Он заметил короткую вспышку злости в ее глазах, и он знал, что угодил ей в нерв.
— У меня нету… — начала она, но овладела собой и осеклась.
— У вас нет — чего? — мягко спросил он.
На смену гневу быстро пришел самоконтроль. Она улыбнулась.
— Ничего. Где вы научились так хорошо говорить по-арабски?
— Дома.
Это ее удивило.
— Я думала, вы американец.
— А я и есть, — улыбнулся он. — Но мои родители выходцы из Иордании. Их фамилия Хурейджи. Мой отец поменял ее на Кэридж до моего рождения, когда открыл свой первый ресторан. Он решил, что американцам будет легче произносить Кэридж Хауз, чем Хурейджи Хауз.
— Они живы?
— Нет.
— Им хотелось когда-нибудь вернуться на родину?
— Да.
— Может, и хорошо, что не вернулись, — быстро проговорила она. — По крайней мере, до тех пор, пока у них на пороге стояли евреи.
Он молча смотрел на нее. В действительности трагедия состояла в том, что они вернулись. Возможно, если б они этого не сделали, то и по сей день были бы живы.
Она восприняла его молчание как знак согласия.
— Так будет не всегда. Скоро мы избавимся от евреев. Нам чуть было не удалось в этот раз, но нас предали.
— Кто?
— Да кое-кто из наших же. Люди, которые думают только о собственном кармане, о своей власти. Если б они нас не остановили, мы сбросили бы евреев в море.
— Мне все-таки непонятно, кто эти люди?
— Вы еще узнаете, — сказала она заговорщицки. — И довольно скоро. — Она улыбнулась и переменила тему разговора: — Вы не возражаете, если я сварю кофе?
— Это очень любезно с вашей стороны. Но я не хотел бы затруднять вас.
— Никакого труда. А потом, я и сама выпила бы чашку. Американский или по-турецки?
— По-турецки, — сказал он, хотя и предпочитал по-американски.
— Хорошо, — сказала она, направляясь к двери. — Я скоро.
Он смотрел на дверь, закрывшуюся за Лейлой. Странная она все же. Хорошо бы понять, что у нее на уме. Он равнодушно взял очередную папку из вороха на столе. Это была докладная, которую запросил Бейдр на компанию «Арабские куклы, Лтд.». Взор его затуманился, и он положил папку обратно на стол. Он устал куда больше, чем ему казалось. «Арабские куклы, Лтд.» могли подождать.
Прошло почти пятнадцать минут, пока она принесла кофе. Когда он ее увидел, он чуть не разинул рот от удивления. У нее было во что одеться. Вместо привычных джинсов на ней был белый кафтан с золотой отделкой по краям, на редких пуговках. Вспышки золотистого загара в прогалах между соседними пуговицами говорили о том, что под кафтаном на теле ничего не было.
Серебряный поднос с кофе она поставила на столик перед диваном. Светлый пар куделью поднимался над чашечками, когда она медленно разливала кофе. Подняла на него глаза.
— Вы вполне могли бы пересесть из-за своего стола ради чашки кофе, — сказала она. — Обещаю не выдавать вас отцу.
Он улыбнулся и встал:
— Мне тоже кажется — вам можно верить.
— Правильно.
Он сел на диван рядом с ней. Она взяла чашку и осторожно подала ему.
— Попробуйте.
Он послушно отпил глоток. От сладости чуть не поперхнулся. Он привык пить кофе без сахара.
— Достаточно сладко?
— Отлично, — соврал он, не моргнув глазом.
Довольная, она улыбнулась.
— Я люблю кофе сладкий до приторности.
— Очень вкусно.
— Вы курите? — спросила она, отпив кофе.
— Сигареты у меня на столе, — ответил он и шевельнулся, собираясь встать.
Ее рука остановила его.
— Я не эти имела в виду.
— О да, — сказал он, глядя на нее. — Изредка. Но не во время работы.
Она открыла серебряную коробочку, лежавшую на подносе рядом с кофейником.
— Вам не кажется, что на сегодня вы уже достаточно наработались?
Он поглядел на ее аккуратно свернутые джойнты.
— Это мне дал Джабир, — сказала она. — У него самый лучший в мире гашиш. Он крутит джойнты специально для моего отца.
— Я знаю, — сказал Кэридж.
Она взяла джойнт и чиркнула спичку. Пламя осветило ее на миг, пока горела сера, затем она поднесла его к сигарете. Сделав несколько затяжек, протянула курево ему.
Он смотрел на сигарету, но не пошевелился.
— Берите же. Расслабьтесь немного. Работа никуда не убежит, она и утром будет тут.
