Пацан, в очередной раз перезарядив винтовку, обнаглел – присел, начал стрелять с колена, облокотив ствол на ветку молоденького деревца. Все – бой заканчивался. На мосту ползало лишь несколько израненных свинок. Некоторые еще пытались отстреливаться, но куда там – их валили будто в тире. Причем они даже не понимали, что пулемет, по сути, просто отвлекает – убивают их сверху, со склона. Твари действительно туповаты – ни одна из них не попыталась отстреляться по позициям снайперов или укрыться за грузовиками.
Тоха, единственный, кто не принимал участия в истреблении свинок, почувствовал себя великим стратегом. Хотелось добраться до Рощина и поучить его воевать. Лысому, чем махать своей ложковидной рыбацкой закидушкой, надо было подобраться по берегу, и в этом шуме спокойно бы закидал мост гранатами вручную – никто даже не смотрел вниз или по сторонам. Все внимание свинок на пулемет было обращено.
Стрельба разом оборвалась. Внизу, из кустов, выпорхнула Юлька. Скатившись по склону, прошлась меж тел свинок, мимоходом простреливая им головы. За ней выбрался Синий и, поругиваясь, принялся стягивать рубашку – на боку у него расплывалось кровавое пятно.
Ну зашибись – у них появился настоящий раненый!
* * *
К счастью, Тоха оказался неправ. Точнее, не совсем прав: рана Синего была неопасна. Пуля, пройдясь по его боку, оставила длинную и сильно кровоточащую борозду. Залив это дело какой-то гадостью, перетянули бинтами – запасливый Рощин затарился разнообразным аптечным добром еще в далеком Стрелковом.
Других пострадавших не было. Если не считать Лысого: этот дурак, пробираясь к мосту, ухитрился рожей в заросли ядреной крапивы влезть. Передняя часть головы у него и до этого происшествия была не сказать чтобы очень уж симпатичной, а сейчас и вовсе превратилась в воспаленный бычий зад.
Пока возились с непрерывно матерящимся Синим, Юлька с пацаном обошли весь мост, простреливая свинкам головы. Наверняка ни одной не пропустили. Стреляла, правда, только она – чокнутый подросток просто ходил за ней тенью, не пропуская приятного зрелища. Ему этим заниматься не разрешали – патронов к его винтовке не так уж много, а автоматные не подходят. Но без дела маньяк все равно не остался – Тоха видел, как он иногда пригибается, стягивает противогазы, что-то отчикивает маленьким ножичком. Наверняка пятачки срезает – как Тарас рассказывал. Нравится ему это дело…
Псих малолетний…
Когда суматоха с Синим улеглась, весь отряд выступил к мосту – пришла пора созерцать результаты победы с минимального расстояния. И заодно уж воспользоваться их материальными плодами. Тоху при этом Рощин припахал влет:
– Антон! Собирай автоматы в кучу! И магазины у них из разгрузок вытаскивай!
Ну что ж – спасибо, хоть не заставили «КамАЗы» ручками толкать.
Тарас, Рощин и все еще поругивающийся Синий встали перед бронетранспортером, посматривая на него странно. Передать словами потаенный смысл их взглядов было сложно. Нечто подобное, наверно, можно было созерцать на лице благородного рыцаря, вернувшегося из затянувшегося крестового похода и затеявшего долгожданную свадьбу. Первая брачная ночь, манящая награда перед глазами, дрожащая рука вставляет ключ в замок пояса целомудрия, стягивает неприглядную конструкцию с лона давней возлюбленной, и… И с ужасом обнаруживает, что объект его многолетних воздыханий является гнусным трансвеститом, мастерски скрывавшим свое естество.
Троица стояла молча, с очень серьезным и своеобразным видом – будто три героя вестерна, застывшие перед бандой из пяти сотен отмороженных мексиканцев, преградивших им путь к салуну. Молчали долго, прежде чем Рощин высказал мучивший всех вопрос:
– Где, мать их, колеса?
И правда – колес ведь у бронетранспортера не было. Точнее, были – целых три, но этого явно недостаточно, чтобы насладиться прелестями езды на бронированной машине. Что, разумеется, сильно мешало милитаристским замыслам полковника – он ведь наверняка еще со вчерашнего вечера мечтал заполучить эту ценную игрушку в свое пользование.
Тоха решил его просветить:
– Вон, в костре у них колеса догорают. Ночь, наверное, холодная была. Грелись, падлы…
Синий, покосившись на чадящую кучу из угольков и обгоревшей проволоки, одним емким словом приобщил свинок, устроивших столь обидный саботаж, к стану сексуальных меньшинств.
– Интересно, как они ухитрились вообще колеса снять, – удивился Рощин.
