— Иван Порфирьевич, выручайте! Одолжите бумаги, а то я два блокнота уже исписал, а больше у меня с собой ничего нет.
Иван Порфирьевич укоризненно покачал головой, но вынул из папки пачку чистых листов и протянул их журналисту.
— То письмо оказалось от тетки Окунева, — продолжил тем временем Микульский. — Тетка написала много чего, но главное заключалось в следующем: в молодости, проживая в Томске, встретила она красивого, порядочного, умного, богатого etc, etc.[69] Сыграли свадьбу. Дядя тетки — кто он был таков, в письме сказано не было, но чувствовалось, что очень богатый человек — среди прочих подарков преподнес молодым алмазы, стоимостью не менее чем в пятьдесят тысяч рублей. Те оказались в руках жениха и он, чтобы не держать при себе столь дорогую вещь, отнес их куда-то и спрятал. Первое время после свадьбы молодые супруги о тех алмазах не вспоминали, и так все было хорошо. Вскоре же, через считаные недели, тетка Окунева овдовела. Пришлось ей ехать в Москву, вступать в права наследства. Забот был полон рот. Про алмазы она порой вспоминала, но где они могут находиться, даже не предполагала. Муж мог оставить их на хранение тому же дяде. Но тот богател день ото дня, о таких вещах никогда не забывал, и мог обидеться на подобный вопрос. Мог муж положить их на хранение и в банк, но опять-таки банкиры не преминули бы об этом сообщить. Если опустить все подробности, то получалось так, что эта родственница изредка об алмазах вспоминала, но шагов к их розыску не делала. При ее богатстве это было понятным. А тут принялась она бумаги мужа читать, дневник его и нашла странную страницу. Там была пометка на арабском в два слова и странные ряды палочек Как раз случился радом человек знающий арабский язык — перевел ей, что те слова означают «тайник в доме». Тут-то она вновь вспомнила и про алмазы, и про то, что муж говорил, что скорее шутки ради, чем для дела, организовал на втором этаже в их томском дому небольшой схрон. Выходило, что запись эта для памяти была сделана. В шифре же координаты тайника указаны. «Ты, племянник, — заканчивала она письмо, — мой единственный наследник и большой любитель шарады разгадывать. Так что при удаче будет тебе подарок».
Я всему поверил сразу, ибо второй раз подряд судьба толкала меня в Томск. Но сердцем поверил, разумом стал проверять. Увы, слишком давно все это было. Да и спрашивать впрямую было бы неразумно. Стал я тогда искать людей из Томска или, на худой конец, в Томск собирающихся. Так и познакомился с артистами из той труппы, что сейчас в городе играет. Попросил под благовидным предлогом одного из этих людей навести для меня справку.
На этом месте его остановили и объявили перерыв. Адвокат кинулся было переговорить со своим клиентом, но тот лишь отмахнулся и дал арестантской команде увести себя. Господин Власов только руками смог развести вслед уводимому охраной Микульскому.
— Чувствую, что подрастеряет теперь господин адвокат клиентуру, — сказал нам Григорий Алексеевич.
— Этот не растеряет, — ответил ему подошедший к нам Дмитрий Сергеевич. — Этот вывернется, да еще все себе на пользу повернет. Но каков мерзавец Микульский, простите уж меня за грубые слова. За ним еще и в Петербурге убийство числится. Теперь точно процесс до самой весны тянуться станет.
— Да, придется вам, Дмитрий Сергеевич, за казенный счет столицу посетить, — шутливо сказал Иван Порфирьевич. — Или вы такому повороту не рады будете?
— И то правда, — согласился с ним следователь. — Во всем надо и хорошее уметь видеть.
50
— Отставка дело нескорое, — продолжил свой рассказ подсудимый после перерыва. — Если изначально я почитал ее за наказание, то позже уже и сам стремился к ней как можно быстрее. Зато ответ из Сибири успел получить: из старых газет стало ясно, что речь идет о племяннице купца Кухтерина. Кто такой Кухтерин, и в Санкт-Петербурге было известно прекрасно. Выходило, что в письме все правда. И я выехал в Томск. По приезде был уже столь уверен в скором и благополучном исходе, что поселился в лучшей гостинице, хотя не мешало мне быть экономнее, ведь денег при себе я имел не так уж много. Но зато получил возможность общаться с людьми высшего света. Но как найти нужный дом? Опять получалось: расспрашивать напрямую — ненужное внимание привлекать. Мучился я долго, но вам подробности о том ни с какой стороны не интересны. Помог, конечно, случай. Один из постояльцев моей гостиницы жаловался служащему на дороговизну проживания, просил рекомендовать приличную квартиру. Тот рекомендовал и добавил, что, мол, этот дом сам Кухтерин строил для своей племянницы и сомневаться, что квартира хорошая, не стоит. Надо ли говорить, что я опередил всех, сам снял ту квартиру и уже совершенно не сомневался, что стану богат в самом скором времени.
Но и тут вышла незадача. Шифр, хоть и выглядел простым, но поддаваться не желал. Я простодушно полагал, что едва окажусь в нужном месте, мне сразу удастся решить вопрос о нахождении тайника, хоть разгадав шифр, хоть и без него. Но не получалось решительно ничего. Я простукивал все стены, полы и потолки. Простукивал без пользы. Нашел повод обыскать и нижний этаж но с тем же результатом. Я уж готов был вскрыть полы и порушить стены. Но тут обратил внимание на то, что дом был перестроен, и решил заполучить план его первоначальной постройки. Это оказалось совсем несложным и более того — привело меня, наконец, к нужному результату. В планах дома подробно был изображен и паркетный пол второго этажа. Рисунок отдаленно напоминал шахматную доску, и стало ясно, что означают цифры шифра, а уж то, что эти палочки и галочки являются римскими цифрами, я догадался давно. Получалось, что указан нужный квадрат и нужная дощечка в нем. Так что не пришлось ничего ломать и крушить. Ларчик открывался совершенно просто, а главное, не был пуст!