— Ну ладно уж, — согласился он со скрипом. Взял у нее сигарету и затянулся. Сделав еще несколько затяжек, отдал ей обратно. — Да, неплохо…
— Вот так-то лучше, — сказала она, снова затягиваясь джойнтом. Она улыбалась. — Знаете, вы впервые делаетесь похожим на человека.
Он взял от нее сигарету и полыхал дымком. В голове у него возникло тихое жужжанье.
— А обычно я какой?
Она откинулась на спинку дивана.
— Обычно — очень серьезный. Все время страшно деловитый. На лице никакого выражения. Вы очень редко улыбаетесь. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Я себе этого даже не представлял.
— Большинство людей понятия не имеют, как они выглядят. — Она смотрела на него. — Знаете, без этих очков вы были бы даже довольно красивы. — Она дотянулась и сняла очки. — Ступайте к зеркалу и полюбуйтесь сами.
— Зачем? Я и так знаю, как я выгляжу. Я бреюсь каждое утро.
Она расхохоталась.
— Эт-то презабавно!
— В самом деле?
Она кивнула.
— Знаете, а вы не так уж плохи для американца. Мне обычно американцы не нравятся. Но вы, похоже, другой. Может оттого, что ваши родители были арабы.
Он молчал.
Тоже молча она разглядывала его и вдруг поцеловала в губы. Он был застигнут врасплох, но сохранил полное спокойствие.
Она отклонилась назад и посмотрела ему в глаза.
— В чем дело? Вам не понравилось?
— Да нет, дело не в этом, — проговорил он смущаясь. — Ну и потом — я женатый человек.
— Знаю! Но ваша жена на другом конце земли.
— Это что-нибудь меняет?
— А как по-вашему?
Он не нашелся что ответить. Вместо этого взял сигарету и сделал еще затяжку. Жужжанье внезапно прекратилось, оставив в голове невероятную ясность. Он ощутил, как обострились все его чувства. Усталости как не бывало.
— Скажите, чего вы в действительности хотите от меня?
Она не стушевалась под его взглядом.
— Я хочу знать все, что имеет отношение к бизнесу моего отца. И потом, вы можете мне помочь в учебе.
— Я сделал бы это и так, вам не обязательно для этого спать со мной. — Он не стал объяснять, что Бейдр дал ему указание подогревать ее интерес к бизнесу.
— Да! Но это я хочу с вами спать!
Он было потянулся к ней, но она остановила его:
— Не торопитесь. Время есть.
Он смотрел, как она встала, подошла к письменному столу и выключила свет. Казалось, будто она не ходит, а плавает. Она медленно обошла комнату, выключив все лампы кроме одной в дальнем углу. Затем вернулась к дивану и, стоя перед Диком, медленно расстегнула переднюю застежку своего кафтана, высвободила плечи, и он кольцом упал вокруг ее ног.
Дик протянул к ней руки, и она пришла в них. Он почти грубо прижался ртом к ее рту.
— Не так пылко… — прошептала она. — Вы же еще не разделись… — Она принялась расстегивать пуговицы его сорочки. — Расслабьтесь. Дайте я сама вас раздену.
Потом, когда она стонала под ним, и он восторгался упругостью ее юного тела, когда почувствовал силу сомкнутых на его спине ног, подталкивавших его, она вдруг начала еле слышно то ли хныкать, то ли приговаривать.
Он заставил свой мозг проясниться настолько, чтобы разобрать слова этого тихого бормотания. Это было одно, без конца повторявшееся слово, в то время как спазмы оргазма овладевали ею:
— Папа!.. Папа!.. Папа!..
Глава 4
Невзирая на холодную и дождливую ноябрьскую промозглость, накрывшую Париж унылым серым покровом, Юсеф чувствовал себя хорошо, шествуя вверх по авеню Джорджа Пятого, огибая Фуке и входя в свой офис на Елисейских Полях. Он вошел в тесный французский лифт, задвинул створку и нажал кнопку последнего этажа. Железная клетка медленно поползла к крыше здания.
Он улыбался, думая о своем новом маленьком дружке, мальчике греке, стройном и юном, с черными кудрями, обрамлявшими лицо, и необыкновенно крупными темными глазами. Мальчик был в него влюблен. Юсеф был в этом уверен. Это должен был быть реальнейший вариант. Когда он предложил ему деньги, мальчик был обижен, глаза наполнились слезами. Мальчик улыбнулся лучезарной улыбкой, когда ему было обещано свидание на следующий вечер.
Железная клетка скрипнула, замерев на нужном этаже. Он вышел из лифта и тщательно притворил решетчатую створку. В истинно французском стиле, дверь офиса была из дерева, ее украшало начертанное на большой панели черными буквами название компании: ДЕБАИ (ФРАНЦИЯ) С.А.
