И, только после этого, обезопасив себе тыловые коммуникации, Ганнибал вновь смог продолжить наступление на владения Антиоха Третьго. Селевкидский царь также не терял времени зря, подтянув из глубин своей империи остатки сил. Но тут случилось то, чего и ожидал Федор. Видя, что их царь ослаблен поражениями и потерял уже половину империи, его недовольные подданные стали поднимать восстания. Они начали происходить в разных регионах, одно за другим, и процесс этот нарастал как снежный ком с приближением войск Ганибалла.
Сначала на краю империи, затем ближе, в Арбелах и Насибисе, взбунтовались гарнизоны наемников, давно не получавшие жалования. Затем это случилось в Борсиппе, расположенной буквально в двух шагах от Вавилона, где также восстали наемники, вожди которых требовали сместить Антиоха, проигравшего, по их мнению, войну. Следом мощное восстание вспыхнуло в близкой к линии фронта Эдессе.
Пока объединенные войска Ганнибала подавляли восстания у себя в тылу, не двигаясь с места, Антиох, вынужденный ослабить мощный заслон на пути Ганибалла, взяв с собой часть верной армии, метался из одного конца империи в другой. Стремясь использовать неожиданную передышку, подаренную ему малоазийскими греками, он жестоко подавлял восстания сам или отправлял на их подавление своих подданных. Невероятными усилиями Антиоху удалось усмирить большую часть бунтовщиков у себя в тылу, но тут заполыхала Финикия, – Сидон и Библ, – отказали Антиоху в Покорности, перебив его солдат и запрев ворота перед посланниками царя. Ближний из финикийских городов к линии фронта Арвад, заполненный селевкидскими солдатами, пока безмолвствовал.
К этому моменту с мятежными греческими городами в тылу вопрос был закрыт и Ганнибал принял решение продолжать наступление, собрав большинство боеспособных частей в нагорьях, расположенных в двухстах километрах к востоку от Селевкии. Раны затянулись, и Федор был уже в седле, во главе своей новой армии, насчитывавшей без малого десять тысяч человек.
На берегу небольшой реки собралась огромная масса войск. Кроме солдат Карфагена, здесь стояли македонцы Филиппа и воины царя Иллура. Объединенное войско союзников, по данным разведки, превосходило армию Антиоха в три раза. Все ждали приказа наступать и объявления направления главного удара, ведь союзные армии стояли сейчас «у развилки». Давшая трещину империя Антиоха распространялась отсюда в две равнозначные, на взгляд Чайки, стороны. Это были Вавилония и Финикия. И куда направит свой главный удар тиран, он почти не сомневался. Хотя шел на совет в шатер главнокомандующего с каким-то трепетом, словно был на войне впервые.
Миновав охрану, окружавшую плотным кольцом шатер Ганнибала, Федор придержал ножны и шагнул внутрь. Когда полог опустился, после яркого дневного света, ему показалось, что в шатре главнокомандующего царит полумрак. Он едва не опоздал. Помимо самого тирана, за столом уже склонились над картой царь Филипп, Демофонт, Иллур с кровным братом и Атарбал. Доспехи каждого не были похожи на парадные. Пыль и грязь на них виднелись повсюду. Даже обычно помпезные македонцы на сей раз выглядели почти по-походному. Ганнибал поднял взгляд на Федора, слегка нахмурился, но ничего не сказал, просто указав на место рядом. Чайка молча присоединился к собравшимся военачальникам.
– Завтра на рассвете мы выступаем отсюда, – проговорил Ганнибал, таким тоном, словно уже заканчивал совещание, и указал на карте долину, в которой были собраны все его войска.
Распрямив спину, он, обвел взглядом всех собравшихся и добавил:
– Антиох уже вернулся к своей армии, но это его не спасет. Восстания у него в тылу продолжаются, и мы позаботимся о том, чтобы не дать им потухнуть так быстро, как это уже произошло.
Ганнибал умолк ненадолго, затем заговорил вновь, обращаясь только к Филиппу.
– Перед нами большая цель, поэтому я решил вновь разделить наши войска. Македонцы отлично показали себя, и я предлагаю тебе, Филипп возглавить наступление на Вавилон. Солдат и всадников под твоим началом хватит, чтобы захватить эти области. Тем более, что Антиоху придется воевать на два фронта и тоже разделить свои армии. С тобой отправиться также часть всадников Иллура.