Мне захотелось тут же отпраздновать находку, но было уже не на что. Я к тому моменту довольно долго на два дома жил, платил и за номер и за квартиру, ну и все прочее требовало расходов. Продавать алмазы было бы глупо, после огранки их цена должна была удвоиться. Это я понял сразу и даже заранее решил уехать в Швейцарию, где все это и организовать, а то где еще их огранить и продать наилучшим образом? Но продать прямо сейчас пару-тройку камней было необходимо, все едино деньги были нужны на дорогу. Я выбрал для этой цели полдюжины камней. Но идти к ювелирам или в ломбард не хотелось, лучше было все проделать тайно. И тут я вспомнил про трактирщика Елсукова!
Я не стал откладывать визит и отправился на Московский тракт сейчас же. Видели бы вы, как побледнел трактирщик когда, придя к нему, я назвал имя петербургского шулера! Видимо, имел причины бояться того. Но алмазы тем не менее покупать отказался. Может, испугался, а может, ничего в камнях не понимал, тем более что камни-то необработанные и выглядели невзрачно. Мы стали спорить, я почти кричал, что раз он сам не желает купить камни, то пусть найдет срочно другого покупателя. Он вынужден был обещать. Но обещал не вполне твердо.
Вернулся я несолоно хлебавши, но настроение это мне не испортило. Разложил свои камни прямо на ковре и стал ими, как тот скупой рыцарь, любоваться. Посчитал, что утро вечера мудренее и назавтра уж я придумаю, как разжиться деньгами. Но в голову ничего не шло, хоть и думал я два дня. Решил пойти на риск и предложить хотя бы один камень ювелиру. Пришел к себе на квартиру и обнаружил, что меня обокрали!
При этих словах подсудимый позволил себе горький смешок, но публика опять его не поддержала, и Микульский продолжил:
— Хорошо хоть, что те алмазы, которые я продать собирался, так и оставались у меня в кармане. Но все равно я готов был всех поубивать! После взял себя в руки и стал думать. Вспомнил, как покидая Елсукова, столкнулся с неким господином, лицо которого мне показалось знакомым. Вспомнил, что лицо то выглядело излишне испуганным нашим неожиданным столкновением. Да тут еще выглянул в окно и увидел приставленную лестницу и истоптанный снег вокруг нее. Стало совершенно ясно, что за мной подсматривали. Пошел я грозить Елсукову. Тот стал божиться, что невиновен, да так убедительно, что я поверил. Тогда кто? Тот человек, что мне у его дверей встретился? «Шишкин мог, — сказал мне трактирщик, — он скользкий тип, дрова ворует». «Найди и душу из него вытряси!» — потребовал я и отправился ждать к себе на квартиру. Уже через час прибегает ко мне трактирщик в полнейшем изумлении и испуге, заявляет, мол, Шишкин с ума сошел, сознался, что взял камни, но бормочет нечто несуразное, говорит, что видение ему было, и он те камни решил в монастырь отдать и сам постриг принять. А не отступятся от него, так в полицию пойдет. Я такой глупости не поверил, посчитал хитростью. Взял с собой револьвер и отправился в театр искать случай для встречи. Вечером как раз спектакль в театре был, а меня аж трясет, что на сцене происходит — не вижу, а все думаю, как мне до этого Шишкина добраться и поговорить с ним по душам. После спектакля затеялся фуршет, и я нашел повод на нем остаться. И тут увидел, что и за кулисы коньяк передали. Кому? Все господа актеры здесь, следовательно, кому-то из служащих при театре и, вполне возможно, что и моему обидчику. Решил я не тянуть и пойти объяснится сейчас же, рассчитывая застать его в одиночестве. Где расположен его кабинет, я знал, так как и прежде бывал за кулисами, но кабинет тот был пуст, хотя и открыт. Пока я раздумывал, уйти мне или рискнуть дожидаться здесь, распахнулась соседняя дверь, и я нос к носу столкнулся с тем, кого разыскивал. Тот не один оказался, но я открыто потребовал: извольте, сударь, вернуть украденное! Он, хоть и перепугался до смерти, но тут же затянул, много раз повторяя: уйдите, а то полицию звать стану. Ну, я достал револьвер, чтобы пугнуть еще крепче. Говорю и сам пугаюсь своему голосу, мол, не смей лгать перед смертью, ты украл камни? Так куда же ты их спрятал? «А в самое надежное место спрятал, — отвечает он мне с перепугу. — За икону Пресвятой Богородицы спрятал, но тебя, иноверец, та икона к себе не пустит». И такое тут понес, что можно было решить, что он и впрямь сумасшедший. Увидев мою растерянность, он совершенно обезумел и кричать собрался. Да и не собрался, а крикнул: «Полиция!» Но голос у него сорвался и один хрип вышел, который никто и услышать не смог бы. Но я от того выкрика нажал пальцем на курок И стал холоден и расчетлив, как никогда прежде. Понял, что несмотря на все случившееся, у меня еще остаются шансы выкрутиться. Если только не оставлять живыми свидетелей. Я выстрелил еще дважды, оба раза точно туда, куда целился. Бегло оглядел комнатушку, припоминая, не касался ли я чего руками, заметил на столе нераспечатанную коробку конфет и взял ее с собой, потому как надо было объяснить приятелям причину своей недолгой отлучки, а тут объяснение само в руки пришло — за конфетами к буфету отходил!
