Крестовый поход, она, стабилизировав положение, смогла покинуть королевство, чтобы повезти сыну-крестоносцу найденную ею невесту – Беренгарию Наваррскую; весьма характерно, что хронист аттестовал Элеонору совсем не в тех тонах, как его многочисленные предшественники, коллеги и последователи, видевшие в ней вторую Медею, Мессалину или Мелузину – что ж, это вполне естественно при смене царствования; однако весьма и весьма интересны его многоречивые намеки о прошлом Элеоноры… Итак, вот его слова (пер. с англ. –
Е. С.): «Лето Господне 1190… Власть королевы Элеоноры над всеми землями королевства была признана под клятвой и передана ей; так что та, которой до того приходилось жить на содержании казны, теперь жила на [доходы] от собственного имущества… Королева Элеонора – несравненная женщина, прекрасная и благопристойная, влиятельная – но умеренная, скромная и ученая (качества, довольно редко обретаемые в женщине), достаточно старая для того, чтоб быть женой двух королей и матерью двоих, даже теперь неистощимая в трудах своих настолько, что на ее выносливость восхищался [наш] век – взяв с собой дочь короля Наварры, девушку более ученую, нежели красивую, последовала за своим сыном-королем; обогнав его, пока он все еще пребывал на Сицилии, прибыла в Пизу – город, преизобилующий всяким добром и подходящий для того, чтобы принять ее; там она и осталась дожидаться удовольствия короля с послами короля Наварры и девушкой. Многие знают, чего бы я хотел, чтоб никто не знал. Это та самая королева, которая при своем первом муже побывала в Иерусалиме. Пусть никто более не говорит насчет этого. Храните молчание».
Нет сомнения, что брак с дочерью короля Санчо IV был чисто политической необходимостью – Ричард или Элеонора, или даже они вдвоем – считали, что, приобретая, таким образом, союзника на юге их владений, они обезопасят Аквитанию от нашествия врагов. Ввиду того, что Ричард задержался на Сицилии, мечом утверждая права своей овдовевшей сестры Иоанны, его мать и невеста прибыли туда сами; прознав об их грядущем прибытии, Филипп (до Сицилии короли добирались разными путями и там объединились) устроил Ричарду форменный скандал, требуя брака с Алисой. Львиное Сердце открыто разъяснил ему, что Алиса не просто потеряла девственность, но даже родила Генриху II младенца, впоследствии умершего[82]. Поскольку король Англии всегда мог подтвердить свои слова крепкими бойцами и могучими кораблями (и того и другого у Филиппа явно не хватало), тот с виду проглотил обиду, удовольствовавшись отступным в 10 000 марок, и покинул остров за пару дней до прибытия дам. По словам Ричарда Девизского, Львиное Сердце «принял свою мать-королеву со всеми надлежащими ей почестями, пылко заключив ее в объятия и проводив ее во главе блистательной процессии».
Свадьбу было решено сыграть на Святой земле, куда Элеонора все же не решилась отправиться. Проводив молодых (пока, до венчания, они даже плыли на разных кораблях), она через Италию (где ей случилось попасть на интронизацию нового папы) поспешила назад; 24 июня 1191 г., после годичного отсутствия, королева прибыла в Руан (архиепископ Руанский Готье сопровождал Элеонору во всем ее путешествии). Нельзя не отметить, что, везя невесту к сыну, она встретилась и беседовала с наследником германского императора Фридриха I Барбароссы, Генрихом; возвращаясь, она вновь беседовала с ним – уже германским императором Генрихом VI, ибо его отец, отправившийся в III Крестовый поход раньше королей Англии и Франции, утонул в реке в Малой Азии. Элеонора и предполагать не могла, сколько зла ей причинит этот человек и как он будет ей ненавистен!..
Перипетии III Крестового похода здесь подробно изложены не будут, в отличие от предыдущего, – ведь Элеонора практически не приняла в нем участие, исключая эскортирование Беренгарии. Хотя для нее III Крестовый поход можно было бы назвать вполне семейным делом: фактически его возглавлял ее сын, к которому присоединится его сестра Иоанна, ставшая «дуэньей» Беренгарии; в нем участвовал Генрих Шампанский – зять Элеоноры; иерусалимская королева Сибилла происходила от того же Фулька Анжуйского, что и Жоффруа, дед Ричарда; номинальным королем Иерусалима, проигравшим Саладину злосчастную битву при Хаттине, вообще был вассал герцогов Аквитании – Ги де Лузиньян.
Свадьба Ричарда и Беренгарии состоялась на Кипре, с ходу завоеванном королем. Случилось так, что буря разметала флот Ричарда, а правивший на Кипре византийский узурпатор Исаак Комнин захватил в плен корабль с невестой и сестрой Ричарда в чаянии выкупа. Не знал человек, с кем связывается! Через месяц Ричард при помощи Лузиньяна, этого «короля без королевства», полностью овладел Кипром, сделав из него перевалочную базу для снабжения Крестового похода[83]. Дальше были бои, в которых, как писали хронисты, Ричард, утыканный сарацинскими стрелами, скорее напоминал ежа или дамскую подушечку с иголками для шитья, взятие Акры и иных городов и, наконец, подлое предательство Филиппа II – короли и без того постоянно ссорились: опираясь на договор о разделе добычи поровну, Филипп то требовал доли того, что Ричард захватил на Сицилии, то – на Кипре (и то и другое без малейшего участия войск Филиппа); наконец, неизвестно чем переболев и потеряв при этом все волосы, Филипп обвинил Ричарда в попытке отравления – и бросил его в Палестине. И войско забрал. Мало того что Филипп предал общее дело, для Ричарда теперь было яснее светлого дня, что коварный сосед обрушится на его владения во Франции. Филиппу явно было плевать на постановление папы о том, что имущество и владения, а равно жизнь и свобода принявших крест – неприкосновенны. Более того, встретившись с папой, он попросил избавить его от обета крестоносца, а заодно, жалуясь на Ричарда, попросил позволения напасть на его владения во Франции. Папа, однако, проявил благоразумие и твердость и, как пишет Бенедикт из Питерборо, «не пожелал давать тому какого бы то ни было дозволения творить зло на землях короля Англии. Он, напротив, запретил ему, под угрозой анафемы, налагать руки на короля Англии или его владения». А Ричард, пока мог, продолжал сражаться, хотя дело было явно безнадежным. Более того, он считал, что избавился от обузы – по словам Ричарда Девизского, он уподобил свой союз с Филиппом коту, к хвосту которого был привязан молоток – только мешал действовать!
А в Англии тем временем, в отсутствие короля и королевы-матери, все кипело! Иоанн прельщал к себе баронов, распространяя клевету о том, что Ричард не вернется из Палестины – будто бы ему там обещана иерусалимская корона; с ним боролся канцлер-епископ Лоншан, метивший на место скончавшегося архиепископа Кентерберийского и арестовавшего своего конкурента, Джеффри Йоркского – того оттащили от алтаря и волокли за руки
