо проще, – припоминаю и свои слова. – К примеру, если тебя так заботит тема возможных шлюх, могла бы просто позвонить и спросить, где я и с кем. А если так припекает, прийти и удостовериться, я тебе не запрещал. И хотя да, шлюхи там были, они не мои. Тех, с кем я встречался. Иногда так случается, что собеседников особо выбирать не приходится.
Не то чтобы я ей в самом деле позволил присутствовать при разговоре, но дождаться окончания, в поле зрения – вполне.
– Да? Значит, мне можно будет присутствовать на всех твоих последующих сделках? Договорились! – улыбается победно, пусть и немного мрачно. – И с очкариком тем у меня между прочим и в мыслях не было что-то затевать, – добавляет язвительно. – А ты набросился на него, как ненормальный ревнивый Отелло! Так что нечего меня обвинять в том, в чем сам грешен!
Ненормальный – тут не спорю. Слишком часто меня поглощает ярость, такая уж у нас семейная черта, плюс поганый характер. Хотя получил очкарик не из-за моей вероятной ревности, скорее для того, чтобы чуял границы дозволенного.
Но и хрен с ним…
Если не догоняет, не вижу смысла повторять дважды.
– И кто кому сейчас угрожает? – бросаю с очередной насмешкой.
– С кем поведешься, – философским тоном отвечает девушка.
– …так тебе и надо, – заканчиваю известную фразу. – Да-да, я помню, – киваю своим же словам и сдавливаю хватку на ее бедрах крепче, вжимая в себя плотнее.
Ее ноготки тоже сильнее впиваются в кожу моих запястий, почти до крови царапая. С губ срывается шумный выдох, прежде чем она берет эмоции обратно под контроль.
– Это хорошо, – кивает с виду безразлично. – Заодно не забывай себе напоминать о том, что ты не страдаешь некрофилией. Потому что это была ни разу не шутка, – отпускает мои запястья и перекладывает свои ладони мне на грудь, склоняясь ближе. – Так что радуйся, что я не стала искать тебя той ночью, – произносит уже вкрадчиво. – Тем более сам сказал, что если мне что-то мешает, нужно просто избавиться от этого и станет гораздо проще. Хороший девиз, мне нравится.
Если меня и удивляет ее высказывание, то стараюсь не подать виду. Как и копаться в вероятности содержащейся в нем правоты тоже не собираюсь. Обломно. Вот так, как есть сейчас, довольно хорошо, чтобы все портить. И не то чтоб я реально собираюсь старательно озаботиться темой еще одного наследника своей империи, но…
– Раздевайся, – далеко не просьба с моей стороны.
– Нет, – тут же отстраняется она, выпрямляясь на мне, но слезть не пытается. – Сперва мы еще кое-что проясним с тобой, – напрягается всем телом и даже в тоне слышится то же самое. – По поводу моего заточения.
Ничего лестного в мои мысли не лезет на такое неповиновение с ее стороны, поэтому ничего не говорю, лишь вопросительно приподнимаю бровь в ожидании продолжения.
– Я не собираюсь сидеть взаперти. Как и спрашивать разрешения о походе с ребенком на тот же каток или в театр. Ты сам говорил об обоюдном доверии. Но какое может быть между нами доверие, как и все остальное, если ты начинаешь запрещать мне все по самому малейшему поводу?
– То есть благотворительного секса, как и спасительного, в целях избавления от заточения, все-таки не будет, – ворчу, поднимаясь и усаживаясь на постели удобнее.
Так и не отпускаю ее. Наоборот. Хочу, чтобы она была максимально близко, и хорошенько прочувствовала все то, что она услышит в дальнейшем:
– Если ты все еще считаешь, что мое обещание запереть тебя – это просто угроза, то советую подумать над этим лучше и начать воспринимать иначе. Это не угроза. И даже не обещание. Это то, о чем я постоянно думаю каждый раз, когда ты пробуждаешь во мне не самые мои лучшие эмоции. Просто потому, что это самый легкий вариант. И самый безболезненный. Для нас обоих. Да, я такой. Ненормальный,
