пожилая… старая усталая женщина. – Зачем ты мне это говоришь?
- Маленькая мелкая месть за утро, - пожал плечами я.
- Жестоко, - произнесла она и запрокинула голову, пытаясь удержать в уголках своих слепых глаз слёзы.
- Нет, это ещё не жестоко, - без усмешки покачал головой я. – Жестоко будет сейчас.
- Что может быть ещё более жестоким? – с отсутствующим видом сказала она.
- Надежда, - ответил я. – Нет ничего более злого и жестокого, чем Надежда.
- Надежда?
- Именно. Сейчас я её тебе дам. И ты поймёшь то, что я сказал.
- Даш мне надежду? – повернула ко мне своё слепое лицо она. – На что?
- На жизнь, - снова пожал плечами я. – На новую молодость.
- А потом отберёшь её? – криво ухмыльнулась старуха.
- Нет. Это было бы слишком милосердно после того, что ты мне показала утром. Нет, я оставлю её тебе. И уйду. А ты будешь мучиться и изводить себя сомнениями. А потом всё равно пойдёшь и сделаешь, как я скажу, когда сидеть на месте и грызть себя станет совсем уж невыносимо.
- Что-то слова твои не соответствуют тембру голоса, - прищурилась она. – Такие слова больше подошли бы желчному старику, а не статному юноше, - после этих слов тишину комнаты разорвал мой смех.
- Что ж, твоя догадка добавит надежде «зубов». В общем, слушай: шанс, маленький и призрачный шанс прожить тебе больше двух дней, это пруд в парке за зданием. Тот пруд, где с деревянного мостика кормят декоративных карпов…
Кассандра слушала, не перебивая. Молча и сосредоточенно. Не задавая вопросов. Только сжимала непроизвольно старческими пальцами ткань своей юбки, комкая её в кулаках.
- …и помни: на землю опустится ночь, и я заберу метеориты из пруда. Не успеешь до этого – не успеешь уже никогда. Призрачный шанс. И притом всего один. Как тебе? Достаточно жестоко? – закончил я.
- Я бы сказала, что ты чудовище, Кларк Кент, - вздохнула старуха. – Но это слово не передаст и доли того, что я хотела бы в него вложить.
- Что ж, - жёстко улыбнулся я. И пусть она не могла видеть этой улыбки и выражения моих глаз, думаю голос смог нарисовать ей и то и другое. – Прощай, старуха! - сказал я, развернулся и ушёл.
У меня были впереди ещё дела.
глава 21
***
Чувствовать себя сволочью… тоже своеобразное удовольствие. Очень своеобразное.
Но, что самое интересное, мой Мир в душе не пошатнулся, пока я сидел на одной из лавочек парка с ноутбуком, избавленным от жучка, на коленях, занимаясь программированием и попивая Колу, не забывая поглядывать своим «суперзрением» на мучения старухи в её комнате.
И зрение «Суперзрением» я называю не просто так. Недавно заметил, что чем чаще я пользуюсь «контролем» и «рентгеном», тем сильнее становится моё обычное зрение. Хотя, называть «обычным» то, во что оно уже превратилось, язык бы не повернулся ни у кого: мне уже не требуется телескоп для подглядывания за соседкой из своего амбара. Я гораздо лучше вижу её невооружённым глазом.
Вот и сейчас, комбинируя «рентген» с «обычным» зрением, я мог отчётливо видеть то, что происходит в запертой комнате в полутора километрах от меня на противоположной стороне здания. Маразм, фантастика… имба. Но это есть. И мне это нравится.
А старуха мучилась. Не зря я говорил, что нет ничего хуже и более жестокого, чем надежда. Это не пустые слова. И да – это была в том числе и маленькая месть ей за тот страх, что эта Касссссандра заронила в омут спокойствия моей души. Что ж, мне теперь предстоит бороться с ним каждый день своей новой жизни. Не факт, что удастся когда-либо победить… Но страх ничто по сравнению с надеждой. Можете мне поверить… нет ничего мучительнее и неотступнее надежды. Она прилипчива и неубиваема. Изворотлива и многолика. Она не оставляет даже тогда, когда глаза твои уже закрываются…
Месть, правда, всего лишь мелочь, легкая перчинка к основному блюду. Что поделать? Просто, я – сволочь. Расчётливая, старая, эгоистичная сволочь, которая не хочет брать на себя ни грамма лишней ответственности. Как минимум в этом конкретном случае. Ведь, что мы имеем?
Есть место, способное творить чудеса – возвращать молодость. Не проверить его действие – верх глупости.
Есть старуха, идеально подходящая на роль подопытной. Не воспользоваться ей – верх глупости.
И есть разные способы не быть глупцом в данной ситуации. Этичность каждого из них сомнительна. Я выбрал самый эгоистичный: оставил решение и реализацию решения на самой подопытной. В конце-концов: спокойно принять смерть или зубами рвать, цепляясь за жизнь – выбор самого человека. И не могу сказать, что какой-то из двух этих вариантов чем-то хуже, позорнее или глупее другого. Это просто выбор.
Не простой и до крайности мучительный выбор.
И что бы Кассандра не выбрала, я отнесусь к её решению с уважением.
Кассандра выбрала жизнь.
Она раздобыла инвалидное кресло-каталку, точно такое же, как было у Гарри. Хоть это было не просто. Она добралась до моста, хоть это было ещё сложнее. Она почти полчаса просидела там, решаясь... а потом рванула колёса вперёд, делая решительный «шаг в пропасть».
Из воды выбралась на берег уже восемнадцатилетняя девушка. Старуха осталась «на дне» и в воспоминаниях.
На берегу её встретил я. С полотенцем и сменной одеждой.
- Привет, девчонка! – ухмыльнулся, вкладывая полотенце ей в руку. К сожалению, глаза её остались столь же незрячими, как и раньше.
- Кларк? – с недоверием спросила она.
- Он самый. Вытирайся, переодевайся и поехали.
- Куда? – с подозрением спросила она, всё же последовав совету и начав вытирать волосы полотенцем.
- В город, - ответил я, отворачиваясь. – Будем делать тебе новые документы.
- Документы? Но как? Зачем? Зачем это тебе?
- Документы? Затем, что мне не нужно лишнее внимание к моему городу. А зачем «это» мне в целом? – хмыкнул я. – Хотел посмотреть: действительно ли работает? Посмотрел: работает.
- Не верю, - сказала она, шурша за моей спиной переданной ей одеждой. – Ты хочешь от меня что-то? Воспользоваться моим «даром»?
- Можешь считать и так, если тебе так проще.
- Ты обижен на меня за утро? Но почему? Я же не сама придумываю виденья…
- Это иррациональное чувство, Кассандра. Не забивай этим
