— Иногда я почти забываю, что ты фейри.
— Правда?
Он кажется действительно заинтересованным, даже слегка удивленным.
— Айе. — Я закрываю глаза. — Когда ты решаешь быть добрым. Когда говоришь, что никогда бы меня не очаровал.
— А что насчет всего остального?
— Оно напоминает мне, почему я не могу позволить себе забывчивости.
Он осторожно опускает меня на кровать и набрасывает стеганое покрывало мне на ноги.
— Прислушайся к собственному совету, Кэм. Ты не найдешь во мне ничего человеческого. Никогда не забывай об этом.
Даже под покрывалом холод не отпускает меня. Я дрожу на шелковых простынях. Или, по крайней мере, мне кажется, что дрожу. Мое тело пустое, онемевшее. Единственное, что удерживает меня в этом мире, — это голос Киарана, наш с ним разговор.
Я трусь щекой о подушку, пытаясь почувствовать ткань. Ничего. Существуют только мои слова.
— Мы согласны друг с другом? Редчайший случай.
Киаран подтягивает мой деревянный рабочий стул к кровати.
— Завтра мы вернемся к прежним ссорам.
— Любимое времяпрепровождение, — бормочу я. Язык кажется слишком тяжелым, чтобы слова получались внятными.
Он встречается со мной глазами, и на краткий миг я снова ощущаю ту же связь с ним. Внутреннее понимание. Схожесть, которую я не могу ни описать, ни осознать.
«Скажи мне, — думаю я. — Скажи мне что-то в ответ».
Меня тянет понять то, что Киаран предпочитал закрывать и держать вдали от всех. Те редкие проблески его души, которые показывали, как эмоции меняли его на протяжении бесконечной жизни.
Киаран отводит взгляд и тянется к чему-то у кровати. В моем поле зрения появляется коричневая кожаная сумка, из которой он вынимает три маленькие бутылочки, нить и изогнутую иглу.
Я напрягаюсь.
— Что это?
— Мне нужно наложить тебе швы, — говорит он так, словно это очевидно.
Мои глаза расширяются.
— Ты с ума сошел? В гардеробной есть швейный материал, который подойдет куда больше и причинит меньше боли, чем то, что ты тут вытащил. Убери это!
Киаран терпеливо смотрит на меня.
— Либо это, либо умрешь. Тебе решать.
Полагаю, Киаран не стал бы зашивать меня вручную без крайней в том необходимости. Он счел бы подобное пустой тратой времени.
— Хорошо, — бормочу я. — Что во флаконах?
Он открывает одну из бутылочек и протягивает мне.
— Выпей эту.
Внутри плещется молочно-голубая жидкость, в которой плавает нечто, похожее на осколки стекла. Он же не собирается поить меня битым стеклом?
— Я пожалею о том, что выпила ее содержимое?
— Нет. Но, предполагаю, ты все равно обзовешь меня всеми бранными словами, которые сможешь придумать.
Он вкладывает бутылочку в мою руку.
— Не нравится мне, как это звучит. — Я нюхаю флакон и морщу нос от едкого запаха, что обжигает ноздри. Подобное можно было бы ожидать от моего химического набора. — Фу! Что это? Пахнет ужасно.
— Однажды я знал человеческую девушку. Она была упряма, как ты. Отказалась выпить пустячное содержимое бутылки, как ты… — Он сделал паузу, подчеркивая драматичный эффект. — И умерла ужасной, болезненной смертью — поистине мучительной! — поскольку не послушалась моего совета.
Я оценивающе его рассматриваю.
— Не было никакой погибшей девушки, верно?
— Будет, если ты не выпьешь содержимое этой проклятой бутылки.
Я поднимаюсь на локте и хмуро смотрю на него. А потом делаю глубокий вдох, задерживаю дыхание и залпом проглатываю жидкость.
Она обжигает, как крепкий виски. Опаляет горло и распространяет жар по всему телу куда быстрее, чем я ожидала. Приходится вцепиться в подушку и жалко ахнуть. Следом, почти немедленно, следует жуткая боль. Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме того, как же больно. Не могу даже выдохнуть непристойности, которые проносятся в мозгу: язык приклеился к нёбу и отказывается меня слушаться.
Я встречаюсь глазами с Киараном. Его голова наклонена, аметистовый взгляд внимательно меня изучает. Господи, он что, отравил меня?
Внезапно боль прекращается. Скатывается с моей кожи волнами, оставляя за собой странный, мягкий комфорт, который утешительным приливом опускается с головы до самых кончиков пальцев на ногах.
И все равно я прожигаю Киарана взглядом и спрашиваю:
— Что ты со мной сделал?
— Дал тебе мягкий седатив. — Он изучает меня. — Предполагалось, что зелье успокоит тебя.
— Я уверена, что он бы сработал лучше, если бы так меня не бесил, — отвечаю я. — Ты мог предупредить, что эта штука вызывает такую адскую боль.
— И что бы от этого изменилось? Тебе все равно пришлось бы выпить его и страдать. — Он придвигается ближе и жестом показывает мне, что нужно перевернуться на живот. — Мне нужно убрать твою… что бы это ни было.
— Пеньюар, — отвечаю я, прижимаясь щекой к подушке. — Из Парижа. Ты так долго живешь и до сих пор не научился различать женскую одежду?
Киаран подхватывает мой пеньюар пальцами, словно пытаясь выяснить, как он снимается.
— В течение моей жизни одни и те же вещи назывались слишком большим количеством разных слов. И мне совершенно не интересно запоминать их все.
— МакКей, прекрати заниматься ерундой и просто срежь эту проклятую ткань! — Видя, что он смотрит на меня, я добавляю: — У меня еще осталось некоторое достоинство, как бы ты его ни презирал. Я отказываюсь позволять тебе раздевать меня.
— Если настаиваешь. — Меч Киарана появляется словно ниоткуда и вспарывает мою ночную рубашку на спине. — Вот. Твоя дорогая французская одежда испорчена во имя некоего невразумительного упоминания пристойности. Надеюсь, ты довольна.
Тяжелая прядь сияющих черных волос спадает ему на лицо. Когда Киаран убирает ее, я позволяю взгляду задержаться на нем дольше обычного. Я изучаю его высокие скулы, квадратный подбородок, то, как его волосы завиваются на концах. Он набирает пальцами синевато-серую пасту из нового флакона. Раздвинув разрезанные края пеньюара, он проводит пальцами по краям моих ран. В отличие от выпитого мной настоя, это лекарство мгновенно убирает боль.
Я закрываю глаза и — всего лишь раз, из-за больного состояния! — позволяю себе расслабиться под его прикосновениями, почувствовать комфорт оттого, как кончики пальцев задерживаются на моей спине. Я начинаю понимать, почему люди ищут близости, почему их так тянет к ней. Почему она манит их, обещая забыть обо всех ужасных и разрушительных воспоминаниях.
— Что тебе снилось? — спрашивает Киаран.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
