Ожидание штурма длилось недолго, десять - пятнадцать минут. Вскоре террористы успокоились, вернулись на свои места, женщины расселись на стульях под стенами и в креслах для зрителей по краям рядов. А через пару часов позвонил генерал Казанцев, который пообещал террористам, что на следующий день проведет с ними настоящие переговоры.
Разговор с Казанцевым изменил Бараева до неузнаваемости. Террористы почувствовали себя победителями - до победы было рукой подать. Высокопоставленный российский генерал и представитель президента просил их, чтоб они не действовали необдуманно, значит, они были властителями ситуации. Казанцев, если придет, будет вынужден согласиться с их требованиями. Ведь Казанцев не позвонил бы, если бы не хотел идти на компромисс. Значит, они смогут вернуться в Чечню героями!
Смену настроений моментально почувствовали и заложники - террористы, которые пару часов назад с каменными лицами собирались взорвать их, теперь были радостными и улыбающимися, стали чуть ли не по-дружески относиться к заложникам.
- Ждем Казанцева, - шепнула одна из террористок Ирине Филипповой, которая в первый момент подумала, что генерал должен появиться с минуты на минуту и, может, еще этой ночью выведет их на свободу. Только через несколько минут Бараев объявил заложникам, что встреча перенесена на субботу, на десять часов утра, и в связи с этим расстрелы откладываются.
- На сцену вышел Бараев, но люди уже расслабились, не боялись так, как вначале, было шумно, - вспоминает Николай Любимов. - Он моментально навел тишину серией выстрелов в воздух и сказал: «У меня несколько хороших и плохих новостей, и для вас и для меня. Во-первых, на сегодня переговоры закончились, я договорился, что завтра придет генерал Казанцев. Это человек, которому я верю и готов с ним договариваться. Новость неприятная - если завтра в десять утра я выйду, а его не будет в холле, выберу сто человек и начну расстреливать. Вторая хорошая новость - я оставил представителям ваших властей список чеченцев, сидящих в ваших тюрьмах, которых я хотел бы освободить. О цене мы пока не договорились, но за каждого чеченца я мог бы освободить от шести до десяти человек. И в-третьих -мы начали переговоры, завтра их продолжим, о предоставлении коридора, который позволил бы нам спокойно и безопасно уйти.
И Бараев добавил, что если соглашение будет достигнуто, то уже завтра они освободят всех заложников.
- Завтра расстанемся, - повторил Бараев. - Вы пойдете в одну сторону, а мы - в другую. Слава Богу, я сберег вас, ничего с вами не случилось. Поэтому мы можем спокойно разойтись.
Удивительные слова для человека, который планирует через несколько часов расстреливать пленников. Многие заложники считают, что, если бы штурма не было и Казанцев действительно пришел на переговоры, может быть, они еще в субботу вечером были бы на свободе. Террористы не собирались их убивать.
- Если бы Казанцев приехал и прошли хоть какие-нибудь переговоры, я на сто процентов уверена, что не было бы всех этих ненужных жертв, - утверждает Кругликова.
Чеченцы заметно ослабили дисциплину. Прямо-таки уговаривали людей лечь в кресла и спать, а родителям двух мальчиков, подопечных Лобанкова, позволили пересесть из партера на балкон. До сих пор об этом не было и речи. Почти праздничной атмосферы близкой победы и свободы не смогли разрушить даже кровавые события ближайших часов.
Глава 18
Пятница, 25 октября 2002 года, 23.30
Рузаев и его коллеги не знали о переменах в зрительном зале, которые произошли под влиянием обещаний Бараева. Пятеро мужчин все с большим нетерпением ожидали обещанной помощи. Слово «вечером» в SMS, полученном из штаба, значило, что уже около 19.00 можно было ждать, что кто-то придет к ним на выручку. Во всяком случае, они надеялись, что это вот-вот произойдет. Все устали, не выспались, были голодны и страшно хотелось пить - в подвале не было воды. Они сидели на дне штольни, в месте, которое описали насколько возможно подробно, посматривали вверх, прислушиваясь, не раздастся ли там, в восьми метрах над ними, спасительный скрип открывшейся двери. Но снаружи стояла абсолютная тишина.
Рузаев в очередной раз посмотрел на часы. Минул вечер, приближалась полночь, но не было никаких знаков того, что помощь близка. Электрик думал, почему же спецподразделения до сих пор не проникли в подвалы - ведь прошло уже двое суток. Неужели они не знали, что в подвалах террористов нет? Это казалось странным. Много позже ФСБ будет похваляться тем, что десантники завладели частью здания задолго до штурма и при помощи аудио- и видеоаппаратуры наблюдали за тем, что происходит в зрительном зале. Рузаеву ничего об этом неизвестно, зато он точно знает, что именно он помог спецподразделениям попасть в подвалы здания.