По довольному лицу Филиппа было видно, что такое предложение ему по душе. Захватить богатый Вавилон, который в свое время просто сдался Александру Македонскому, льстило его самолюбию. История вполне могла повториться. Правда, для начала нужно было разбить армию Антиоха, но это уже ничуть не пугало Филиппа, который был сейчас словно волк, почуявший запах крови. Дав согласие Ганнибалу на эту войну, и вторгшись в империю Селевкидов, он уже вступил в давний спор за наследство своего великого предка. И теперь не собирался отказываться от такого выгодного шанса.
– Что ж, – ухмыльнулся Филипп, посмотрев в глаза Ганнибалу, – я принимаю твое предложение. Однажды македонцы уже вошли в этот город и теперь почтут за честь напасть на Вавилон.
Он обвел высокомерным взглядом всех собравшихся и добавил.
– Можешь считать, что армии Антиоха, что стоит на пути в Вавилон, уже не существует.
– Хорошо, – кивнул Ганнибал, словно речь действительно шла о сущей безделице, хотя Федор был наслышан примерно о двадцати пяти тысячах пехотинцев, составлявших эту армию, – мы же тем временем повернем на юг и поможем восставшим городам Финикии освободиться от господства греков.
– Я так и думал, – кивнул в ответ на эти слова Филипп, который уже видел себя входящим впереди победоносной армии в Вавилон. Судьба Финикии его теперь особенно не волновала.
– Завтра на рассвете воины Карфагена и скифы Иллура направятся на юг к Антиохии, где стоит вторая армия, – сообщил Ганнибал.
– Антиохия хорошо укреплена, – заметил на это Атарбал, – и мы можем потерять много времени, если будем штурмовать ее. А восставшим городам Финикии нужна помощь как можно быстрее.
– Если штурм затянется, мы можем обойти Антиохию и вторгнуться в Сирию, – предложил Иллур, почесав в задумчивости свою бороду и внимательно посмотрев на карту, – сжечь все небольшие селения, что попадутся у нас на пути, чтобы посеять еще больше смятения среди сторонников Антиоха, а затем выйти к побережью у самого Арвада.
– В Сирии еще достаточно верных Селевкидам войск, и все они собраны сейчас между Дамаском и побережьем Финикии, – проворил Ганнибал, – такой маневр будет труден, но возможен. Не исключено, что мы прибегнем к нему.
Ганнибал взглянул на стоявшего рядом Чайку.
– Пока же мы начнем со штурма Антиохии и прорыва оборонительной линии по реке Оронт, а тем временем наш флот атакует с моря и высадит солдат у Арвада, взяв его в кольцо. Это я поручаю тебе Федор Чайка. Ты должен взять город как можно быстрее.
– Но ведь Арвад еще не поднимал восстания, – напомнил Атарбал, – и взять его будет труднее, чем Библ и Сидон.
– Туда мы направим подкрепления, которые помогут городам продержаться до подхода основных сил, – спокойно отмел эти опасения Ганнибал, словно знал все наперед.
– А что сталось с афинскими триерами? – уточнил Федор, вспомнив разговор с Евсидом, – я слышал, что они как раз где-то там.
– Уцелевший афинский флот стоит в Арваде, – подтвердил его опасения Ганнибал.
– Тогда нам действительно будет трудно взять его быстрым приступом, – озадачился Федор, но тут же добавил, – хотя, мы что-нибудь придумаем.
– На море тебе помогут корабли Евсида, если не считать того, что наш собственный большой флот будет, стянут для высадки солдат к Арваду, – порадовал его Ганнибал неожиданной помощью, – афиняне, сбежавшие на службу к Антиоху, будут, наконец, уничтожены полностью. Ну, а если Антиох каким-то чудом сможет тебе воспрепятствовать на суше, а я задержусь на Оронте, то мы пришлем к Арваду скифскую конницу.
– Тогда мне не о чем беспокоиться, – заявил Федор, позволив себе бросить снисходительный взгляд на македонского царя, с лица которого не сходило надменное выражение, – считайте, что Арвад уже взят.
Филипп при этих словах вздрогнул, но сдержался. Он не первый день знал Федора, хотя воспоминания о его проделках на Пелопонессе не добавляли личной приязни в их отношениях. Политика, дело скользкое. Впрочем, вспомнив о Вавилоне, предложенном ему Ганнибалом, македонский царь снова расплылся в блаженной улыбке и стал предвкушать минуты своего триумфа. Это занятие доставляло ему гораздо больше радости, чем дальнейшее пребывание на военном совете, где он больше не видел для себя необходимости задерживаться. Главный вопрос, по его мнению, был уже решен.
К радости Филиппа совет действительно быстро завершился, Федор и Леха вышли из шатра Ганибалла последними.
– Ну что, расстаемся командир, – заметил Ларин, взобравшись в седло своего породистого скакуна, и погладив рукой золоченый акинак.