Тарас, указав на уцелевшие, пояснил:
– Под брюхо вон камней кучу наложили. Потом спустили да и сняли. Ума хватило.
– Ума? Да это тебе не велосипед – спустить в блин не выйдет. И вообще – у них целых два грузовика, но снимать колеса они почему-то решили с брони. Или собирались его превратить в огневую точку? Да и замороженные они были какие-то. Толком даже не отстреливались… И мало их – двадцать шесть я насчитал. На два КамАЗа и БТР это очень мало. Где остальные?
– Да какая тебе разница! – не выдержал раздраженный Синий. – Хватаем все ценное и валим отсюда! Мало ли – вдруг на стрельбу уже мчится кто-то! Например, элита! На танках!
Мысль была дельной, и все засуетились, поспешно собирая оружие и боеприпасы. Синий кинулся назад – к своему КамАЗу, а Тоху в очередной раз припахали к самой грязной работе – сливать горючку из грузовиков.
Минут через пятнадцать, залив бак опять под горловину, двинулись дальше. Весело светило солнце, щебетали птички, позади все еще дымили остатки здоровенного костра, поглотившего резину от бронетранспортера.
Первый настоящий бой со свинками отряд выиграл с разгромным счетом «двадцать шесть – ноль».
Это если не считать поцарапанного Синего.
Глава 16
Мстишь?
Копай две могилы.
Конфуций
И молодая не узнает,
Какой у парня был конец.
Один из вариантов двух строк советской военной песни «По полю танки грохотали» (считается народной).
В каждом глазу Юльки плескалось полтора ведра счастья. Ноги ее упирались в источник великого удовольствия – кучу из десятков автоматов и ручных пулеметов. Пацан, сидевший на другой стороне кузова, таращился на эту кучу другим взглядом – будто водитель газенвагена[32] на незаполненный лист квартального отчета. Считает небось, сколько двуногих и четвероногих можно будет привалить из этого армейского добра. Даже Лысый заразился от этих маньяков: сидит, склеивает попарно магазины с помощью стыренного где-то скотча. Думает небось, что это офигенно круто – типа все как у настоящих коммандос. Надо бы подкинуть ему вредительскую идею, что склеивать по пять штук – верх крутизны. То-то потом рад будет это добро таскать, а уж как перезаряжать удобно станет – на слезы изойдет…
Да уж – с оружием теперь в отряде проблем нет. Даже Тохе теперь придется таскаться с автоматом. Пытаться откосить от этой тяжести, ссылаясь на врожденный пацифизм (отягощенный пофигизмом и невероятно завышенным ЧСВ[33]), неразумно – ведь ствол ему самому пригодится, когда доберется до семьи. Он знает в лесу чудный островок среди болот и озер – там он замыслил спрятать сестренку и родителей. Наберут побольше жратвы, грибы будут собирать, ловить сопливых линей и упитанных карасей – пересидят все это как-нибудь. Но нельзя забывать про крыс – им объяснить, что ты не признаешь сопротивления злу насилием, будет нелегко. Проще пристрелить. Хорошо бы уболтать Лысого остаться с Тохой – этот недалекий тип с автоматом обращается проворно, да и реакция у него неплохая. А уж какой выдумщик – сумел из простейшего самодельного рыбацкого приспособления для закидывания грузил и прикормки сделать устройство для метания ручных гранат. И ведь действовало успешно – прямо в толпу одну зашвырнул.
Хотя… дуракам ведь везет…
Грузовик трясло не хуже, чем на дорогах Арабатской стрелки. Ехали по просекам через сосновый лес. По сыпучему песку. Оружие, подпрыгивая на кочках, норовило расползтись по кузову, и Юлька с пацаном постоянно его пододвигали ногами. Тоха, присев возле заднего борта, наслаждался ароматом хвои и старался не думать о том, что здесь трудно развернуться, да и вообще обзора у водителя нет. Могут лоб в лоб столкнуться с огромным отрядом свинок. По идее, конечно, кровожадным хрюшкам здесь делать нечего – глухомань, но мало ли… На мосту вон тоже все удивились – не должны они были там стоять. Да и про «партизан» забывать не следует – в такой чащобе им самое раздолье, а КамАЗы под желтыми тентами они не любят.
Слева лес расступился – к самой дороге подходил крутой обрыв, под ним синело озеро, на его противоположном берегу ржавели какие-то серьезные механизмы. По-видимому, песчаный карьер. Машина замедлилась, Тоху повело в сторону – разворот. Дорога здесь сузилась настолько, что сосновые ветки затарахтели по тенту со всех сторон. Да и деревья слишком густо стояли – в случае чего не развернешься.
