Превратился в зверя! Эти мысли пробуждали злость. А Павел Владимирович снова скрылся из его поля зрения, затем вернулся с книгой в черной обложке. Он открыл ее на одной из страниц и начал вслух читать заклинание. Символы загорелись! От них к Демьяну потянулись плотные багровые нити. Они коснулись кожи, и Дёма закричал. Он срывал голос, дергался, стараясь вырваться. Ну же! Где эта магия, когда она нужна?
И вдруг почувствовал… Сила заструилась по пальцам. Сначала несмело, неуверенно, затем все больше и больше и наконец хлынула в тело потоком. Картины на стенах затряслись, задрожали, из рам показались руки, когти, лапы. Откуда-то запахло болотом – видимо, тоже ожило изображение. Но Павел выкрикнул что-то, и Демьян обмяк, осколками сознания цепляясь за реальность. А она так и норовила от него ускользнуть!
– Жаль, что для ритуала отъема силы ты должен оставаться в сознании, – вздохнул преподаватель. – Иначе я бы давно избавил тебя от мучений.
– Как Симону?
– Симона! Грязная девка! – выругался тот. – Думаешь, она не желала твоей магии? Еще как желала! Только потеряла тебя из виду, а мне не доверяла, не рассказала сразу. Слишком поздно я узнал, что перед миром стоит новая угроза и это ты.
– Зачем вы ее убили? – спросил Демьян. Раз уж он здесь, нужно получить ответы на все вопросы.
– Убил… Да, убил, – не стал отрицать Павел. – Она подобралась слишком близко, а информацией делиться не захотела. Я думал, станет сговорчивее, а она не стала. Жаль, конечно. Красивая была, молодая. Но глупая, а глупость – верный путь к гибели. Теперь не мешай мне, избранный Пеплом. Скоро наступит твой конец, потому что магия Пепла передается только с жизнью.
– Как бы не так!
Сила вдохновения. Дёма верил в нее, как никогда. Да, сейчас он не может рисовать, но представить, что пишет очередную картину, вполне способен. Демьян вообразил, как рисует нож. Выводит каждый штрих, каждую извилину на деревянной рукоятке. И вдруг действительно ощутил лезвие, направил его на веревки, пока Павел Владимирович, раскинув руки, нараспев читал заклинание. Оно лилось словно музыка, и в то же время было в нем что-то темное, страшное, инфернальное. А нож делал свое дело – с трудом, но Дёма сумел освободить сначала одну руку, потом другую. А после кинулся вперед, не думая ни о чем. Надо выжить! Надо победить! Они с Павлом покатились по полу, сшибая свечи. Казалось, сейчас огонь перекинется на все! Но он вспыхивал и гас, постепенно погружая комнату в серый мерзкий сумрак.
– Ты гниль! Тебя нужно стереть! – выкрикнул Павел в лицо Демьяну.
А тот направил все свои силы к картинам. Их здесь было так много! Они зашевелились, рамы затряслись, как будто происходит землетрясение. Дёма испугался, что действительно сможет вызвать его. Это было ошибкой! Его сила мигом исчезла, развеялась легким дымком, превратилась в далекий отголосок, и как ни старался он к ней дотянуться, не мог. А Павел повалил противника на пол, заломил ему руки за спину, а затем зашипел в ухо слова заклинания. У него тоже была сила. Да, не такая, как он желал, но была! Дёма зажмурился. Неужели все закончится вот так? Но что это за вой за окнами?
Павел поднял его и швырнул обратно в кресло. На этот раз у Демьяна не было шансов – его припечатало чужой магией. Он замер, как пришпиленная бабочка, не в силах пошевелить рукой или ногой, и его сила тонкой струйкой потекла к Павлу Владимировичу, впитываясь в его тело. Вот и все…
Дверь распахнулась внезапно, и в комнате стало чуть светлее – в коридоре горела лампочка. В студию ввалился Леший. Демьян не поверил своим глазам! Друг должен быть в больнице, а не здесь. Справляться с последствиями нападения таких вот, как Павел, жадных до чужой силы. А может, это преподаватель убрал того, кто мог бы помочь Демьяну? Похоже на то, но разве на самом деле это важно?
За Лешим вбежала Тася. Она-то куда? Однако Таська сжимала в руках шокер – такой, как рисовал Демьян, да так и не смог воспользоваться. А замыкал «команду спасения» Соколов. Он мялся в дверях, будто вообще не понимая, зачем сюда пришел, правда Дёма и его был рад видеть.
– Вот неуемный! – выкрикнул Павел Владимирович, увидев Лёшу. – Выбрался-таки!
– Не твоими молитвами! – рявкнул Леший. – Поздно мы тебя раскусили, тварь! Но ничего, ты за все заплатишь!
– Как бы не так!
И Павел нараспев начал произносить заклинание. Демьян задергался. Он должен помочь Лешему и Тасе! Должен оградить их, защитить, но пока получалось, что это они защищают его.
По комнате будто прошла волна силы, раскидывая всех в разные стороны. Только Павел продолжал оставаться на ногах и творить свою темную магию. Он ухмылялся и казался таким довольным, будто только что выиграл суперприз. Хотя, возможно, сила Демьяна и была для него таким призом.
– Ничтожество! – проговорил Леший.
И Дёма вдруг заметил, как меняются черты лица его друга. Лёша будто стал старше, глаза чуть вытянулись, и вокруг тела появилось свечение.
– Думаешь напугать меня своими штуками? – выкрикнул Павел. – Не выйдет! Отправишься вслед за сестренкой! Бедняжка, она так ждала, когда ты ее спасешь, но не дождалась!
Лёша прыгнул вперед. Его сила пригвоздила Павла Владимировича к полу, а Соколов и Тася поспешили к Демьяну, только что они могли сделать против чужой магии? Выходит, почти ничего. Однако Соколов удивил. Он сосредоточился, опустил свои руки на запястья Демьяна. Казалось, вот-вот что-то получится.
– Лёша!
Тася вскрикнула так громко, что Искандер обернулся, а Дёма понял: дела плохи. И когда Соколов сдвинулся чуть в сторону, увидел Лёшу, лежавшего на полу, и Павла, из тела которого тьма текла прямо к Лешему, душила его, впивалась в горло. Тася бросилась на врага, но даже близко подобраться не смогла, словно Павла Владимировича окружал какой-то барьер. Она отлетела на несколько шагов назад, бросилась снова – и снова не смогла помочь брату. Тело Дёмы словно свело судорогой. Нужно освободиться! Рывок…
И вдруг его наполнила такая волна силы, что он закричал и упал на пол. Пытался подняться – и не мог. Срывал голос – и не слышал собственного крика. А потом… потом будто перестал существовать. Тело продолжало видеть и слышать, однако был ли он все еще Демьяном Азаровым? Или стал кем-то еще? Это была последняя осознанная мысль, за которую Дёма пытался уцепиться – и не смог.
А Леший не видел, что происходит с другом. Он лишь пытался добраться до человека, убившего его сестру. До того, кто решил, что сила, чужая
