– В комнатах у нас не курят, но раз вам так уж хочется…
– Нет, нет, если можно, то я на кухне! – вскочил Витя, потому что знал – она сейчас там.
…– Покурить можно? – взволнованно спросил он, увидав девушку.
– Можно! – Саша спокойно протянула ему пепельницу.
Они посмотрели друг на друга – глаза в глаза. И ее спокойствие кончилось. Навсегда.
– Кто ты? – медленно спросила она.
Он взял из ее рук пепельницу. Понял вопрос.
– А… я? Я режиссер. То есть буду режиссером. Третий курс. Витя. Романов моя фамилия. А вы, то есть ты, то есть…
Он никогда так не волновался.
– А я Саша. Александра Васильевна.
– Как Васильевна? Почему Васильевна? Вы что ему не… То есть вы ему не дочка?
Сашенька отрицательно покачала головой. Улыбка сползла с Витиного счастливого лица. Он сделал еще одну попытку.
– Наверное, племянница?
– Нет, опять не угадали.
– А кто?
– Дайте, пожалуйста, сигарету, я покурю с вами! – вдруг попросила девушка. В голосе ее слышалась печаль.
И ему все стало ясно. Не жена – это точно. Любовница. Понятно… Богатый мужик – и молодая девочка! Все как дважды два! Ему бы развернуться и уйти, но это было уже невозможно, его тянуло к ней как магнитом. И ее, похоже, тоже. С первой секунды. С первого взгляда…
Он медленно вытащил сигарету из пачки, протянул ее Сашеньке. Потом дрожащей рукой щелкнул зажигалкой. Она наклонилась к огню. На миг их лица оказались так близко друг к другу! Они снова встретились глазами.
– Почему? – еле слышно спросил Витя. – Почему?
Он потянулся к ней. И поцеловал ее в губы. Она не оттолкнула его – это был первый поцелуй по любви. Настоящий.
Ей бы надо было оттолкнуть его, уйти… Но она не могла. Она закрыла глаза от счастья – вот как, оказывается, это бывает!
Они упоительно целовались, когда Виктор-старший зачем-то зашел на кухню.
В ту же секунду их выгнали из дома. Всех, кроме Сашеньки. Денег, конечно, не заплатили и ни о каком дальнейшем сотрудничестве не могло быть речи. Тима с Серегой вообще не поняли, с чего вдруг такая перемена настроения. Хозяин то пел им дифирамбы, а то вытолкал взашей…
– Больной он, что ли? – недоумевал могучий оператор.
– Нет, не больной. Я целовался с Сашей на кухне. Больной – это я, – признался Витя.
– Ты? С его бабой?! – возмутился Серега. – Ну ты козел! Ты ж нас всех подставил! Что, баб мало? – зло сплюнув, он развернулся и ушел.
– Зачем? Зачем ты это сделал? – робко спросил Тима.
– Я люблю ее, – сказал Витя.
– Но ведь так не бывает!
– Оказывается, бывает!
Друзья думали, что это просто недоразумение и завтра Витя забудет о Саше.
Но случившееся не забывалось. Лицо Сашеньки все время стояло у Вити перед глазами. Он впервые влюбился по-настоящему. Несколько дней он пролежал на кровати, почти не двигаясь – до того непонятным было для него это состояние, когда весь мир замкнулся на одном-единственном человеке.
Витя приехал из провинции. Мечтал о карьере, о славе, о деньгах. Женщины мало занимали его. И вдруг… Сашенька, перевернувшая все на свете в одну минуту. А в сущности, он ведь даже не знал ее – кто она, какая, откуда. Почему живет с этим стариканом (Виктора Борисовича он именовал именно так)? И что ему теперь делать, ведь он ничего не может дать ей…
Тима готовил ему еду, пытался как-то поддержать, ободрить друга, прекрасно понимая, что происходит в его душе.
Когда однажды сказал: «Хочешь, я тебе новый сценарий почитаю?» – Витя запустил в него подушкой.
Через неделю «валяния» на диване, Витя понял – надо что-то делать.
– Деньги нужны! – сказал он Тиме.
– Сколько?
– Много.
– Купить чего хочешь?
– Не твое дело.
Тима вздохнул и отдал все, что у него было.
Двор затих к вечеру, лишь гуляли хозяева с собаками.
Витя притаился за углом, рядом с подъездом. Он ждал.
Наконец, машина Виктора Борисовича въехала во двор и мягко остановилась. Виктор Борисович отдал какие-то распоряжения водителю, потом вышел, открыл заднюю дверь. Появилась Сашенька!
В подъезд он зашел первым. Саша остановилась, будто что-то почуяла. Витя вышел из укрытия. Они не могли пошевелиться, вновь встретившись глазами.
– Саша, ты где там? Лифт пришел! – послышался голос Виктора-старшего.
Она испугалась и быстро забежала в подъезд, а Витя еще долго стоял во дворе, смотрел на осветившиеся окна их квартиры.
Наутро он снова был в этом дворе. Видел, как Виктор-старший отправился на работу. Понял – она дома одна. Но как войти в подъезд – ведь не знал кода. На его счастье довольно скоро вышла дама с собачкой и он сумел попасть внутрь. По лестнице вверх. Бегом. Быстрей!
Вот он у заветной двери. Нажал кнопку звонка.
Она открыла не сразу. Заспанная, в нежно-розовом пеньюарчике, Сашенька казалась совсем девчонкой.
– Здравствуй, – сказал Витя, – это я.
– Я вижу! – она, казалось, не была рада.
– Может, пустишь?
– Нам не надо видеться, – девушка опустила глаза.
– Тебе здорово в тот раз влетело от… этого?
– Нет. Представь себе, вовсе не влетело. Просто он стал более осторожным. Виктор очень любит меня.
– А ты?
– Я ценю его.
– А как же я?
– Я тебя совсем не знаю. Уходи, пожалуйста! Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Сейчас уйду! – сказал Витя и разжал ладони.
Две огромные яркие бабочки впорхнули в квартиру.
Сашенька ахнула, побежала за ними. Наконец, поймав одну из них, повернулась к нему.
– А как я объясню это Виктору?
– Скажешь, что просто залетели!
– Но ведь зима! Это невозможно! Ты же купил их за бешеные деньги!
– Все на свете возможно. Вот, собственно, хотел сделать тебе сюрприз и посмотреть на тебя. А теперь пойду… – И он действительно направился к двери.
– Погоди! – остановила его девушка. – Я, наверное, поступаю неправильно… Но по-другому не получится, я знаю.
– Я люблю тебя, – вдруг тихо сказал Витя.
– Никогда не появляйся тут, – умоляюще шепнула она и написала на обрывке листочка мелким почерком свой телефон, – вот, позвони мне, я приду сама… Обещаю!
И она стала приходить в общагу. Чаще всего днем.
Витя бессовестно прогуливал занятия, но это не волновало его, Сашенька заполнила всю его жизнь, не осталось места даже честолюбивым планам. А ведь он был честолюбив!
Она приходила и садилась на диван в своем ярко-красном пальто. Пахло от нее не духами, а, как ему казалось, яблоками. Он робел перед ней. Он не мог найти подходящей темы для разговора, не мог приблизиться к ней и даже – стыдно сказать – ни разу не поцеловал ее. Они сидели вдвоем и молчали, он держал ее руку в своей ладони. Желал он ее страстно – и боялся… Его ужасно тяготило это.