- Не знаю, может, это я им подсказал, - скромно говорит Рузаев. - Может, они и сами бы додумались, но, раз до сих пор не догадались, значит, могли еще долго раздумывать.
Но все это было значительно позже. Пока что приближалась полночь, и ничто не указывало на то, что помощь близка. Внезапно наверху раздались тихие стуки и шорохи, заскрипела открывшаяся дверь, зажегся свет фонаря и кто-то сдавленным голосом окликнул: «Вася, это я, Ялович!» Рузаев вскочил на ноги - он свободен!
Тут же оказалось, что не совсем так. Вместе с Яловичем внутрь вошли вооруженные бойцы «Альфы», появилась лестница. Спустившись вниз, один из офицеров, полковник, сказал, что им нужен проводник, который покажет подвалы, поможет в них сориентироваться, найти вентиляционные установки и подключиться к источнику питания. Естественно, звукооператоры для этой цели не годились. Вася Рузаев молча кивнул головой - понял, что он один может это сделать.
- Я подумал, что, кроме меня, никто не облазил эти подвалы вдоль и поперек, - рассказывает Рузаев. - Мы первыми за тридцать лет обошли все подземные закутки этого здания.
Рузаев повел вооруженных людей в помещение, где находился пульт управления системой вентиляции. Шли цепочкой, впереди десантник с автоматом с глушителем на изготовку, за ним Рузаев, следом еще несколько «альфовцев». Под ногами хлюпала вода, которая текла уже два дня из пробитых наверху труб. Когда они добрались до пульта и оказалось, что климатизация отключена, кто-то из офицеров выругался. Рузаев сначала не мог понять, чем «альфовцы» разочарованы, но вскоре выяснилось - они собирались во время штурма использовать газ. К сожалению, равномерно и эффективно его можно было закачать по всему зданию только при помощи системы климатизации. Ее включение, вой работающих механизмов насторожит террористов. Пропадет эффект неожиданности, - хуже того, чеченцы могут взорвать театр.
Один из офицеров доложил по радиосвязи о ситуации. После короткого совещания шеф штаба, генерал Проничев - кажется, только он мог отдать такой приказ - решил: рискнем! Только что минула полночь. Начиналась суббота, 26 октября. На улице шел дождь с мокрым снегом.
Под землей, в темных коридорах, полковник «Альфы» расставлял по местам своих людей и задорно усмехался Рузаеву. Улыбка должна была означать: не бойся, все под контролем, нам ничего не грозит. Офицер спокойно лег спать. Началось ожидание.
Глава 19
Пятница, 25 октября 2002 года, 23.30
В то время, когда в подвалах появились бойцы группы «Альфа», в здание театра проник еще один человек. Он вошел, как и Ольга Романова, через главный вход, неуверенным шагом, слегка покачиваясь. Издали казалось, что он под хмельком. Несколько минут дергал по очереди все двери, никак не мог найти ту, что не заперта. Наконец ему удалось войти. Переступив через порог, он, как посетитель в учреждении, снял с головы шерстяную шапку. Обнажилась солидная лысина. На мужчине была черная куртка, темные брюки, в руке - желтый пластиковый пакет.
По поводу этого человека больше полугода ничего не было известно. Вопросы без ответа. Как он проник через тройной кордон войск и милиции? Что ему нужно было в театре? Кем он был?
Особенно всех интересовало последнее. Только в начале июня 2003 года, то есть больше чем через семь(!) месяцев, шеф московской прокуратуры Михаил Авдюков сообщил, что тело неизвестного мужчины наконец-то опознано. Авдюков сообщил и его имя - Геннадий Влах, житель Москвы. До этого момента мужчина формально считался террористом - был сорок первым членом чеченского отряда, а точнее говоря, сорок первым трупом в морге, где лежали убитые террористы. Только в начале июня официально сообщили, что террористов было сорок, а не сорок один, как утверждали до этого.
Удивляет одно - значит ли это, что никто не искал Геннадия Влаха? Семь месяцев никто не заинтересовался его исчезновением? Значит ли это, что у таинственного мужчины не было родных и знакомых, которые могли бы узнать его на фотографиях, показанных по телевидению, которые могли бы сообщить об его исчезновении в милицию? Почему более полугода прокуратура спокойно утверждала, что в связи с терактом на Дубровке нет ни одного пропавшего без вести? Ведь в других случаях, когда родственники в течение нескольких дней после штурма не могли найти своих близких, они обращались в прессу, звонили на телевидение и в газеты. И тела убитых заложников находились. Только по поводу Геннадия Влаха никто никуда не обратился?
